Цивилизация страуса - Виталий Фролов

— О Господи, — сказал Гусев.

— Но давай лучше о пиве и бабах, — сказал Макс. — Мне эта тема как-то ближе. Кстати, ты меня вообще собираешься взаимофрендить или нет?

— О Господи, — сказал Гусев. — И ты туда же.

— Мы живем в век информационных технологий и социальных связей, — сообщил ему Макс.

— И если уж в тебе проснулся талант проповедника, советую еще раз подумать о моем предложении.

— О Господи, — сказал Гусев.

— Ты все еще пьяный, что ли?

— Нет.

— Похмелье?

— Нет.

— А чего тогда ответы такие однообразные?

— Я мыслю, — сказал Гусев.

— Как есть, похмелье, — сказал Макс. — Прислать тебе пивка с доставкой?

— Нет уж, спасибо. Мне на работу пора.

— Передавай там привет.

— Кому? — тупо поинтересовался Гусев.

— Понятия не имею, — сказал Макс. — Ну хоть кому-нибудь и передай.

Стоило Гусеву прочитать, что он там вчера понаписал, как ему стало нестерпимо стыдно. Набор ужасающих банальностей, поданный с менторским тоном и сдобренный нападками непонятно на кого и за что. Спроси у него сейчас кто-нибудь, что же он хотел сказать этим текстом, он вряд ли сумел бы ответить.

Тем не менее, на его страничке бурлила жизнь. Запись обсуждали, о ней спорили, в ней искали и находили скрытые смыслы, глубокие мысли и сермяжную правду жизни. И много чего еще находили, если честно.

Пост собрал три сотни тысяч лайков, число подписчиков и правда увеличилось, может быть, и не вдвое, но раза в полтора точно. Ящик был завален личными сообщениями, тысячи их.

Гусев подумал немного, а не стоит ли снести запись к чертям, но в итоге ничего делать не стал, а собрался и пошел на работу.

Менеджер кредитного отдела, виляя бедрами, проводила его к кабинету директора кредитного отдела и оставила его там.

Директор был молод, успешен и чем-то напоминал прежнего гусевского начальника. Гусев сразу понял, что ничего хорошего его не ждет.

— Итак, вы хотите взять у нас ипотечный кредит, — сказал директор.

— Хочу, — подтвердил Гусев. — Мне много-то не надо, я человек тихий и одинокий. Однокомнатную бы на окраине, можно даже в области где-нибудь.

— В области хорошо, — согласился директор. — В области экология.

В банк Гусеву идти не хотелось. Прошлый визит и то, чем это кончилось, слишком отчетливо запечатлелись в его памяти. Но другого варианта заполучить собственное жилье у него все равно не было.

В принципе, он не сомневался, что откажут. Работает дворником, кредитная история вообще никакая, он и в прошлой жизни кредитов не брал, предпочитая копить и ждать, но не залезать в долги. И ему, конечно же, отказали.

— К сожалению, кредит мы вам предоставить не можем, — сказал директор, ни никакого сожаления на его лице не было.

— Это потому что я улицы мету? Между прочим, все профессии почетны.

— Нет, нет, не поэтому, — замахал руками молодой и успешный. — До этого даже не дошло. На самом деле, для вынесения решения об отказе нам и паспорта вашего хватило.

— Что не так с моим паспортом? — насторожился Гусев. Документы ему делали юристы клиники, и с ними, вроде бы, все было нормально.

— С паспортом все в порядке, — заверил его директор. — Но ведь вам же семьдесят лет. Выдавать кредит человеку такого возраста слишком рискованно.

— Биологически мне тридцать три, — сказал Гусев.

— К сожалению, компьютеру это не объяснишь. И нашим юристам, и генеральному директору тоже. Я понимаю, что вы относительно молоды, бодры, полны сил и готовы найти свое место в новом для вас мире. Но по документам вам семьдесят лет, и с этим ничего нельзя поделать. Боюсь, буква закона в данном случае оказалась сильнее его духа.

— А я на вас в суд подам и Гену-Геноцида натравлю, — сказал Гусев.

— Он только уголовными процессами занимается, — улыбнулся директор.

— Он пообещал, что сделает для меня исключение, — сказал Гусев, и улыбка директора немного померкла.

Впрочем, парень быстро оправился после удара и вежливо, но настойчиво, Гусева из кабинета выпроводил.

Подавать в суд Гусев не стал.

«Про оружие.

В мое время считалось, что оружие нашим согражданам давать никак нельзя, потому что они тут же друг друга перестреляют. Правда, они и так стреляли друг в друга из разрешенных уже тогда травматических пистолетов, резали друг друга ножами, проламывали друг другу головы кирпичами и вообще относились как к чужой, так и своей жизни без особого почтения.

И вот, выйдя из криокамеры почти сорок лет спустя, я обнаружил, что оружие тут есть почти у каждого, но вы все же друг друга не перестреляли. Что я могу сказать? Молодцы.

Но фигня в том, что ценность человеческой жизни для вас так и не изменилась. Она была низкой тогда, она низкая и сейчас. Плюс дуэли.

Вообще, мысль, конечно, интересная. Благородная перестрелка смотрится более стильно, чем пьяная драка на ножах и табуретках. Ходить по улицам стало спокойнее, опять же. Люди стали сдержаннее. Ну, это я думаю, что несдержанных просто перестреляли еще до моей разморозки, типа, естественный отбор в действии и всякое такое прочее.

Однако беспокоит меня одна мысль.

Раньше носить оружие было нельзя. Теперь нельзя его не носить. Если у тебя нет ствола, тебя всякий обидеть норовит, и сам ты вроде бы тоже человек, но второго сорта, и статус у тебя ниже, и люди вооруженные смотрят на тебя, как на клопа. То есть, раньше выбора не было, и теперь его нет.

У меня-то ствол есть, ежели что. Я даже однажды пустил его в ход, не сказать, чтобы совсем уж неудачно, но удовольствия, честно говоря, мне это никакого не принесло.

А вы вот не думали, что на дворе двадцать первый век, что пора бы уже стать цивилизованней и научиться решать проблемы ненасильственным путем? Я не спорю, бывают такие проблемы, которые иным путем и не решишь, и легализация короткоствола — это хорошо, и, может быть, даже правильно, но не кажется ли вам, что вы слишком легко пускаете его в ход? Может быть, не совсем правильно заставлять противника за слова отвечать кровью? Может быть, не стоит ставить на кон собственную жизнь из-за одной неосторожно брошенной фразы? Стоит ли оно того?

Быть всегда настороже? Да. Быть готовым к неприятностям в любой момент? Да. Дать отпор бандитам, грабителям и хулиганам? Да.

Но зачем превращать пистолет в статусную вещь? Зачем делать людьми второго сорта тех, кто не хочет его носить? Зачем продолжать жить по принципу «каждый за себя»?

А о пиве и бабах мы обязательно поговорим в следующий раз.»

Этот текст Гусев написал на трезвую голову. Текст был глупым, пацифистским и таким пафосным, что Гусева пару раз чуть не стошнило. Ставки же он сделал на то, что за столь непопулярные мысли его разнесут в пух и прах, обзовут нехорошими словами, а в итоге его все отфрендят и отпишутся. Потому что читать такую муть невозможно. Гусев бы точно не стал.