Река жизни - Владлен Петрович Шинкарев

Тёща то ли не расслышала мой вопрос, то ли прикинулась глухой, вмиг что-то хватает в руки, открывает дверь и выбрасывает во двор какое-то рыжее существо.

Я от любопытства спрашиваю жену, кого это тёща гоняет?

– Кого?! Кого?! Котов! Какой ты не сообразительный, нечего издеваться над мамой! Какие мухи?

От простоты душевной я и замолчал. А жена не успокаиваясь, в раздраженном тоне продолжила:

– Развела невестка целую свору кошек, не уследишь за ними, любят спать на кровати у мамы.

Буквально, через пару минут в комнату заходит свояк (брат моей жены) и с иронической издевкой обращается ко мне:

– Зятёк, ещё за стол не садились, а ты уже шапку во дворе потерял.

Он высоко подымает над своей головой мою шапку. Трясёт ею и усмехается! Я смотрю, как на бритую голову моего свояка капает грязь, и начинаю злорадно улыбаться, не понимая ещё, в чём дело. И здесь моя жена со всей своей горячностью вскакивает с места, хватает мою новую шапку, и тычет мне её под нос.

Под общий хохот, не осознавая, что случилось, начинаю нелепо оправдываться и искать шапку на кровати:

– В самом деле, ты что, не помнишь, куда шапку свою дел. Хорошо, что голову ещё не потерял!

В этот момент я только и начал осознавать, в какую нелепую ситуацию угодил!

На тёщу я обиды не держу, что с неё взять, старый – как малый, да ещё слеповатый, а может быть хитроватый. Кто в этом деле разберётся? Невестка вон двадцать три года прожила вместе с ней, а в её сложном характере так и не разобралась. Мне простительно, я только изредка к ним в гости приезжаю. Возможно, поэтому и любимым зятем являюсь, как уверяет моя жена.

Через несколько минут нас приглашают к столу. Входим в дом, я растеряно подыскиваю место, где можно примоститься среди молодёжи. Мои мысли угадывает свояк, путая мои карты:

– Зятёк, садись рядом с любимой тёщей!

Поначалу рассердился, стал возражать, что мол – помоложе не нашли? Но когда встретил повелительный взгляд жены, махнул рукой: не всё равно где сидеть. Безвольно уселся на почётное место, предвкушая заботливое внимание с одной стороны тёщи, а с другой жены!

А что делать, это же не молодёжные посиделки, а юбилей!

В руках с котом рядом стала моститься жена. И в это время слышу возмущенный голос её брата, на правах главы семьи:

– Тая, брось ты этого кота, ни куда он не денется! Как с торбой носишься!

Моя жена замечания брата, не то что мои, даже на расстоянии понимает. Она усаживает кота на пол, возле ног своих. Когда предоставили приветственное слово моей жене, кот как по команде вскочил на моё плечо со стороны тёщи. Уселся и стал рассматривать гостей. Я ничуть не удивился, дома он часто такие выверты делает. Сижу молча, а сам думаю, как подарок буду вручать. Мне ни встать, ни сесть. Кота сгоню, жена обидится, подарок не вручу – тёща рассердится. И здесь выручает свояк, произносит свою коронную просьбу:

– Зятёк, прежде чем вручить подарок, поцелуй тёщу.

Не в моих правилах менять семейные традиции. Тем более все родственники знают, что тёща питает ко мне симпатии. Тёща подставляет щеку, кот тут как тут и лизнул её аж два раза. Он, быть может, даже и поцеловал бы тёщу, но она как закричит, вскочила с места и давай размахивать руками. Да так энергично, что невестка аж поперхнулась. Гости все посчитали, что с моей стороны был такой горячий поцелуй. Восторженно зашумели, потребовали повторить поцелуй. А так как кот к этому моменту сбежал, мне пришлось с закрытыми глазами эту процедуру возобновить.

Теперь, когда я приезжаю в гости к тёще, свой головной убор оставляю в салоне автомобиля, на всякий случай, так как не знаю, что может учудить тёща, лишь бы я её поцеловал.

Бакенщик

Ранним утром на берегу судоходной реки стоит бакенщик Григорий. Он погружён в тяжёлые беспокойные думы, какой еще сюрприз уготовит ему день грядущий, какие вновь испытания ему предстоит пережить – невестка снова в роддоме. Он ждёт с нетерпением рождения внука и только внука. У него уже три внучки, а ему пацан нужен, наследник. Чтоб успеть, пока совсем не старый, научить его речному делу. И что за дело, что ему шестьдесят лет и на днях оформил пенсию: он ещё крепок, любого молодого за пояс заткнёт, налегая на вёсла против течения.

Сегодня он проснулся раньше обычного, проверил все огни на фарватере реки, а заодно, и сети. Григорий втягивает в себя речной воздух, облизывает обветренные губы и всматривается в речную даль, откуда появляется баржа, гружёная гравием. В обратный путь она пойдёт с шифером. Поравнявшись с Григорием, баржа подаёт сигнал. Он подымает руку и приветствует капитана. Баржа проплывает практически под ногами, рядом с берегом, где такая быстрина, что дух захватывает. Капитан через рубку спрашивает:

– Григорий, поздравлять с пополнением?

Голос капитана, преодолевая шум мотора, возвращает Григория в реальность. Он машет головой и руками – нет. Ему приятно, что всё пароходство за него переживает, и, согнувшись, посылает реке и уплывающей барже свои мысли: какой красивый наш край, когда цветут сады! Когда ветер несёт золотистую пыльцу цветения над садами, а пчёлы неугомонно весь день жужжат вокруг дома, окружённого садом. Весенняя красота природы его трогает всегда, на протяжении уже тридцати пяти лет. Баржа стала скрываться за поворотом реки, тогда Григорий услышал, как сын заводит «Запорожца». Пора к невестке, в роддом. Пузатый баркас и ряд лодок уже перестали качаться на волнах, и только шипящая пена продолжала целовать пустые бока плоскодонок. Григорий, на ходу облизывая сухие губы, садится в машину и произносит:

– С Богом!

Не прошло и часа, как они с сыном входили вновь отстроенный городской роддом. В приёмной толкалось столько зевак, что рассмотреть список новорождённых детей за последние сутки без усердия долго не удавалось. Наконец сын, с трудом протиснувшись в первые ряды обеспокоенных папаш и болельщиков, кричит что есть мочи:

– Сын!

Напротив фамилии Григория красовалось долгожданное слово – мальчик, – три килограмма семьсот пятьдесят грамм. Не веря своим глазам, отец с сыном, перебивая друг друга, несколько раз прочитали вывешенный список и, убедившись, что это не галлюцинация, бросились на улицу, к окнам – в поисках палаты номер шесть. Все окна роддома были пронумерованы крупными красочными цифрами. Вот и наша шестёрочка.

– Валя… Валя… Бор – зенко… Бор – зенко, – разнеслось