Чужаки - Алекс Мак

— Нет! Нет! — неожиданно воскликнул Робер. — Почему она не действует?! Почему?! — бросился он к лорду, который сидел, прислонившись к притолоке.

— Сыворотка кончилась, — тихо сказал лорд.

— Сделай еще, — потребовал поэт. — Мы должны их спасти!

— Я не умею делать сыворотку, — также тихо ответил Сайлас. — А ту, что была, ты всю израсходовал. И если теперь ты заболеешь, мне будет нечем тебе помочь. Все напрасно.

— Я не верю тебе! — кричал Тюржи, бессмысленно тыкая аптечкой в предплечье очередного ребенка. — Спаси их!

— Я не могу, — сказал Сайлас, поднимаясь на ноги. Тюржи разрыдался, а лорд, подойдя к нему, забрал аптечку из ослабевших рук и вывел поэта на улицу. — Нужно сказать кому-нибудь, чтобы забрали детей и похоронили мертвых. Ты сделал все, что мог. А теперь нужно идти.

Они вышли на улицу и направились к центру города. Неожиданно в начале мертвой улицы показалась толпа людей с горящими факелами.

— Вот они! Хватайте их! — закричала женщина, возглавлявшая толпу. — Убийцы! Они убили детей! Они — пожиратели младенцев! Они пользуются детьми для проведения своих дьявольских ритуалов! Я видела, я знаю! Они убили и моего ребенка! Хватайте их! В огонь! В огонь!

Сайлас пригляделся и, почти не удивляясь, узнал Эллину. Она была живым воплощением горя и мести. Толпа яростно взревела и бросилась на них.

— Бежим! — крикнул Бонсайт Роберу, и они изо всех сил побежали.

Они неслись по опустевшим улицам, и в ушах у них стояли вопли преследователей.

— Давай сюда, — задыхаясь, крикнул Тюржи.

Они свернули на узкую улочку и забежали в какой-то дом. Робер тащил Сайласа за рукав, пока они взбирались по лестнице на второй этаж. Он постучал в дверь, но не получив ответа, просто толкнул ее, и она распахнулась. Они влетели в просторный холл, захлопнув за собой двери, упали на пол. Некоторое время оба прислушивались, но толпа, судя по всему, пронеслась мимо, не заметив их маневра. Они еще какое-то время полежали на полу, пытаясь восстановить дыхание и утишить сердцебиение. Первым поднялся на ноги Сайлас. Огромная квартира была пуста, но раньше здесь, скорее всего, собирались большие и веселые компании. Теперь в помещении царило полное запустение и кавардак. Мебель была перевернута, гобелены сорваны со стен, богатые портьеры изрезаны на полосы. Тут и там валялись предметы женского туалета.

— Здесь был лучший бордель в Париже, — с некоторым сожалением сказал Тюржи. — Такие девочки тут были… Закачаешься.

Они прошли в залу, и Сайлас заглянул в следующую дверь, там начинался коридор с дверями по обе стороны. Открыв одну из них, он увидел богато украшенную спальню, в которой сейчас все было разгромлено. На постели отчетливо виднелись пятна засохшей крови. Бонсайт закрыл дверь.

— Они их убили, — сказал он, возвращаясь в залу к Тюржи.

— Кого?

— Твоих девочек. Наверное, подумали, что чума — что-то вроде нехорошей болезни. Люди совсем с ума сошли, — с тоской ответил Бонсайт.

На улице начало темнеть, и они зажгли свечи. Сайлас выглянул в окно, высунувшись по пояс, пытаясь поймать хоть глоток свежего воздуха в жарком, вонючем мареве вечернего Парижа. Краем глаза он заметил черную фигуру, стремительно метнувшуюся прочь, увидев лорда. Тот тоже сразу вернулся обратно в комнату, и думать забыв о «вечернем моционе».

— Нужно убираться отсюда, — он попытался вернуть к реальности Робера, который, отдышавшись, впал в ступор и сидел, глядя, не мигая, на огонь.

— Какой смысл, — наконец протянул он. — Все равно конец один. Даже лучше, если нас убьют, не будем безобразно умирать от этой заразы…

— Знаешь что, ты эти настроения брось. У нас впереди долгая счастливая жизнь. И куча дел!

— Счастливая жизнь, — усмехнулся Тюржи. — Да я до конца жизни буду помнить этих несчастных детей. Они у меня до сих пор перед глазами… Какое значение имеет моя жизнь по сравнению с жизнью этих детей?! Это у них должна была быть долгая и счастливая жизнь! И ты должен был их спасти!

Тюржи захлебнулся рыданием. Сайлас обнял его вздрагивающие плечи и сказал:

— Я больше ничего не мог сделать.

Тюржи успокоился, и Бонсайт, усевшись в глубокое кресло, задремал после всех переживаний и беготни этого длинного дня. Ему впервые за последнее время приснился сон. Ему снился тот самый пони из его детства, он пасся по колено в тумане. Вдруг он поднял голову и настороженно втянул воздух ноздрями. «Жги, жги!» — послышались крики в тумане, затрещала горящая трава. Сайлас проснулся в холодном поту.

— Жги! — послышался крик под окнами.

Лорд вскочил и задул свечи, но комната озарилась светом факелов с улицы. Толпа нашла их. Недаром кто-то темный бежал по улице.

— Они там! Сеятели чумы! — кричали на улице. — Сжечь колдунов! Сжечь убийц!

Сайлас осторожно выглянул на улицу. Под окнами собралось человек тридцать, вооруженных факелами и дубинками. Судя по всему, они не собирались подниматься. Они собирались просто сжечь их вместе с домом.

— Ну вот и все, — даже с каким-то удовлетворением сказал Тюржи, который неслышно подошел и теперь выглядывал на улицу из-за плеча Сайласа.

— Ну вот уж нет, — почувствовал подкатывающую к горлу ярость лорд. — Я им тебя не отдам.

— А что ты, интересно, можешь сделать? — насмешливо спросил Тюржи. — Я так понял, что твои возможности довольно ограничены. Подумать только, я тебя боялся сначала. Ученик чародея! А ты обычный человек и без этой твоей машинки вообще ничего не можешь!

— Ну, это мы еще посмотрим, — сдерживая гнев, ответил Бонсайт, снимая с плеча невидимый благодаря экранирующему чехлу Челнок. Он проклял все на свете, таская на себе эту хреновину все эти дни. Натер плечо и отбил спину, но теперь не жалел о своем решении везде носить его с собой.

Собственно говоря, Челнок был рассчитан на перенос только одного человека. Но блаженной памяти изобретатель говорил, что он заложил в аппарат дополнительный запас мощности. Дело было очень рискованным, но Сайлас уже завелся до такой степени, что ему было все равно, что будет и с Тюржи, и с ним. Он не собирался сидеть и покорно ждать, когда его здесь зажарят, как поросенка.

— Выход на крышу есть? — спросил он.

— Есть, но с нее никуда не уйдешь, — спокойно и даже лениво ответил Тюржи. — Дом стоит особняком, до соседних крыш не допрыгнешь.

— А я и не собираюсь прыгать. Что я вам, лягушка, что ли? — не к месту заметил Сайлас, хватая Робера за шкирку и рывком поднимая на ноги. — Пошли!

— Куда? Ты с ума сошел? — Тюржи попытался сопротивляться, но с яростью лорда было лучше не спорить. Он поднял его, как котенка, и потащил на лестницу.

Когда они добрались до крыши и вышли на свежий воздух, перед ними открылась вся панорама ночного Парижа. То тут, то там мелькал одинокий огонек, но в основном город темнел громадами домов. Под ними в узости улицы возбужденно двигались люди с факелами, может, решали, с какой стороны лучше подпалить. Наконец решили, и огонь расцвел с обоих концов здания.

— Ну, теперь молись, — сказал Сайлас, расчехляя Челнок.

Тюржи с недоумением и ужасом смотрел на приятеля. Сайлас еще раз посмотрел на Париж, на людей, копошившихся внизу, обхватил Робера за плечи, выставил на панели время и место прибытия и решительно сдвинул рычаг.

Свежий морской ветер ударил им в лицо. Они стояли на каменном берегу, слегка присыпанном песком. Каменистые гряды спускались с пологого берега в море и скрывались под водой. Пахло морем и водорослями.

— Где мы?! — отшатываясь от Сайласа и падая на песок, спросил пораженный поэт. — Как мы здесь оказались?! Ты и на самом деле колдун!

Он попытался отползти как можно дальше от лорда. Сайлас, который очень устал и, честно говоря, не надеялся, что Челнок сможет переправить их двоих, жестко придавил край одежды Тюржи ногой к земле. Ему уже надоели все эти подозрения в колдовстве, за последнее время его уже дважды чуть не сожгли за это.

— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Я не колдун. И заруби себе это на носу. Представь, что пройдет много-много времени, и люди научатся делать вещи, которые вы себе сейчас и вообразить не можете. Одна из них — это гулять по времени, как вы гуляете по улице. Не пытайся себе это представить, просто поверь. Поэтому сейчас мы с тобой под Марселем. В 1347 году. И мы собираемся остановить чуму.

Тюржи смотрел на Сайласа с таким выражением, как будто тот только что на его глазах сошел с ума. Потом он медленно обвел глазами каменистый берег и беззвучно опустился на землю в глубоком обмороке. Бонсайт перетащил его под сень ближайших деревьев, устроил поудобнее, а сам сел рядом. Постепенно обморок Робера перешел в нормальный сон. Они действительно слишком мало спали последнее время. Сайлас еще раз внимательно осмотрел пустынный берег и прикорнул рядом с приятелем.