Чужаки - Алекс Мак

— Как ты это сделал? — послышался за его спиной полный восторга и ужаса голос Тюржи.

— Черт тебя подери! — взорвался лорд. — Я же велел тебе стоять на улице и никуда не ходить! Ты что, хочешь закончить, как та женщина на улице?! Мало мне забот, еще следить за тобой, как за несмышленым ребенком. Если тебе сказали, стой и не двигайся, значит стой и старайся даже не дышать!

Выпустив пар, Сайлас немного успокоился.

— Та женщина, ну, на улице, — полушепотом после такого натиска сказал Робер, — она вся почернела. Я такого никогда не видел…

— Да знаю я, знаю, — подталкивая его к выходу, пробормотал Бонсайт. — Именно поэтому ее и называют «черная смерть». Ничего страшного. Ты иди давай. Как думаешь, за девочкой присмотрят?

— К-конечно, — ответил поэт. — Кто же бросит ребенка, оставшегося без родителей в такое время.

— Ты романтик и идеалист, — вздохнул лорд. — Именно в такое время.

Он подтащил женщину ближе к дверям и усадил, прислонив к стене. Что еще сделать, он не знал, поэтому сделал знак своему спутнику, и они отправились дальше по улице.

Какое-то время они шли молча. Сайлас последними словами ругал себя за неуместный приступ жалости. «Ты прекрасно знаешь, что всех не вылечить. Ты, остолоп этакий, прекрасно знаешь, что сыворотки у тебя только на несколько инъекций. Знаешь, но не можешь держать в узде свои дурацкие эмоции. Вот увидишь, будет случай крайней необходимости, а у тебя ничего не останется!» Несмотря на этот внутренний нагоняй, он был непонятно почему доволен собой и чувствовал необъяснимую легкость на сердце. Тюржи тоже молчал, судя по всему, переваривая произошедшее.

Когда они вошли в квартиру, он было налил себе вина, но потом с отвращением посмотрел на кружку и поставил обратно на стол.

— Я пойду спать, — заявил он. — Располагайся, где тебе удобнее.

После ухода Робера Сайлас осмотрелся по сторонам, приглядел для себя свободное местечко на полу у камина и расстелил там покрывало, снятое с ближайшего кресла. Усевшись по-турецки, он долгое время смотрел на огонь, а потом, решив, что хозяин уже видит третий сон, достал неказистую жестянку, и вот перед ним уже раскрылся полупрозрачный экран компьютера.

— Итак, посмотрим, что мы имеем на сегодняшний день, — сказал он сам себе, пробегая пальцами по невидимой клавиатуре.

Он не выключал анализатор весь день, и машина смогла собрать немного информации. Теперь она просчитывала ответы на задаваемые лордом вопросы, основываясь на полученных данных.

По всему выходило, что эпидемия будет разрастаться с невиданной скоростью и в ближайшее время заразится и погибнет около трети населения города. Никаких действенных мер по борьбе с пандемией в данном времени не существует. Вероятность того, что в числе заболевших окажется Тюржи, составляла 93,7 %. В случае, если он немедленно не покинет город.

Сайлас в раздумье сидел перед экраном, когда за его спиной послышались шаги и судорожный вздох. Обернувшись, он увидел Робера, который смотрел на него с нескрываемым ужасом.

— Скажи мне, кто ты, — сдавленным голосом потребовал он.

Сайлас поднялся на ноги, но Тюржи отпрянул от него, зайдя для верности за спинку кресла.

— Не подходи, — с искаженным лицом сказал он. — Не смей подходить ко мне. Ты колдун? Отвечай, ты колдун? Или ты сам дьявол? Не молчи, отвечай мне!

В его трясущейся руке появился кинжал, который он угрожающе выставил перед собой.

— Спокойно, спокойно. — Сайлас выставил вперед пустые ладони, пытаясь продемонстрировать свои мирные намерения. — Я не колдун, и я не причиню тебе зла. Опусти оружие. Если я колдун — оно тебе не поможет, если я дьявол, то тем более, а если я человек, то ты просто ранишь или убьешь невинного.

Тюржи, несмотря на весь свой ужас, выслушал его внимательно и кинжал, после некоторого раздумья, убрал, но вместе с креслом передвинулся поближе к камину. Видимо, в непосредственной близости от очищающего огня он чувствовал себя лучше.

— Я жду объяснений, — сказал он.

Бонсайт оказался в сложном положении. Гораздо скорее средневековый человек поверит в то, что он действительно дьявол, чем в рассказы о пришельце из будущего. Этого он, скорее всего, просто не поймет. Нужно было экстренно придумать что-то правдоподобное.

— Ты прав. В чем-то, — начал он. — Я что-то вроде колдуна.

Тюржи напрягся, и на сцене снова появился кинжал.

— Но я не такой колдун, как обычно, — с трудом подбирая слова, продолжил Сайлас. — Я был учеником у колдуна, но однажды в его дом ударила молния. Это было наказание Божье. Моего наставника убило на месте, а я сильно обгорел. Но когда вокруг бушевало пламя, я услышал голос ангела: «Если ты встанешь на путь истины и вернешься в лоно святой церкви, то сможешь творить невероятное и исцелять людей». Я внял этому голосу и с тех пор стал чем-то вроде белого колдуна. Я не творю зла. Ты же сам видел, я исцелил ту девочку…

Сайлас говорил и сам внимательно прислушивался к своим словам. Достоверно ли все это звучит, или сейчас Тюржи отбросит свои страхи и прирежет его как свинью? На лице последнего явственно читалось недоверие. Тогда Сайлас решился на последнее средство.

— Смотри, — сказал он, проделывая манипуляции с «жестянкой».

На экране возникло изображение цветущего луга, послышалось пение птиц, воздух в комнате наполнился ароматами цветов. Неожиданно луг устремился им навстречу, возникло ощущение полета… Кинжал выпал из рук пораженного Тюржи.

— Что это? — шептал он. — Как ты это делаешь?

— Это одно из небольших чудес, которые мне позволено совершать, — осторожно ответил лорд, поднимая кинжал и убирая его подальше в сторону.

Экран погас. Но в воздухе еще долго стоял аромат трав. Тюржи медленно обошел кресло и обессилено опустился в него.

— Я ничего не понимаю. Ты, больной ребенок… Теперь это…

— Тебе не нужно ничего понимать, — устало сказал Бонсайт. — Ты должен просто довериться мне. На город надвигается страшное бедствие. Чума не пощадит никого. В Авиньоне умерло почти все население. Римский папа заперся у себя, целыми днями жжет огонь и никого к себе не допускает. Он освятил воды Роны, и теперь трупы сбрасывают прямо в реку. Поверь мне, это только ускоряет распространение болезни. Париж ждет то же самое. Ты должен уехать отсюда, пока не поздно, или тебя ждет такая же участь. Ты должен собраться немедленно! Утром мы покинем город.

Робер сидел в угрюмом молчании, освещаемый бликами огня. Он как-то осунулся и постарел.

— А что будет с остальными? Почему я должен спастись, а тысячи других должны умереть в муках?

— Ты избранный, — попытался завуалировать свои намерения Сайлас. — Тебе уготована другая участь, ты предназначен еще кое-что совершить в этой жизни.

— Я пойду спать, — неожиданно сказал Тюржи, поднимаясь с кресла и направляясь в спальню.

Опешив, приготовившийся к длительным спорам лорд смотрел ему в след. Потом он пожал плечами и тоже устроился на ночлег на своем жестком ложе.

Утром он проснулся с тяжелой головой, во рту пересохло, все тело болело. С трудом поднявшись, Сайлас сделал несколько энергичных упражнений и подошел к окну. За ним расцветал день. В квартире стояла подозрительная тишина, и он неожиданно насторожился. Бросившись в спальню Тюржи, он несколько секунд в отупении стоял, смотря на пустую постель.

— Черт бы тебя побрал! — в сердцах выругался он.

Кое-как натянув на себя одежду, Сайлас выскочил на улицу. Оглядев оба конца улицы, он не увидел никого, похожего на беглеца. «Что он задумал? — лихорадочно соображал лорд. — Пойти к попам? Подать жалобу на скрывающегося у него дома колдуна? Мог? Конечно, мог. У этих людей в голове полная каша из мистики и религии. Или решил напиться от переизбытка информации? А может, решил уйти из города, не связываясь с таким подозрительным типом, как я? И где его теперь искать?»

Для начала он решил заглянуть на рыночную площадь и в любимую Тюржи харчевню «Трюмильер». Может, он решил пообщаться на тему происшедшего с кем-нибудь из приятелей? Чуть ли не бегом Сайлас направился к харчевне, на ходу пристально всматриваясь в прохожих. В глубине души он не исключал возможности, что Робер каким-то образом все-таки оказался в руках, а точнее, в щупальцах Эллины. Он не знал, что он хочет увидеть, если они им уже завладели, но надежда, как известно… «Трюмильер» была закрыта, и, как Бонсайт ни стучал, на стук никто не вышел. Ему показалось, что и на улицах стало меньше людей. Хотя, может быть, это было только игрой его воображения. Он бродил по улицам до вечера. За это время он видел несколько явно больных людей, которые еще и сами не осознавали, что больны. Эпидемия набирала силу. На рынке шептались, что в каком-то монастыре недалеко от столицы за одну только ночь умерли все монахи — 700 человек. В воздухе помимо заразы витал нарастающий страх. Не найдя Тюржи, под вечер Сайлас решил вернуться на его квартиру, передохнуть, а с утра начать поиски по новой.