Атлантида - Пьер Бенуа

— Вы там были?

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Говори мне «ты», — сказала она с некоторой томностью. — Рано или поздно, тебе придется все равно, говорить со мною на «ты». Начни же немедленно.

Это грозное обещание моментально наполнило мое сердце безграничным счастьем. Я вспомнил слова Ле-Межа: «Не говорите так, пока вы ее не увидели. Как только вы ее увидите, вы отречетесь ради нее от всего».

— Была ли я в Дюрасе? — продолжала она, разразившись громким смехом. — Ты, кажется, воображаешь, что внучка Нептуна ездила туда в вагоне первого класса, в поезде пригородной железной дороги?

И, протянув руку, она указала мне на огромную белую скалу, господствовавшую над высокими пальмами сада.

— Там кончается мой горизонт, — серьезно произнесла она.

Она взяла одну из разбросанных вокруг нее, на львиной шкуре, книг и раскрыла ее наудачу.

— Это путеводитель по Западным железным дорогам, — сказала она. — Какое чудное чтение для всякого, кто не выходит за пределы своего дома! Теперь — половина шестого вечера. Три минуты тому назад в Сюржер, в департаменте Нижней Шаранты, прибыл местный поезд. Он пойдет дальше через шесть минут… Через два часа он прибудет в Ларошель… Как странно думать об этом здесь. Такое расстояние!.. Столько движения и столько неподвижности!

— Вы хорошо говорите по-французски, — заметил я.

Она рассмеялась тихим нервным смехом.

— Приходится. Я так же хорошо говорю по-немецки, по-итальянски, по-английски, по-испански. Мой образ жизни сделал из меня полиглота. Но французский язык я предпочитаю другим, — даже туарегскому и арабскому. Мне кажется, что я всегда его знала… Не воображай, что я говорю это для того, чтобы сделать тебе приятное.

Наступило молчание. Я подумал о ее праматери, — о той, о которой Плутарх пишет: «Немногочисленны были народы, нуждавшиеся для переговоров с ней в переводчиках. Клеопатра говорила, как на своем родном языке, с эфиопами, с троглодитами, с иудеями, с арабами, с сирийцами, и с парфянами».

— Не стой, как столб, посреди зала. Мне это неприятно. Иди сюда, сядь возле меня. Подвиньтесь немного, уважаемый Царь Хирам.

Гепард неохотно повиновался.

— Дай твою руку! — приказала она.

Возле нее стояла большая чаша из оникса. Она вынула оттуда орихалковое кольцо, очень простого вида, и надела его на мой левый безымянный палец. Я увидел тогда, что точно такой же перстень был и на ней.

— Танит-Зерга, предложи господину Сент-Ави чашку розового шербета.

Маленькая негритянка в красном шелковом платье засуетилась.

— Это мой личный секретарь, — представила мне ее Антинея: — мадемуазель Танит-Зерга, из Гао, на Нигере.

Она почти такого же древнего рода, как и я.

Сказав эти слова, она пристально на меня посмотрела.

Взгляд ее зеленых глаз действовал на меня угнетающе.

— А твой товарищ, капитан, — спросила она голосом, звучавшим как бы издалека: — я его еще не знаю. Каков он собой? Похож он на тебя?

И тогда, — в первый раз после того, как я очутился возле нее, — только тогда я вспомнил о Моранже. И ничего не ответил.

Антинея улыбнулась.

Она вытянулась во всю длину на львиной шкуре. Ее правая нога обнажилась.

— Пора им заняться, — сказала она томно. — Тебе передадут мои распоряжения… Танит-Зерга, проводи его. Прежде всего покажи ему его комнату. Он, наверное, не знает, где она.

Я встал и взял ее руку, чтобы поцеловать. Она прижала ее к моим губам с такой силой, что чуть не раздавила их до крови, словно желая показать, что она уже обладает мною…

Меня снова повели по темному коридору. Миниатюрная девушка в красной шелковой тунике шла передо мной.

— Вот твоя комната, — сказала она.

И продолжала:

— Теперь, если хочешь, я провожу тебя в столовую. Туда скоро соберутся все остальные к обеду.

Она очаровательно говорила по-французски, слегка шепелявя.

— Нет, Танит-Зерга, нет.,, я предпочитаю провести сегодняшний вечер у себя. Я не голоден. Я очень устал.

— Ты помнишь мое имя, — заметила она.

Казалось, она этим гордилась.

Я почувствовал, что, в случае необходимости, найду в ней союзницу.

— Я помню твое имя, милая Танит-Зерга, потому что оно красивое40.

И прибавил:

— А теперь оставь меня, милая: мне хочется побыть одному.

Но она не уходила. Я был тронут и, вместе с тем, раздражен. Я ощущал неодолимую потребность собраться с мыслями, сосредоточиться.

— Моя комната над твоей, — сказала она. — На этом столе стоит медный колокол: если тебе что-нибудь понадобится, ударь в него. Придет белый туарег.

Этот совет на минуту меня позабавил. «Гостиница в глубине Сахары, — подумал я. — Стоит только позвонить, и прибежит лакей».

Я обвел глазами мою комнату… Мою комнату! Надолго ли будет она моею?

Она была довольно больших размеров. Подушки, диван, альков, высеченный прямо в скале и, вместо окна, широкий просвет в стене, завешанный соломенной шторой, — вот и все…

Я подошел к этому своеобразному окну и поднял штору.

В комнату ворвались лучи заходившего солнца.

Полный невыразимых дум, я облокотился на каменный подоконник. Окно выходило на юг. От него до земли было, по меньшей мере, метров шестьдесят. Внизу тянулась вулканическая стена, до тошноты гладкая и черная.

Передо мной, на расстоянии двух километров, возвышалась другая стена: первая ограда из земли, о которой говорится в «Критии». А там, очень далеко, я различал бесконечную красную пустыню.

XII. МОРАНЖ ВСТАЕТ И ИСЧЕЗАЕТ

Моя усталость была так велика, что я проспал, не шелохнувшись, до следующего дня. Когда я проснулся, было уже около трех часов пополудни.

Я тотчас же вспомнил о вчерашних событиях и не преминул найти их очень странными.

«Хорошо, — сказал я самому себе. — Будем действовать по порядку. Прежде всего надо посоветоваться с Моранжем»…

Я чувствовал волчий голод.

Настольный колокол, на который мне указала ТанитЗерга, был под рукой. Я ударил в него. Появился белый туарег.

— Проводи меня в библиотеку, — приказал я ему.

Он повиновался. Пробираясь снова по лабиринту лестниц и коридоров, я понял, что без посторонней помощи я никогда не сумею в них ориентироваться.

Моранж, действительно, находился в библиотеке. Он читал с интересом какой-то манускрипт.

— Утерянный трактат святого Оптата, — сказал он мне. — О, если бы дон Гранже был тут. Смотрите: полупрописное письмо.

Я не отвечал. Мое внимание было отвлечено предметом, который я сразу же заметил на столе, рядом с рукописью.

То было орихалковое кольцо, точно такое же, какое мне дала накануне Антинея и какое носила она сама.