Я тебя съем - Лана Морриган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это добавит нам проблем, – остатки разума протестуют, борются с разжигающими пожар прикосновениями чужих ладоней. – Ой, – из моей груди вырывается испуганный писк. – Ник, прекрати! – Пытаюсь оттолкнуть парня и слезть со стола.
– Зайчишка, я не дотерплю до дома. Как же замечательно, что ты любишь юбки.
– Сумасшедший! – Я свожу бедра.
Он будто меня не слышит, одной рукой удерживает мой затылок, а второй собирает подол платья.
– Ник, – мои возражения тонут под натиском твердых губ. – Ник, прекрати. – Его пальцы уверенно поднимаются по внутренней стороне бедра, еще немного, и я сгорю от стыда. Тело живет своей жизнью: низ живота полыхает огнем, а между ног скапливается влага. Я готова принять Ника прямо сейчас, безрассудно отдаться на преподавательском столе опустевшей аудитории.
– Помоги, – слышу вибрацию в его голосе. – Расстегни ремень. – Подаётся бедрами.
– Нельзя же так.
– Алина Васильевна, – произносит мое имя тихо, с хрипотцой в голосе. – Мы не уйдем отсюда, пока я не получу желаемое. А желаю я тебя.
Я знаю этот тембр. Ник не отступится, возьмет меня, поборет любое сопротивление, как это делал уже не единожды: после пары, на стоянке университета, в крохотной подсобке библиотеки.
Занятия в его группе – невыносимые полуторачасовые пытки. Слышать мягкий запах вишни и табака, ощущать случайные соприкосновения наших ног под столом, гореть под нахальным взглядом темных глаз, делать вид, что нас не связывает ничего, кроме формальных отношений студент-преподаватель, невыносимо и одновременно прекрасно, запретно и чувственно.
Возможность получить быструю разрядку на заднем сиденье автомобиля из грязного и оскорбительного действа, что я никогда бы не позволила другому мужчине, превратилась в потребность. Как и спонтанный секс в лекционном зале, где сдавленные стоны и шлепки бедер о бедра отражаются от высоких потолков и провоцируют двигаться резче и грубее. В эти моменты притупляется страх, молчит совесть и разум, нами владеет только животная похоть и первобытные инстинкты.
Рокотов Никита. Ник… Моя тайна. Моя ежедневная потребность. Своего рода наркотик, от которого я вряд ли смогу отказаться сама. Его присутствие в моей жизни можно вырвать только с корнями, с адской болью, с кровью и крупными каплями соленых слез. Спустя несколько недель после нашей первой встречи я не верю, что его не существовало в моей жизни всегда, и от одной мысли, что его не станет в будущем, сердце на время перестает биться. Оно умирает. Мне хочется нажать кнопку «Пауза» или отмотать любой проведенный с Ником день на начало и проживать его еще раз и еще, и так до бесконечности.
Я не знаю, как называется то, что между нами происходит. Как называется желание напитаться другим человеком, словно теплыми лучами солнца. Безумие? Похоть? Любовь? Одержимость? Возможно, безрассудство.
– Алина! Ты так мне и не помогла, – угрожающе рычит, и я позволяю себе расслабиться, отбросить бесполезные сопротивления, отдаться. Ник свободной рукой расстегивает пряжку ремня, приспускает джинсы. – Моя девочка, – шепчет спокойней, собирая пальцами трусики и сдвигая их в сторону. – Низко. – Подхватывает под бедра, прижимая меня спиной к холодной стене.
Первое прикосновение горячей головки запускает тысячи мурашек по коже. Подается бедрами, не разрывая зрительного контакта, Ник медленно вводит член… невыносимо медленно, а за этим затишьем последует сумасшедшая гонка, превращающая нас в животных.
– Я не смогу тобой насытиться и за сто лет, – произносит, начиная плавные движения. – Как думаешь, нам хватит сотни лет, чтобы я смог оставаться спокойным в твоем присутствии? Хочу тебя всегда и везде. – Его проникновения глубже и жёстче. – Я устал прятать стояк под партой или прикрывать руками. Нет, сотни нам точно не хватит. Потребуется больше времени, – в его словах проскакивает рычание. Спиной я бьюсь о твердую стену, возможно, после я насчитаю синяки на своих бедрах и пояснице, но сейчас эта боль ничто с теми ощущениями, что дарят мне грубые толчки. Яркие, притупляющие боль, наполняющие наслаждением все тело.
Ник аккуратно опускает меня на ноги, придерживает, дает отдышаться и прийти в себя.
– Ты не одет, – я смеюсь, представляя, насколько интересная картина представилась бы вошедшему.
Он хмыкает.
– Сейчас исправлю. Быстро собирайся, зайчишка, – произносит безапелляционно, надевая и поправляя джинсы. – Жду на обычном месте. – Расплывается в довольной улыбке и тут же хмурится. – Честно говоря, мне надоедает эта конспирация. Почему я не могу подвозить свою женщину открыто, не оглядываясь по сторонам? Не могу держать ее за руку, когда хочу? Я же не сопливый семнадцатилетний первокурсник, а взрослый мужчина.
– У меня будут неприятности, – объясняю я не в первый раз.
Ник поправляет низ кофты, растирая пятно влаги ладонью.
– Не будет, я об этом позабочусь. – Он одергивает одежду. – Пять минут, Алина Васильевна, или я буду вынужден вернуться, – говорит грозно.
– Вы бы не забывались, студент Рокотов, – отвечаю я шутливо. И пусть Ник утверждает, что ему не нравится игра «Преподавательница и студент», но я уверенна, что он лукавит.
Он пару секунд прислушивается к происходящему, стоя у двери, и быстро выходит. Я выжидаю еще пару минут, не забывая при этом собрать бумаги. Дверь в преподавательскую приоткрыта. Неужели и сюда Никита имеет свободный доступ? Вхожу в помещение, с трудом проглатывая фразу: «Придется доложить в деканат о вашем плохом поведении, Рокотов».
– Добрый вечер, Алечка.
От волнения слова застревают в моем горле, вырываясь взволнованным хрипением:
– Я думала, что вы уже ушли домой. – Заведующая недовольно вскидывает бровь. – Вы меня напугали, Людмила Васильевна, – поясняю, криво улыбаясь.
– А-а-а, не бойся, это всего лишь я, – отмахивается пухлой ладонью. – Решила задержаться и кое-что подготовить к завтрашним занятиям. Очень тяжело мне без твоей помощи, Алечка.
– Вы оставьте, я приду пораньше и помогу.
– Ой, как замечательно. – Женщина проворно поднимается с кресла. – Меня муж уже тридцать минут ждет на стоянке. Хочешь, мы тебя подвезем?
– Не нужно, Людмила Васильевна, я хотела зайти в магазин. Но спасибо за предложение.
– Да не за что. Хорошего вечера, – кокетливо машет, прощаясь.
– И вам, – отвечаю на автомате.
* * *– Итак, – растягивает Комарова-старшая, – и где наш, то есть твой красавец, мажор и неугомонный постельный искусник? Сань, ты видела,
