Я тебя съем - Лана Морриган

ритм, иногда сбивается, замолкает на мгновение, словно спотыкается, и продолжает громыхать. Нервная дрожь начинается с пальцев, поднимается по предплечьям и выше, через минуту все тело ходит ходуном, так бывает, когда проведешь на морозе несколько долгих часов и после никак не можешь согреться. Хочется забыть мамин отсутствующий взгляд, пустой, отрешенный.

Задержавшись в коридоре квартиры, она смотрела сквозь меня, не торопясь поправляла нашейный платок, легко попрощалась и вышла. Я стала для нее чужой в тот момент, когда поднялась из-за стола и, взяв телефон и ключи от квартиры, попросила Наталью Олеговну и маму уйти. Пренебрежительные слова Натальи Олеговны, бьющие мне в спину… Все это я прячу – с силой заталкиваю глубоко вниз, хороню в самых темных углах памяти.

– Куда мы едем? – интересуюсь я, лишь бы не оставаться со своими мыслями наедине.

– Ко мне, – Ник отвечает так, словно это самая очевидная вещь на земле.

– А ты живешь один?

– Абсолютно, холостяцкое гнездышко, – произносит с насмешкой. – Сбежал из дома, как стукнуло двадцать. С отцом невыносимо. Существует только его мнение и неправильное, – не жалуется, не обвиняет – рассказывает.

– А мама?

– Мама – чудо. Я удивляюсь ее терпению. А еще у меня есть младший брат. – Парень изредка поглядывает на меня, на краткое мгновение отвлекаясь от дороги.

– Такой же безбашенный и нахальный, как ты?

Ник смеется, отрицательно покачивает головой.

– Крис еще мал, чтобы лазить по балконам к девчонкам, ему нет и года. Пока он только безбашенно рассекает по дому на четвереньках, – отзывается с теплотой.

– Ого, какая разница, – я искренне удивляюсь. – А у меня нет ни братьев, ни сестер.

– Знаю, – мужские губы кривятся в улыбке. – Я не должен был этого говорить, да? – уточняет.

– Да. На будущее, о том, что ты знаешь всю подноготную девушки, лучше промолчать, – я позволяю себе пошутить.

– На будущее, – он дразнит в ответ, – меня не волнует ничья подноготная, кроме твоей.

– Наверное, – я бросаю, не подумав.

Ник не спешит доказывать обратное, дарит мне снисходительный взгляд – так смотрят на людей, сказавших откровенную чушь.

* * *

– Добро пожаловать. – Автомобиль останавливается на парковочном месте во дворе высотных домов, приходится задирать голову, чтобы увидеть поблескивающие окна последнего этажа. – Нам сюда. – Ник тянет меня за руку к ближайшему подъезду. А я любуюсь его широкой, радостной улыбкой, неужели она из-за меня? – Зайчишка, белье не забыла надеть? – шепчет, как только мы входим в лифт.

– Нет. – Мои руки предательски прижимают полы сарафана к бедрам.

– Врушка, не было у тебя времени. Ты выбежала ко мне сломя голову, даже сумку не взяла. – А я продолжаю отрицательно трясти головой. – Ты когда-нибудь занималась сексом в лифте? – переходит на интимный шепот, обнимая меня и прижимая к груди.

– Конечно. – Зачем я вру?

– М-да, Алина. – Ник сокрушенно покачивает головой. – Никогда бы не подумал. – Он выдерживает паузу и добавляет: – А я вот не занимался, представляешь? – Его руки собирают ткань платья на моей талии, медленно обнажая ноги. – Научишь? – Мужские губы растягиваются в порочной ухмылке. – Что нужно делать?

– Наверное, остановить лифт, – сама не верю, что говорю это.

– Наверное? – уточняет, а мои ноги уже оголены до середины бедра.

– Нужно, – я отвечаю уверенно и тянусь к круглой кнопке.

Ник перехватывает руку и серьезно произносит:

– Ну, вы и извращенка, Алина Васильевна. В лифте стоят камеры, – указывает в угол над своей головой. – Это тебе на будущее, – хохочет, выпуская меня из объятий в тот момент, когда металлически двери разъезжаются в стороны. – Ну, не дуйся. – Открывает входную дверь и пропускает меня вперед, щелкая выключателем. – Разувайся, между прочим, я готовился к твоему визиту, полы мыл.

– Ты же шутишь?

– Почему? – Он кладет ключи и наши телефоны на тумбу у входа и небрежно скидывает кеды.

– Не знаю, я не представляю тебя со шваброй в руках.

– А, понятно. – Вновь берет меня за руку, переплетает наши пальцы. Странное чувство, когда другой человек хочет касаться тебя все время. – Ага. Ясно. Понятно все с тобой. Настоящие мужики полы не моют, харкают под ноги, едят из грязной посуды и по утрам здороваются с хлебной плесенью. – Мы останавливаемся в узком коридоре. – Кухня, ванная и туалет, спальня, комната с телеком. С чего начнем? Если честно, я жутко хочу спать, последние дни меня вымотали. – Он стягивает на ходу кофту, кидает ее в сторону ванной. – В холодильнике полно еды. Аль, я посплю час, хорошо? Часок. – Переминается с ноги на ногу у порога спальни.

– Конечно, отдыхай.

– Спасибо. – Он притягивает меня за подбородок и целует в губы. – Час, не больше, обещаю. Если хочешь, можешь посмотреть телек или поесть. Чувствуй себя как дома. Ты точно не в обиде?

– Точно, – отвечаю я.

– Час, Алин. – Расстегивает пряжку ремня. – Никому не открывай. Ключи есть только у Эльки и отца. Он точно не приедет, а с Элькой проблем не будет. – Снимает джинсы, вышагивает, красуясь в боксерах, включает телевизор, показывает, как пользоваться пультом, не закрывает дверь в спальню, ничком падает на постель, и уже через несколько секунд я слышу характерное посапывание.

С Ником, словно на американских горках, я не знаю, чего ожидать через пару минут: крутой спуск или головокружительный подъем; горячий секс в лифте или крепкий здоровый сон.

Я стараюсь ходить бесшумно, заглядываю в комнаты: минимум мебели, чисто и функционально. Со стаканом прохладной воды возвращаюсь на звуки телевизионной передачи, занимаю единственное мягкое кресло в комнате, просматриваю последние обновления друзей в соцсетях.

– Алло, – шепчу я, прикрывая ладонью динамик.

– Сорокина, ты где?  С тобой все в порядке? – Комарова-старшая расспрашивает с пристрастием. – Ты решила переночевать на работе? Мы уже все руки отбили.

– Я не дома.

– А чего шепчешь? – подруга мне подражает.

– Ник спит.

– О-о-о, – оглушает подруга, – поехали, Саня, домой, наша поддержка тут больше не требуется, – обращается к сестре.

– Ань, ну ты что?

– Все нормально, Сорокина, иди и хорошенько его оттрахай. Признайся, усыпила мужика рассказами о диссертации? – смеется Аня. – За нас не беспокойся. Пока, детка, – произносит