Пламя клинка - Денис Чекалов

Он снова пожал мне руку, бросил на стол серебряную монету, бедняге пришлось заплатить за бывших товарищей, затем зашагал к двери.

— Дело сделано, — негромко произнес я. — У купца Казантула и его поплечников будет чем заняться в ближайшие пару дней. А к тому времени мы решим, как помочь доброхоту-скарбнику.

Девушка подошла ко мне.

— Пора нам навестить черного колдуна, — сказал я. — Пусть расскажет, зачем он пытался разрушить город.

— Будете доедать? — спросил хозяин-трактирщик, кивая на миску с человеческим мясом. — Свежее! Только из мортуария.

— На этот раз воздержусь, — отозвался я.

Глава 7

1

«Лечебные травы» — вывеска была блеклой, маленькой, за полквартала не разглядеть.

Низкая латунная дверь оказалась запертой, и уже довольно давно, в кольцо-молоток понапихали с дюжину свитков от травников-собирателей.

«Продам мандрагору ДЕШЕВО», — прочитал я.

Другой пергамент гласил: «Увеличение ХВОСТА за три дня с гарантией».

Третий: «КРЕДИТЫ под залог ваших младенцев и внутренностей».

Я просмотрел остальные свитки.

— За один день столько не соберется, — заметил я. — Думаю, колдуна здесь нет. Он знал, что его будут искать.

Окна были затянуты плотными камышовыми занавесками, не позволявшими заглянуть внутрь.

Я вытащил отмычки.

Вместо замочной скважины нахохлился латунный паук, глядя на меня восемью злобными глазами.

— В ухо себе засунь свои железячки, — ехидно проскрипел он. — И поверти, авось мозги заработают.

Мимо прошли два гнома, видимо, конторские клерки, пятна чернил на вытертых сюртуках, за ухом у каждого перо молодого феникса.

— Да я тебе говорю, вот такие градины! — гудел первый, показывая на пальцах.

— А ты хоть помнишь, сколько медовухи мы выпили? — добродушно посмеивался второй. — Тебя небось супружница твоя лупила поварешкой по темечку, а ты и решил, что это град.

Мы с девушкой отошли чуть в сторону от двери, делая вид, что вовсе не собирались ее взломать.

— Какая странная вывеска, — заметила моя спутница. — Слайм сказал, что Духарий — черный колдун. А как его клиенты могли об этом узнать?

— Подумай о том, что приводит тебя в бешенство, — сказал я.

— Чего? — удивилась девушка.

Потом закрыла глаза и что-то пробормотала.

Я сменил видение.

Блеклые буквы дрогнули, загорелись, и над латунной дверью появилась совершенно другая надпись: «Черное колдовство. Проклятия. Некромантия».

— Это видят лишь те, кто сильно ненавидит кого-то, настолько, что готовы нанять зломага, — пояснил я.

— А если увидят стражники? — спросила Оксана. — Здесь же запрещено алокнижье.

— Для того чтобы прочитать эту надпись, надо еще испытывать глубокое презрение к власти и имперским законам; иные клиенты зломагу и не нужны.

Гномы свернули за угол, в переулке больше никого не было. Я потянулся за своими отмычками, с бонусом +7 ко взлому замков. Не то чтобы мне очень нужны эти поддавки, просто не хотел рисковать.

— Готово, — сказала девушка.

Она вышибла дверь одним ударом колена.

Латунный паук зашипел и съежился. Без разбега Оксана метнулась вперед, в лавчонку, перескочила ведущие вниз ступени и ловко приземлилась на аптекарской стойке.

Сорвав черный кнут с пояса, девушка стегнула им пол и лестницу. Алые пятна, словно свежая кровь, сразу же растеклись по доскам, отмечая места, где была магическая ловушка.

Серые тени, наполовину прозрачные, поднялись с тихим воем и в бессильной ярости уставились на меня.

Они тянули вперед когтистые руки, их лица искажались от ненависти, и чем больше в них было злобы, тем сильнее они походили на человеческие.

Потом все фантомы сгинули, и алые пятна исчезли с пола и лестницы. Это значило — ловушка разряжена.

Девушка спрыгнула со стойки.

Я хотел сказать, что гораздо проще было бы два раза повернуть отмычку в замке, но решил не портить момент.

Лавочка оказалась маленькой.

На полу лежали опилки и пряные сушеные травы, они помогали надежнее укрыть магическую ловушку.

За широким прилавком стояли на полках снадобья, по два на маленьких плетеных подносах, аккуратно рассортированные и подобранные: «От бессонницы» и «От сплюшности», «От поноса» и «От запора», «От головы» и «От геморроя».

Справа и слева стены были обшиты березовой боковиной, и казалось, что там больше ничего нет. Но, заглянув сквозь магическую завесу, я увидел другие полки, где в уродливом беспорядке теснились особые товары зломага.

Были здесь черепа чудовищ, с огромными загнутыми клыками, с двумя, тремя и шестью глазницами, с рогами и обломанными шипами.

Тонкие фиалы с эмоциями: страхом, радостью и любовью. Одни были разбавлены временем, бездушием и усталостью, другие остались крепкими и густыми.

Атласы дальних стран с подробными картами сокровищ и подземелий, ключи, принимавшие форму любых, даже самых сложных замков, магические кинжалы в форме змеиных тел и богатая коллекция ядов на нижних полках.

— Духарий знает толк в этом деле, — сказала Оксана. — Я бы взяла кое-что себе. Думаешь, власти города знают об этой лавке?

— Кто-нибудь всегда знает, — ответил я. — И обычно не тот, кто нужно.

— Смотри, кладовка, — прошептала Оксана.

Мы подошли к кладовке. Дверь в нее была тоже заперта, я сунул в замок отмычку, и через пару секунд послышался глухой каркающий голос:

— Добро не к добру для добрых.

Узорчатая створка с тяжелым металлическим скрипом отошла в сторону, и мы оказались в просторном закуте.

На крепких дубовых полках стояли тяжелые сундуки, кованые ларцы, узорчатые шатули и скрыни, все запертые, и мне очень захотелось открыть их и поглядеть, что внутри, но было здесь и другое, отчего я сразу же помрачнел.

Темные мохнатые насекомые кружили в воздухе. У них были крошечные енотьи тела, прозрачные мушиные крылья и клешни, чтобы разрезать плоть.

— Некрофаги, — прошептала Оксана.

Она подошла к самой дальней полке.

Там трупоедов было больше всего, они вились вокруг железного сундука, ползали по кованой крышке, сновали возле замочной скважины, пытаясь забраться внутрь.

— Кажется, мы нашли Духария, — пробормотал я.

Девушка вогнала кинжал между крышкой и сундуком, резко надавила, и ларь отворился со ржавым, протяжным скрипом.

Я начертил охранное заклинание, чтобы отогнать некрофагов. Стены сундука темнели засохшей кровью, на дне лежал человек. Его кожа была содрана полностью, вместе с лицом.