Черный ястреб - Джоанна Борн

Жюстина могла дотронуться до него. Могла теперь сделать это.

Она наблюдала за тем, как ее пальцы прошлись по его ключицам. Под теплой кожей скрывались твердые неподатливые кости. Такими же твердыми и неподатливыми оказались мышцы шеи. Жилка на ней пульсировала часто-часто.

А его плоть… Ее можно было бы погладить. Жюстина подумала об этом, но не испытала привычного ужаса.

Она чувствовала лишь пустоту в душе. Страха не было, но и чувств, пришедших ему на смену, не было тоже.

— Я горжусь этим. И позже мы сможем это вместе. — Хоукер притянул Жюстину к себе и уткнулся лицом в ее волосы. — От тебя пахнет огнем. А еще… домом.

— Я приготовила тебе чай. Конечно же, я пахну домом.

Хоукер продолжал говорить. Рассказывал о своем жилище. Прошлой зимой он жил здесь целый месяц — лечился после падения. Гол назад он учился верховой езде в конюшне главного дома. Дойл учил его передвигаться по лесу со скоростью кролика.

Голос Хоукера обволакивал теплом, прогоняя сковавший Жюстину холод. Он знал, кто она такая. Знал, чем ей приходилось заниматься. Но он не осуждал ее. Ему и самому приходилось совершать ужасные поступки.

Хоукер поцеловал веки Жюстины. Он был здесь, рядом с ней. Она чувствовала его крепкое тело, излучающее жар. Его дыхание на своем лице. Неспешные поцелуи, которыми он покрывал ее глаза и брови. А потом его язык скользнул в глубь ее рта. Когда мужчины целуют ее подобным образом, она должна…

— Останься со мной. Сова. — Пальцы молодого человека сжали лицо Жюстины. — Со мной, а не с проклятыми призраками.

Погрузив пальцы в волосы девушки, он вновь накрыл ее губы в поцелуе. Только на этот раз он не был осторожным и нежным. Он подавлял ее своей темной силой. Хоукер был предводителем бандитской шайки с городской окраины, когда целовал ее. Уличной крысой, а не джентльменом. Вся безжалостность его натуры, все, что он держал под контролем и пытался укротить, вырвалось на волю.

— Каков я на вкус? — спросил Хоукер. — Скажи мне.

— Ты очень глупый.

— О да. Ведь большей глупости, чем эта, я не совершал уже давно. Так каков же я на вкус?

— На вкус ты напоминаешь мне непроглядный мрак. — Жюстина осторожно привстала на цыпочки и коснулась пальцами губ молодого человека. — А еще чай и… апельсины.

— А ты на вкус, словно целая толпа призраков. — Не переставая целовать Жюстину, Хоукер принялся снимать с нее одежду. Делал он это ловко и умело, точно перебирающий струны арфы музыкант. — Перестань вести с ними переговоры. Пусть живут в своем мире. Здесь только я. И я хочу, чтобы всех остальных ты выбросила из головы.

У Жюстины больше не было времени на размышления и неуверенность. Она даже не почувствовала, как Хоукер расстегнул пуговицы ее платья и стащил с рук рукава. Значит, это все-таки произошло. До слуха Жюстины донесся мягкий шорох лент падающего к ее ногам корсета. Потянув зубами за лямку сорочки, Хоукер поцеловал оголившееся плечо, изящный изгиб се шеи, впадинку между ключицами, спустился к груди… Каждый дюйм тела Жюстины под его поцелуями становился невероятно чувствительным.

Она думала, что Хоукер начнет соблазнять ее медленно. Представляла себе долгое и неспешное путешествие по ее телу, сопровождаемое чередой кошмаров. Но вместо этого она мгновенно перемешалась из одного водоворота ощущений в другой.

— Ну вот. — Хоукер сжал в пальцах ткань сорочки. — А теперь я освобожу тебя от этого.

Жюстина дрожала всем телом. Но не от страха. И не от отвращения. Точно так же дрожит норовистая кобыла на скачках в ожидании старта.

— Не такой уж ты непревзойденный любовник, хотя я слышала обратное. — Жюстина вовсе не собиралась произносить таких слов. Вернее, никогда не говорила их мужчинам. — Ты слишком торопишься.

— Нет смысла давать тебе время на раздумья. Ты удовлетворяешь себя? Руками?

— Что ты имеешь в виду? — Впрочем. Жюстина знала ответ на этот вопрос.

— В постели по ночам ты доставляешь себе удовольствие руками? Гладишь себя здесь? — Хоукер легонько коснулся низа живота Жюстины, прикрытою сорочкой.

У него совсем не было стыда. А Жюстина-то думала, что уже ничто на свете не заставит ее покраснеть.

— Это хорошо, — продолжал Хоукер. — Ведь если ласки там внизу не доставляют тебе удовольствия, у нас ничего не получится.

Вообще-то о таких вещах не говорят вслух.

— Ты не слишком деликатен.

— Когда-нибудь стану. Я составил целый список вещей, которым мне еще предстоит научиться.

Хоукер потянул за сорочку, в которую была одета Жюстина, и его глаза превратились в два бездонных колодца, полных загадок. Он лишь слегка коснулся кожи девушки пальцами, когда снимал с нее последнюю одежду. И это прикосновение было таким мимолетным, таким обыденным, что вполне могло принадлежать ей самой.

Теперь Жюстина была полностью обнажена. Хоукер тоже.

«Нет, я не готова к этому. Мне необходимо время, чтобы подумать…»

Но в этот самый момент молодой человек подхватил ее на руки, и Жюстина вынуждена была ухватиться за него. Под ее ладонями была лишь обнаженная кожа мужчины. И реальнее его не было ничего и никого на свете. Такого живого, крепкого и уверенного в себе. Хоукер был словно выкован из силы и упрямства.

Жюстину охватил страх. Воспоминания о…

Однако Хоукер не понес ее в постель. Вместо этого он пинком открыл дверь дома, и они оказались на свету под дождем, обдуваемые порывами ветра.

Ошеломляюще холодные капли падали налицо, грудь и живот Жюстины. хотя Хоукер и закрывал ее от дождя своим телом. Он сделал несколько шагов, и они оказались под раскидистыми ветвями бука.

— И не вздумай передумать, черт тебя возьми. Поняла? — Хоукер поставил девушку на землю и прижал спиной к стволу дерева. Грубая неровная кора впилась в кожу Жюстины. Ноги скользили по мягкому холодному мху. Тепло было лишь в тех местах, где ее кожа соприкасалась с кожей Хоукера. Там, где его тело источало нестерпимый жар.

— Закрой глаза, — приказал он. — Делай, что я сказал!

Жюстина подчинилась приказу.

— Прислушайся. — Срывавшиеся с его языка слова тишали, точно камни, сквозь пелену дождя. — Что ты слышишь?

Жюстина слышала неясный стук, становившийся то громче, то тише. Капли дождя, подхватываемые порывами ветра, пробирались под импровизированный навес и стучали по Обнаженной спине Хоукера. Они просачивались сквозь листья и падали на плечи Жюстины.

— Так что ты слышишь? — повторил Хоукер свой вопрос.

— Я слышу сумасшедшего, вытащившего меня на холод под проливной дождь.

— Ты слышишь дождь. Он окружает нас стеной. И никто не сможет теперь к нам подойти. Мы совершенно одни. — Его губы сомкнулись на губах Жюстины в жарком, ароматном и требовательном поцелуе. Тело Хоукера было единственным источником тепла. — Что ты чувствуешь?