Рафин - Юлия Широкова

Постояв так ещё какое-то время, не замеченные Рафиным, мы возвратились в пансион. Костя вернулся туда далеко за полночь, жуя на ходу бутерброд, скинул одежду и забрался в постель, не приняв душа, не смыв грима с лица – на это у него уже не хватило сил. Он только обнял меня и почти сразу же крепко заснул.

В первый свой выходной день Костя взял у какого-то ялтинского приятеля мотоцикл и мы поехали к Ласточкину гнезду, которое я мечтала увидеть. Спокойно гуляли в толпе других туристов и фотографировались, никто на Рафина не обращал внимания.

– Я поняла, ты как Мэрилин Монро, когда хочешь, чтоб тебя узнавали, тебя узнают, а когда не хочешь, ты как-то иначе начинаешь двигаться и никому и в голову не приходит, хотя бы взглянуть на тебя!

Он лишь хитро улыбнулся в ответ. Потом мы катались на моторной лодке, взятой на прокат, и обедали, сидя в кафе на открытом воздухе. Ели окрошку и жареную рыбку, от которой, казалось, ещё пахнет морем. Костя подарил мне цепочку из белого золота с изящным кулоном в форме сердечка, внутри которого сверкал бриллиант. И хотя я не люблю носить украшения на шее, этот подарок меня очень обрадовал.

– По какому случаю? – спросила я.

– Чтобы увидеть вот такую довольную улыбку на твоём лице! Почему женщины, даже самые умные, так радуются этим безделушкам?

– Они красивые. Но радует даже не это, а то, что твой мужчина не пожалел своих денег, чтобы подарить тебе эту безделушку! Возможно, это что-то значит…

– Это значит, что он болван, у которого есть лишние деньги.

– Фу, как не романтично! Не порть впечатление!

– Извини. Я, конечно, сделал этот подарок по другой причине… Просто вспомнил, что мы уже около месяца вместе.

– Как мило!

Я принялась рассматривать только что сделанные снимки на своём новом телефоне, который теперь был не просто телефон, показывая самые удачные Косте.

– Мне нравится это место, – заметил он. – Я тоже всю жизнь чувствую себя так, будто стою на краю скалы, которая в любой момент может обрушиться подо мной и осколки того, что от меня останется, унесёт морем…

– Ты часто бывал здесь в детстве?

– Нет. Лишь однажды. Это был долгий и тяжёлый день, который я, увы, никогда не забуду… На следующий день я покинул Ялту, думая, что больше никогда сюда не вернусь. И вот – ирония судьбы, спустя двадцать пять лет я снова здесь! И снова зачем-то приехал к Ласточкину гнезду, только на этот раз с любимой женщиной, и этот день похож на идеальный…

– Мне тоже нравится сегодняшний день, а вот все предыдущие… Мне кажется, тебя что-то беспокоит и это беспокойство передаётся и мне. Расскажи мне о своих снах.

Он покачал головой и закурил, впервые за день.

– Нет. Не хочу отягчать твою светлую душу своими тёмными тайнами, – и улыбнулся, чтоб я подумала, будто он шутит. – Лучше ты расскажи мне, бывало ли, что какой-то сон снился тебе снова и снова?

– Да. Мне часто снилось, что замок в двери моей маленькой квартирки с окраины большого города сломан и какие-то люди пытаются проникнуть внутрь. Это был мой главный кошмар. Не знаю, что этот сон значит по Фрейду, подозреваю что-то связанное с сексом, но, мне кажется, этот сон символизирует мой страх перед реальной жизнью. Я спряталась в мире своих грёз на окраине жизни и мне там по-своему хорошо и уютно… А необходимость выходить иногда наружу, что-то делать, с кем-то встречаться, пугает меня. А ещё мне часто снилось, будто я прихожу в магазин, хочу что-то купить и деньги у меня вроде бы есть, но продавец почему-то отказывается меня обслужить. Этот сон не вызывал страха, лишь чувство досады. Досады на жизнь за то, что она не даёт мне того, к чему я стремлюсь, хотя казалось бы, у меня всё для этого есть. Но, эти сны перестали мне сниться после того, как я встретила тебя.

Он взял меня за руку, мы помолчали какое-то время, глядя на море, потом я спросила:

– Что случилось здесь с тобой двадцать пять лет назад?

– Я каждое лето приезжал сюда к отцу, но на самом деле почти всё время проводил с бабушкой. Отец объявлялся не часто. Он промышлял какими-то тёмными делишками – валюта, контрабанда… Поэтому мать и ушла от него. Начала бояться за него, за себя, за меня. Тем летом двадцать пять лет назад бабушка умерла, а вскоре после моего возвращения в Москву и папаша куда-то пропал. Это был конец восьмидесятых – мутное время, мы с мамой решили, что он доигрался – задолжал кому-то крупную сумму денег или перешёл кому-то дорожку, и его прикончили. Но, десять лет спустя он внезапно объявился в Москве. Попросил денег, чтобы начать новую жизнь. Рассказал, что до этого десять лет жил в Турции, у него там был стриптиз-клуб, в котором танцевали русские девушки, но потом что-то пошло не так – клуб у него отобрали и он вынужден был вернуться обратно на родину, где ему на глаза случайно попалась афиша с его именем и фамилией – Константин Рафин… Так он узнал, что его сын стал кинозвездой. Я отдал ему все деньги, которые у меня на тот момент были, и попросил больше никогда не возвращаться в мою жизнь.

– И ты больше не видел его с тех пор?

– Нет. Только по телефону один раз говорил. Когда его поймали на торговле наркотиками, он позвонил мне, попросил найти хорошего адвоката и как-нибудь помочь, но я отказался. Ему дали десять лет. Мне совсем не жаль этого старого чёрта. Он получил по заслугам. По моим подсчётам ему ещё года два сидеть.

– Нет, он вышел ещё в прошлом году по условно-досрочному…

– Откуда ты знаешь?

– Из той книги, которую ты не захотел прочесть.

Вечер мы провели в гостях у одного актёра, который вместе с женой снимал на всё лето скромную виллу в Ялте. Перед тем, как ехать в гости, Рафин зашёл в магазин элитных вин, чтобы купить подарок, продавец, узнав его, решил блеснуть остроумием, сказав: “Я бы сделал вам скидку, если б вы перестали сниматься в паршивых фильмах”. Рафин ответил на это, что не нуждается в скидке.

Хозяину дома было лет семьдесят пять, его жене вдвое меньше. Он – легенда советского кинематографа, она – просто его жена. Я думала его и в живых то уже нет. Костя снимался вместе с ним в