Татьяна Доронина. Еще раз про любовь - Нелли Гореславская

… Она читает Некрасова наизусть (поэта гражданского), ведь могла же она читать Фета и Полонского, Надсона и Фофанова? Но читает именно про музу, которую бьют кнутом, а не про море, где «волна на волну набегает». Она «за больными ухаживает, как ангел», и моет в корыте детей прачки, и делает это не для того, чтобы похваляться благодеяниями своими (она забывает об этих благодеяниях), а по внутренней потребности…

Ей сорок семь лет, она ушла из императорского театра и играет в провинции, в частности, в Харькове, где «студенты овацию устроили». Ведь студенты «овацию устроили», а не купцы. Итак, женщина, боящаяся потерять сцену, сына, брата и возлюбленного, женщина на рубеже, за которым идут только потери и никаких обретений. Это все написано Чеховым, так же, как написан текст: «У меня нет денег — я актриса, а не банкирша», «В настоящее время я и на костюм не могу» и, обращаясь к сыну: «Оборвыш, ничтожество».

И я играю свою Аркадину, пытаясь соединить все эти противоречия, все «за» и «против», не делая тенденциозных акцентов в ее сложной, трудной и разной жизни».

Нет, не только «очаровательную пошлячку» играла в своей Аркадиной Татьяна Доронина. Созданный ею образ был гораздо более глубоким, многогранным и сложным, более чеховским, чем, может быть, видел его режиссер. Это свойство таланта и личности Дорониной — услышать автора так, как редко кто слышит, проникнуть в душу его, в его творческий замысел, постигнуть главный смысл образа — и точно и верно его передать.

Ардова — Татьяна Доронина, Треплев — Игорь Костолевский в спектакле театра имени Маяковского «Чайка».

На сцене Театра имени Вл. Маяковского Татьяна Доронина так же блестяще исполнила роли в спектаклях «Кошка на раскаленной крыше» Т. Уильямса, «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Аристократы» Н. Погодина, «Она в отсутствии любви и смерти» Э. Радзинского.

Были в то же время сыграны спектакли и в других столичных театрах: «Приятная женщина с цветком и окнами на север» Э. Радзинского в Театре эстрады, «Спортивные сцены 81 года» в Театре имени М. Ермоловой, «Живи и помни» В. Распутина в театре «Сфера». В Концертном зале имени Чайковского проходили ее вечера «Россия моя, Россия…», в основе которых была поэзия С. Есенина и М. Цветаевой.

…Потом Гончаров решил ставить «Трехгрошовую оперу». Музыкальной частью заведовал Илья Меерович, который Доронину очень любил. Они репетировали в маленькой комнатушке, где помещались только стол и рояль. Она пела зонги, Илья аккомпанировал, восхищенно восклицая: «Как здорово ты сыграла бы эту роль!» Но не случилось, не судьба. Гончаров отказался от этой идеи, потому что Плучек выпустил «Трехгрошовую оперу» с Андреем Мироновым…

И она ушла от Гончарова. Ушла снова во МХАТ.

И снова МХАТ

Когда она уходила из МХАТа, Ефремов ей сказал: «Через шесть лет вернешься». В 1983 году Татьяна Доронина возвращается во МХАТ имени М. Горького, ее вводят в спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского.

Но почему, почему она ушла от талантливого, замечательного режиссера, ушла из театра, в котором уже состоялась как ведущая актриса, уже сыграла удивительную архисложную роль? Причина была все та же, по которой ушла в прошлый раз и из МХАТа — малая занятость. К тому же в Театре Маяковского появилась другая прима, Наталья Гундарева, которой Гончаров уделял все больше внимания и… отдавал роли, когда-то обещанные Дорониной. Неужели он хотел, чтобы актриса такого таланта и такой силы, на которую «ходили» зрители, ушла из театра?

Ответить на этот вопрос трудно, но фактически, по мнению самой Татьяны Васильевны, все именно так и выглядело. Не будем забывать, что ведь у Дорониной тоже характер был не сахар. Она могла не соглашаться с режиссером в трактовке роли, как было, к примеру, при постановке пьесы Радзинского «Беседы с Сократом», в которой она исполняла роль Ксантиппы, а потом пьесы «Кошка на раскаленной крыше» (роль Мэгги). Режиссеры же, тем более режиссеры талантливые, уверенные в себе, привыкшие быть единственными диктаторами на сцене, этого не любят. Отношения испортились, и итог их был предрешен. «Поэтому, — вспоминает Татьяна Васильевна, — я сейчас думаю о нем (о Гончарове. — Н.Г.) хорошо, как о замечательном режиссере, но не забываю о том, сколько времени я потратила, уповая на пустые обещания… Работать — это одно, претерпевать — другое. Если претерпевать, то во имя чего-то, а если нет этого «во имя чего» — надо уходить».

Вот только ждали ли ее в ефремовском МХАТе? Вообще-то, Ефремов ждал, он лучше, чем кто-либо другой, знал цену ей и ее таланту. Но вот другие… Все понимали, что в театр приходит большая актриса. Что, разумеется, не вызывало энтузиазма у женской половины Художественного театра. Голосование по поводу возвращения Дорониной во МХАТ превратилось в настоящее поле битвы. На художественном совете тайным голосованием с перевесом всего в три голоса (17 — «за», 14 — «против») она была принята в труппу.

Здесь ей пришлось узнать еще одну сторону театральной жизни, не похожую ни на то, что было в БДТ, ни на то, что было в Театре Маяковского. Первое условие, которое ей поставили: хочешь играть — пробей пьесу Гельмана «Скамейка», которую запрещают. Что делать, пошла пробивать. Стучалась во многие двери и в конце концов дошла до министра культуры Демичева. В итоге пьесу разрешили, Доронина сыграла в ней главную роль на пару с Олегом Табаковым. А дальше наступила очень большая пауза. То есть то, что она уже проходила в Театре Маяковского. И тогда к ней начали подходить бывшие коллеги из Театра Маяковского, как еще недавно подходили с такими же вопросами актеры МХАТа, и спрашивать: «У тебя были две королевы, Дульсинея, роль в «Кошке на раскаленной крыше», а здесь ты на одной роли?!»

Кто-то спрашивал с сочувствием, но многих это очень радовало. Через сезон наконец ее ввели в старый, порядком заезженный спектакль «На всякого мудреца довольно простоты», но Доронина, конечно, и тут внесла свежую струю, спектакль с ее приходом обрел новую жизнь. И ведь партнеры были какие — Анастасия Зуева, Марк Прудкин, Олег Табаков…

С Олегом Табаковым в спектакле «Скамейка».

«А дальше, — как рассказала в одном из своих интервью Татьяна Васильевна, — начались потрясающие ситуации, которые были определены тем, что я не была в «общем хоре». Помню, в одном из спектаклей меня назначили на роль и даже не вызвали на репетиции. И потом, не предупредив, взяли другую актрису. Так же поступили со Смоктуновским. Получила я удовольствие несколько позже, когда увидела полупустой зал, и зрителей становилось все меньше и меньше, а к концу осталась группа из родственников. Спектакль сняли. Это тоже было хорошей школой: ничто не остается безнаказанным».