Татьяна Доронина. Еще раз про любовь - Нелли Гореславская

С режиссёром Георгием Натансоном и Александром Лазаревым на съёмках фильма «Ещё раз про любовь».

Трудный характер. Борис Химичев

История со «Старшей сестрой» еще раз подтвердила уже давно сложившееся мнение о Дорониной как об актрисе, хоть и очень талантливой, но с чересчур трудным, неуправляемым характером, страдающей «звездностью». Это мнение, во многом, надо признать, справедливое, с усердием распространяли — недоброжелателей и завистников среди творческих личностей, особенно в театрально-киношном мире, гораздо больше, чем где-либо еще. Вспоминали, что еще во время учебы в Школе-студии МХАТ Доронину «разбирали» на комсомольском собрании за «примадонство», что потом ее «не зря» не оставили во МХАТе, а послали «на перевоспитание» в Волгоград. Между прочим, «за примадонство» в свое время «судили», также на комсомольском собрании, и Элину Быстрицкую во время ее учебы в Киевском театральном институте, грозили даже исключением из института. Но Быстрицкая сумела найти оружие против своих «судей».

— Когда должен выйти приказ об отчислении? — спросила она.

— Завтра, — пригрозили ей.

— Тогда послезавтра ищите мое тело в Днепре.

Приказа, естественно, не появилось — решительный «примадонский» характер Быстрицкой не оставлял сомнений, что свою угрозу она приведет в исполнение.

Так что Доронина не являлась исключением. Да и у кого из талантливых людей, хотя бы из упоминавшихся в этой книжке, был легкий характер? У Смоктуновского, Луспекаева, Товстоногова, Тарасовой, великого Станиславского, который много лет не общался со своим другом и сотоварищем по созданию и становлению МХАТа Немировичем-Данченко? Возможно ли это вообще, легкий характер у творческой личности? Возможно, скажет кто-то. Исключения, конечно, бывают, но они, как известно, только подтверждают правило.

Словом, слухов вокруг Татьяны Дорониной всегда было много, и появились они гораздо раньше пресловутого «раздела МХАТа». Она и сама нечаянно давала им почву, никогда слишком не сближаясь с коллегами, всегда соблюдая некую дистанцию. Например, в БДТ дружила она только с семьей Стржельчиков, только к ним ходила домой, была слишком замкнута, слишком погружена в свой внутренний мир. Конечно, и ее мягкий изначально характер не мог не измениться под влиянием театра, театральной сложной жизни и постоянных интриг (тут Басилашвили был прав), от которых надо было чем-то защищаться. Иначе ведь просто «съедят».

Наверно, в формировании характера давал себя знать и тот успех, который сопровождал Доронину с первых шагов на сцене, ощущение своего таланта, своей силы, дающей власть над людьми, способной вызывать у них и слезы, и любовь… Наверно, трудно научиться держать эту силу в рамках, как умели великие Симонов или Козловский, которыми она восхищалась, поражавшие ее своей простотой и доброжелательностью.

Как рассказывал ее следующий избранник актер Борис Химичев, его Доронина во время их первой встречи просто убила морально. Она уже к тому времени, после фильмов «Старшая сестра» и «Три тополя на Плющихе», стала кинозвездой. А он играл в театре всего несколько ролей, снимался лишь эпизодически и был еще не очень известен широкой публике. И вдруг получил предложение попробоваться в картину «Еще раз про любовь» на главную роль, которую потом в итоге сыграл Лазарев.

— Приезжаю на «Мосфильм», проводят меня в гримерную — пред ясные очи Татьяны Васильевны… И таким взглядом она меня смерила с ног до головы! — снисходительно-небрежно, менторски, оценивающе… Вышел я из гримерной с горящими щеками и говорю помрежу: «Передайте мадам, что я не только играть с ней, но и пробоваться на эту роль не стану…» Хотя уже тогда она мне очень нравилась, да и сниматься в кино сильно хотелось.

Когда они встретились в следующий раз, к тому времени актеры Театра имени Маяковского, оба сделали вид, будто той встречи не было. Отношение к Дорониной в Театре Маяковского было настороженно-почтительное, фамильярность категорически исключалась, называли ее только по имени-отчеству. Сблизило их то, что и Доронина, и Химичев были здесь новичками, ни в какие внутритеатральные группировки не входили. Вдобавок судьба постаралась их свести, сделав любовниками в спектакле «Да здравствует королева. Виват!» Конечно, в спектакле «постельных» сцен у них не было, тогда такое на советской сцене не показывали. Самым «интимным» моментом был поцелуй руки королеве. Но делал это Химичев страстно и с удовольствием, так что оба чувствовали: реальный роман накатывается неизбежно и стремительно. Что ж, Доронина после развода с Радзинским была свободна, Химичев тоже…

Все произошло на гастролях в Новосибирске. Однажды вечером, после спектакля, когда все собрались у кого-то в номере на обычные посиделки, в конце застолья Химичев, заметив подавленный зевок Дорониной, наклонился к ней: «Пошли отсюда?» И они тихонько ушли…

Вернувшись в Москву, сразу оформили супружеские отношения — по взаимному согласию. В 73-м им было уже по сорок лет, у каждого за плечами богатая жизнь, определенный семейный опыт, потому шумную свадьбу устраивать не стали. Просто пошли в районный загс и довольно буднично расписались. Перед этим купили друг другу обручальные кольца в качестве свадебного подарка. Тем не менее, было довольно многолюдно: посмотреть на знаменитую Доронину собрались все работники загса. Застолье было скромным, в роли посаженого отца выступал Андрей Александрович Гончаров… Свадебной поездкой стал проведенный вдвоем отпуск на Рижском взморье.

С Борисом Химичевым в спектакле «Да здравствует королева. Виват!».

Как рассказывал Химичев, самый общительный и откровенный с прессой из мужей Дорониной (поэтому грех его не процитировать), потом они много ездили вместе — и с гастролями, и как туристы. В те времена самый распространенный маршрут был по странам Варшавского Договора: Польша, Чехословакия, Венгрия, ГДР… Ездили часто просто затем, чтобы приодеться. Татьяна Васильевна, по словам Химичева, к одежде относилась спокойно — главное, чтобы было недорого и практично: «Она вообще человек не избалованный, но ее положение примы требовало, и приходилось соответствовать. В Москве у нее с одеждой проблем не было — по письму Министерства культуры все наши звезды со скидкой отоваривались в Доме моделей на Кузнецком мосту. Татьяна и меня старалась приодеть — всегда говорила, что мне идет, а что нет, и я полагался на ее вкус полностью. Если она уезжала в загранпоездку без меня, то всегда привозила мне какую-нибудь обнову. За время нашей совместной жизни удалось приобрести Татьяне пару красивых дорогих перстней. Когда я, случается, вижу Доронину по телевизору, с удовольствием отмечаю, что она и сейчас их носит».