Любовник Дженис Джоплин - Элмер Мендоса

— В Коль-Поп!

— В Коль-Поп? Да я сам из Коль-Поп, но никогда его там не встречал! Ты шпион, а у нас со шпионами, знаешь, что делают?

— Я же говорил вам, он инопланетянин! Лоса одним рывком поставил Давида на ноги.

— Получи, зараза! — Чуко ударил Давида в подбородок, и тот без чувств свалился на пол. Они еще долго пинали ногами его неподвижное тело, пока не выдохлись.

— Роллинг, ты тут не зевай, парень, в твоей камере шпион! Бакасегуа поможет тебе присматривать за ним, только не приставай к нему!

— Ладно, ладно, Элвер! — И Лоса с Чуко покинули камеру.

Глава 18

Вернувшись в Альтату, Чоло первым делом позвонил Марии Фернанде. Договорились встретиться вечером.

— Не хочу докучать тебе нашими проблемами, но мы все очень беспокоимся за Давида, его причислили к партизанам, а он и мухи не обидит.

— Это правда, что о нем написали в газете?

— Во всех газетах! А фотографию поместили такую ужасную, хуже быть не может!

— А у тебя как дела?

— Большеньки-меньшеньки.

— Скажи своему отцу, что Санди я беру на себя; мой шеф сможет его вытащить.

— Ох, Чоло, где ты работаешь, чем занимаешься?

— Заеду к тебе в восемь.

— Заупокойная месса начнется в семь — на случай, если захочешь прийти.

Часом позже Сантос рассказал о своем деле адвокату Угарте, и тот терпеливо выслушал его. Они сидели в кабинете юриста в здании Биржи; на лице советника дона Серхио время от времени появлялась холодная улыбка.

— Мохардин, ты должен понять две вещи. Во-первых, ты совершил серьезную ошибку, пустив жить в свой дом чужих людей. Вилла понравилась команданте, который руководил операцией по захвату, и теперь ее хотят конфисковать — мне только что звонили из генштаба.

— Что? Этот каброн весь ум растерял, если надеется жить в моем доме!

— Нам лишняя проблема совершенно не нужна, тебе пытались растолковать, что бизнес сугубо семейный!

— Если полицейские войдут в мой дом, я его взорву! Почему нельзя урегулировать эту проблему другим способом? Займитесь этим — надо ведь только заплатить, все трудности с правительством решаются с помощью денег! Но главное, я хочу, чтобы вы помогли мне уладить дело моего друга.

Угарте, одетый в легкий льняной костюм, состроил недовольную мину.

— У меня есть четко очерченный круг обязанностей, и тебя это тоже не касается — никто в нашем бизнесе не должен вмешиваться в посторонние проблемы!

— Послушайте, адвокат, с вашей помощью или без нее я вытащу его оттуда. Наш разговор сейчас происходит лишь потому, что мне велено консультироваться с вами по любым вопросам.

— Почему тебя так волнует судьба какого-то бунтаря?

— Поймите, адвокат, он мой человек, этот парень сорок часов находился в море, чтобы гринго в Лас-Вегасе могли без лишних волнений проигрывать свои деньги и даже получать при этом удовольствие; и я обещал его родственникам помочь ему. Кроме того, никакой он не партизан, и я уверен, что его обвинили без всяких на то оснований.

— Послушай, Сантос, ни дон Серихо, ни Грасьела не хотят терять виллу, но они оба считают, что надо уступить полицейским, если другого выбора нет; не в наших интересах портить хорошие отношения с силовыми ведомствами.

— А как же мой друг?

— Я не могу им заниматься, мне не позволяют моя репутация, связи и положение в картеле, но если ты твердо решил взяться за это дело, тебе может помочь только Доротео Аранго.

— При всем моем уважении к вам, адвокат, не надо вешать мне лапшу на уши!

— Я говорю совершенно серьезно! Доротео П. Аранго молодой, талантливый адвокат, практиковался у меня в конторе, из тех, кого называют толстокожими, с одинаковым успехом выступает против правительства и больших компаний. Он даже выиграл дела по защите прав работников таких гигантов, как «Кока-кола» и «Фундидора-де-Монтеррей»!

— Ну и что?

— Это означает, что у него есть все необходимые связи и умение, и он, возможно, единственный, кому под силу спасти твоего парня! Вот адрес, по которому ты его найдешь!

Мохардин поехал в колонию Эхидаль на прием к молодому юристу и через двадцать минут припарковался напротив жилого дома на четвертой улице. Его встретил мужчина могучего телосложения, с пышными усами, как у Сапаты, дружелюбным и в то же время недоверчивым взглядом и культей на месте левой руки. В его кабинете не было ничего лишнего, включая секретаря.

— У вас есть хоть какие-то сомнения в невиновности вашего друга?

— Ни малейших!

Доротео П. Аранго задумчиво погладил усы.

— Вы уверены? Каждый считает себя невинной овечкой, однако в большинстве случаев оборачивается страшным серым волком.

— А почему вы сомневаетесь?

— Послушайте, дружище: одолеть правительство очень трудно, особенно в таких делах, поскольку этому препятствует все законодательство — не существует законов, защищающих бунтовщиков или позволяющих добиться отсрочки рассмотрения дела в суде. Сами видите, какая борьба идет, чтобы вырвать из застенков заключенных 1968 года.

— Но ведь говорят, что у них как раз все налаживается?

— В том-то и штука, что эта проблема решается не законным путем, а с помощью политических усилий. Поэтому повторяю свой вопрос: у вас есть сомнения в невиновности вашего друга?

— Послушайте, если бы этот кактус совершил то, в чем его обвиняют, разве стал бы я вмешиваться? Просто я знаю, что никакой он не партизан, а обыкновенный бедолага и не занимался ничем, кроме рыбной ловли. На днях собирался жениться.

— Однако в газете пишут совсем другое. — Адвокат развернул «Эль-Нороэсте» на странице с фотографией Давида.

— Это чистое недоразумение, настоящим партизаном был двоюродный брат Давида, Грегорио Палафокс, но его убили совсем в другом месте, а тело сбросили в море. Санди никогда не интересовался делами брата, из него, как водится, сделали мальчика для битья.

— А сообщники?

— Это полицейская уловка. Чато если и проявлял осторожность, то как раз в том, чтобы не приводить к себе в дом своих товарищей — боялся, что кто-нибудь донесет.

— У вас есть друзья среди журналистов?

— Нет, но у меня есть деньги, а я слышал, что среди журналистов найдется пара-тройка таких, кто деньги очень любит, это вопрос технический.

— А знакомые в судебной коллегии?

— Я же говорю вам, у меня есть деньги, это вы должны иметь там знакомых!

Адвокат улыбнулся:

— Позвольте задать вам нескромный вопрос — кем вы работаете?

— Я скотовод, владелец ранчо по дороге на Эль-Дорадо.

— А еще кем?

— На что вы намекаете?

— Простите за навязчивость, но я должен знать, кто мне платит, — тогда я в силах предугадать возможные негативные последствия для себя от сотрудничества с клиентом.

— Хотите знать, откуда у меня бабки?

— Можно и так сказать.

— И вы не верите, что я их заработал, выращивая крупный рогатый скот и скаковых лошадей?

— Я должен знать!

— Ладно, я еще работаю на Серхио Карвахаля Кинтеро, слышали о таком?

— Кто же о нем не слышал!

— А вас мне рекомендовал Угарте.

— Вот как, значит, этот ваш друг работает на Угарте?

— Нет, говорю же вам, он рыбак.

— Я вынужден просить вас не обманывать меня, это в ваших же интересах: если понадобится лгать на суде, то мне легче сделать это, зная всю правду.

— Значит, вы принимаете мое предложение?

— Да, принимаю.

— Ну, так вот, Санди не партизан и не наркоторговец; правда, один раз он перевез груз по моей просьбе, и хотя я заплатил ему выше крыши, работа ему не понравилась. У него на уме совсем другое, водится за ним пара грешков, но они к этому делу не имеют никакого отношения, за них могут наказать лишь священники, и никто другой. Санди только и мечтает о том, чтобы повторилась та ночь, когда он переспал с Дженис Джоплин.

— Ха-ха!

— Не верите? Он действительно единственный мексиканец, который трахнул Белую Ведьму.

— В таком случае ваш друг заслуживает свободы, и если кто-то вытащит его из тюрьмы, то это буду я!

— Примерно, то же самое сказал мне Угарте.

— Сегодня воскресенье, и я намерен съездить в гости к родителям, но завтра же отправлюсь в Агуаруто разузнать, как глубоко утопили вашего друга.

— Отлично, вот вам на телефонные расходы! — Чоло, улыбнулся. — Я потому и обратился к вам, чтобы вы нашли для него способ выйти сухим из воды!

Сантос подъехал к дому Палафоксов уже после того, как те вернулись с заупокойной мессы. Прямо с порога он рассказан Марии Фернанде о своей встрече с юристом.

— Здоровенный мужик, только левой руки нет.

Нена, вопреки запрету отца, поделилась с ним некоторыми подробностями прощания с покойным братом в Наволато, когда в итоге им пришлось вынести его тело на улицу и положить под огромным деревом манго, и ей пришлось незаметно отмахиваться от мух, пока наконец не поехали в церковь. А поскольку туалет в похоронном бюро представлял собой настоящий гадючник, им пришлось ездить справлять естественные надобности домой к своим друзьям Маркосу и Хавьеру Ранхель.