В ожидании апокалипсиса - Чингиз Абдуллаев

Терпение и упорство — таковы ключевые пароли нашей генерации разведчиков, полагает Харри Шютт. «Крепкое поколение», — так он определяет его суть. Сформировались эти люди в горниле ужасов и страданий второй мировой войны.

Внешняя разведка ГДР берет свое начало в 1952 году, корни ее в созданном тогда малоприметном Институте научно-экономических исследований с прицелом на сбор всякого рода информации, включая разведывательную, о Западе. «С самого начала, — конкретизирует Харри Шютт, — мы делали ставку на обеспечение доступа к ключевым источникам, то есть к тем, где идет выработка и принятие решений. Западная Германия и Западная Европа — таковы были наши цели».

Итак, скромный институт вырос в конечном счете в «институты» внешней разведки. И с первых же шагов Шютт и его коллеги вырабатывали собственный стиль в сфере шпионского искусства. «Немного, но хорошо — вот как звучал наш девиз, — поясняет Шютт. — Те службы, которые ставят своей целью создание максимального числа источников информации, совсем необязательно могут получать то, что им нужно. Немного, но качественно, квалифицированно — по-настоящему работать можно только с такими критериями».

Джон Маркс «Ю.С. ньюс энд уорлд рипорт», Вашингтон.

Глава 5

Только оставшись один и проанализировав ситуацию, Дронго начал кое-что понимать. Ему предложили в Москве на выбор Хайнштока и Либерман. Оба — бывшие профессионалы «Штази» и по совместительству агенты западных спецслужб. Значит, это была часть той большой игры российской разведки, которую она вела и на которой его подставили. Хайншток и Либерман были двойными агентами. И, безусловно, работали не на западные спецслужбы, а на свою «Штази». Теперь, уяснив этот факт, нужно было делать свои выводы и перестраиваться на ходу. По замыслу организаторов операции, Дронго не должен был знать всей правды о Либерман. В этом случае они с Марией сохраняли независимость действий.

А он-то еще раньше, в Брюсселе, посчитал, что во всем виноват эстонский перебежчик! Олвинг ему тогда, конечно, соврал, рассказав об этом перебежчике. Англичане получили информацию и от самой Эдит Либерман. А российская разведка просто подставила дезинформацию по нескольким каналам.

Бедная Мария искренне полагала, что помогает Либерман. А на самом деле всего лишь приняла участие на этом отрезке игры, который ей отвели разработчики данного сценария.

Но подсознательно он помнил, что послан сюда с одной целью — помочь англичанам найти Альфреда Греве и Зелла Хетгесса. Ради этих двоих, ради того, чтобы состоялась их встреча, и погибло уже столько людей.

На следующий допрос его вызвали утром, дав ему позавтракать и впервые разрешив подняться с тремя охранниками наверх и погулять по небольшому дворику. Еще как минимум несколько человек следили за ним из окон зданий и со стен, окружающих двор.

На этот раз в кабинете, кроме Олвинга и Риггса, находился еще господин лет шестидесяти. Дронго, внимательно посмотрев на него, попытался вспомнить, встречал ли он где-нибудь этого незнакомца. От Олвинга можно было ожидать всяких подвохов.

— В прошлый раз, — начал тот без всяких предисловий, — мы ясно дали вам понять, что , ваша игра проиграна, Дронго. Эдит Либерман уже давно работает на нашу разведку, будучи в то же время одним из самых ценных сотрудников в службе внешней разведки Восточной Германии.

— Поздравляю вас со столь ценным приобретением, но не понимаю, к чему вы мне это говорите? — поморщился Дронго. — Я видел Эдит Либерман всего лишь раз в жизни, направляя ее в Париж. Других заданий я ей не давал и никогда больше не виделся.

— Неужели не давали? — Риггс снова вытащил свою трубку.

В его голосе чувствовалась насмешка. Похоже, англичане знают о действительных мотивах данной операции. Не может быть. Это означало бы признать, что в Москве вообще сидят одни идиоты. Стоит отметить, что Риггс куда умнее Олвинга.

— Мы говорили о Жозефе Кароне, я просил ее выйти на Филиппа Стенюи. Со мной была Мария Грот. Целью операции был наш перебежчик Ощенко. Вот основные моменты операции, — негромко ответил Дронго, — И все? — спросил Риггс.

— И все, — кивнул Дронго, — если не считать незначительных подробностей.

Наступило молчание.

Дронго в душе поражался мастерской игре российской разведки. Они сумели найти не просто бывшего сотрудника «Штази», негласно работавшего на КГБ, что считалось обычным делом. Этот сотрудник был еще и английским агентом, что увеличивало ценность его сведений в сотни раз.

Дронго вдруг вспомнил, что во время разговора с Либерман его удивил следующий факт: когда он сказал ей, что цель операции — внедриться в структуру английских спецслужб, она рассмеялась. Тогда он не придал этому значения. Сейчас он понял, почему смеялась Эдит Либерман. Получая задание от него, она уже отчетливо представляла, почему именно ее внедряют в Англию. Забавно: его снова провели как дилетанта. В этих схватках нельзя доверять ни одной стороне. И это была единственная возможность остаться в живых.

— Либерман нам все рассказала, — кивнул Олвинг. Сидевший рядом с ним незнакомец молчал, не спуская глаз с Дронго. — Теперь ваша очередь исповедоваться. Разведчик должен уметь проигрывать, Дронго.

— Что вам нужно конкретно? — поморщился тот.

— Каким образом вы хотели добраться до Ощенко? И самое главное, почему? Не в обычаях КГБ мстить своим перебежчикам. Сбежал, ну и ладно. Особенно много перебежчиков было в последние годы. Если за каждым посылать целый отряд убийц, не хватит никаких штатов, самое главное, денег. Ваша разведка не посылала людей убить Резуна или Гордиевекого, а тут вдруг неприметного Ощенко. Нас интересует, почему? Что он знает такого, чего мы еще не ведаем или можем узнать? Только от него.

— Не знаю, — пожал плечами Дронго, — подозреваю, что он знает какого-то агента в Германии или во Франции, о котором он сам, возможно, не помнит, но который теперь, в новых условиях, стал представлять исключительную ценность.

Это была ловушка. Англичане должны были сами выйти на Греве. Только сами, и тогда ловушка срабатывала. Олвинг кивнул, обращаясь к незнакомцу:

— Вот видите, он тоже не знает всех подробностей.

— Скажите, Дронго, — спросил вдруг незнакомец глуховатым голосом, — вам самому не казалась странной такая настойчивость в этом деле?

— Казалась. Возможно, все не так просто. Может, он двойной агент, как Либерман?

Олвинг громко расхохотался.

— У вас есть чувство юмора. Каким образом вы должны были выйти на него?

— Через сотрудника бывшей разведки ГДР в вашем отделе, — чуть поколебавшись, сообщил Дронго. Эдит Либерман должна была рассказать об этом задолго до его допроса. Именно поэтому он имел два дня отдыха. Англичане интенсивно проверяли ее показания и искали труп Марии. Теперь его показания должны были совпасть в деталях с данными Эдит Либерман.

— Его имя?

— Герберт Мазер.

Риггс, чиркнув спичкой, с удовольствием затянулся.

— Этот несчастный Мазер в моем отделе, Дронго. Отдел возглавляю я, а мистер Олвинг — заместитель миссис Римингтон.

— Я вам искренне сочувствую, Риггс. У вас будут крупные неприятности по службе.

— Не будут, — усмехнулся англичанин, — я сам вышел на этого Мазера еще три года назад. Мы знали, что он работал на иностранную разведку, и следили за ним. После падения Берлинской стены он прекратил свою деятельность, но недавно снова ее возобновил, встречаясь, видимо, с новыми хозяевами.

— Он арестован?

— Еще позавчера.

— Тогда зачем этот цирк?

— Чтобы знать степень вашей откровенности, Дронго, — пояснил Олвинг.

— Вы можете подробно написать обо всей операции? — спросил Риггс.

— Наверное, да.

— Тогда приступайте к работе сразу после допроса. Бумагу и ручку вы получите.

— Еще несколько вопросов, если позволите, — предложил незнакомец. Олвинг кивнул, соглашаясь.

— Мистер… э… Фридман, — незнакомец либо не знал, либо умышленно не называл его настоящего имени, — скажите, вы имели контакты только с Марией Грот и Эдит Либерман?

— Не только.

— С кем вы еще общались?

— Хайншток, Бетельман, сидящие здесь Олвинг, Риггс, очень много людей.

— Напишите обо всех более подробно, — предложил незнакомец.

— Вы из разведки? — спросил Дронго.

— А вы как думаете? — усмехнулся незнакомец.

— Что конкретно вас интересует? — впервые улыбнулся Дронго. — Люблю работать с «Интеллидженс Сервис».

— Все, все, что вы можете вспомнить, в том числе и во время вашей поездки в Германию.

— Хорошо. Я могу идти? — поднялся Дронго.

— Да, благодарю вас, — кивнул Олвинг, — вас проводят.

Когда за ушедшим закрылась дверь, Олвинг спросил у незнакомца:

— Ну и что вы думаете об этом?

— Он прав в одном: нужно более тщательно искать, — ответил собеседник, — мы только в начале пути.