Фирма - Джон Гришем

Чуть ниже столика, где сидела Эбби, там, где толпа крутилась возле стойки бара в ожидании свободных мест, стояла точная копия старого, 50-х годов, музыкального ящика. Прошло минут десять. Рой Орбисон успел спеть две свои песни, когда наконец появилась Кэй. Войдя, она сразу, подняв голову, рассмотрела в сложном интерьере Эбби, и та улыбнулась ей и помахала рукой.

Молодые женщины нежно соприкоснулись щеками при встрече, не желая оставлять друг на друге следы помады.

- Прости, что опоздала.

- Чепуха, я привыкла к этому.

- Да тут все битком набито! - Кэй с удивлением повела головой. - Итак, у тебя каникулы?

- Да, начались час назад. Я свободна до шестого января.

Обе отдали должное туалетам друг друга и немного посудачили о том, как вообще изящны, красивы и молоды они были.

Главной темой беседы тотчас стали рождественские покупки, и они проговорили о магазинах, распродажах и детишках вплоть до того момента, когда официант поставил перед ними бокалы с вином. Эбби заказала тушенного в сковороде зайца, а Кэй предпочла проверенное, надежное блюдо: спаржу с побегами папоротника.

- Какие у тебя планы на Рождество? - спросила она.

- Пока никаких. Хочется съездить к родителям в Кентукки, но, боюсь, Митч будет против. Я пару раз ему намекала, он даже ухом не повел.

- Ему по-прежнему не нравятся твои родители?

- Никаких перемен. Фактически мы и не говорим про них. Не знаю, можно ли тут что-нибудь сделать.

- Могу представить, какой осторожной тебе приходится быть.

- Да, и какой терпеливой. Они были не правы, но это все же мои родители. Больно, когда единственный мужчина, которого ты любишь, не выносит твоих родителей. Я каждый день молюсь о чуде, пусть маленьком.

- Тут, похоже, потребуется большое. Он что, так и работает, как мне рассказывает Ламар?

- Не думаю, чтобы кто-нибудь мог работать больше него. С понедельника по пятницу это восемнадцать часов в день, в субботу восемь, а поскольку воскресенье у него все же день отдыха, то он проводит на работе всего пять или шесть часов. В воскресенье немного времени резервируется для меня.

- Мне слышатся нотки усталости и безразличия?

- Усталость и безразличие, Кэй. Я была очень терпеливой, но ведь становится все хуже. Начинаю чувствовать себя вдовой. Я устала уже спать на кушетке, ожидая, когда он вернется.

- Чтобы накормить его и - в постель?

- Если бы. Он слишком устает для секса. Теперь для него это совершенно неинтересно. А ведь раньше его просто невозможно было успокоить. Могу сказать тебе, что, пока он учился в университете, мы по ночам едва ли не убивали друг друга любовью. Теперь - раз в неделю, да и то, если мне повезет. Он приходит, если есть силы, ест, и тут же падает в постель. Я считаю себя счастливой, когда он успевает сказать мне несколько слов перед тем, как заснуть. Я жутко изголодалась по нормальной беседе взрослых людей, Кэй. Семь часов в день я провожу с восьмилетними малышами и, наверное, скоро просто не выговорю слово больше чем из трех слогов. А когда я пытаюсь это объяснить ему, он уже храпит. Вы с Ламаром тоже прошли через все это?

- Да, что-то похожее. В течение первого года он работал по семьдесят часов в неделю. Наверное, они все так. Это как бы приобщение к братству. Обряд, в котором мужчина должен доказать, что он - мужчина. Но через год большинство из них успокаиваются и ограничивают себя шестьюдесятью-шестьюдесятью пятью часами. Конечно, они работают много, но все-таки перестают быть камикадзе, как в самом начале.

- Ламар тоже работает каждую субботу?

- Почти каждую, по нескольку часов. Но по воскресеньям - никогда. На этом я смогла настоять. Конечно, когда они выбиваются из графика, или в период сбора налогов - тогда уж все работают сутками. Да, задал им Митч задачку.

- Он ничуть не сбавил темпа. Он просто одержимый. Иногда не приходит домой до рассвета. Придет, залезет под душ - и тут же назад, в офис.

- Ламар говорит, о нем уже легенды ходят. Эбби пригубила вино и посмотрела поверх металлических поручней, ограждавших приподнятую площадку, где они сидели, в сторону бара.

- Здорово. Я вышла замуж за легенду.

- Вы уже думали о детишках?

- Для этого нужен секс, не забывай!

- Брось, Эбби, не может быть все так плохо.

- Я еще не готова к детям. Не смогу быть одинокой матерью. Я очень люблю мужа, но в самый ответственный момент он, боюсь, вспомнит о каком-нибудь страшно важном совещании и оставит меня в рабочем положении ждать те несколько сантиметров его плоти, без которых ничего не выйдет. Он думает только о своей чертовой фирме.

Кэй осторожно положила свою ладонь на руку Эбби.

- Все будет нормально, - проговорила она с улыбкой, в глазах - сама мудрость. - Первый год всегда самый тяжелый, потом все будет намного проще, обещаю тебе.

Эбби улыбнулась.

- Прости меня.

Официант принес их заказ, они потребовали еще вина. Сковорода с тушеным зайцем едва слышно шипела, распространяя вокруг себя тонкий аромат чесночного соуса. Холодная вареная спаржа, лежавшая на широких листьях салата-латука, была обильно полита кетчупом.

Кэй положила кусочек в рот, пожевала и обратилась к подруге:

- Знаешь, Эбби, в фирме весьма приветствуют рождение каждого ребенка.

- Мне это безразлично. В данный момент я не люблю эту контору. Я вынуждена вступить с ней в соревнование, и пока я проигрываю. А посему меня уже не так интересует, чего им хочется. Свою семью я буду планировать сама. И вообще, мне непонятно, почему их так беспокоят вещи, не имеющие к ним ни малейшего отношения. Это место внушает мне страх, Кэй. Не могу сказать ничего более определенного, но люди в фирме пугают меня так, что мурашки по коже.

- Они хотят видеть своих юристов счастливыми в семье.

- А я хочу получить назад своего мужа. Они его у меня отбирают, поэтому наша семья не может быть счастливой. Если мне его вернут, может, мы и станем еще такими же, как все, и двор у нас будет полон ребятишек. Но только не сейчас.

Принесли вино, заяц уже остыл. Эбби принялась за него, делая иногда глоток вина. Кэй была занята подыскиванием более нейтральной темы для беседы.

- Ламар говорил, что месяц назад Митч летал на Кайманы?

- Да. Вместе с Эйвери он провел там три дня. Исключительно по делу, во всяком случае, так он говорит. Ты бывала там?

- Мы бываем там ежегодно. Это прекрасное место с дивными пляжами и теплой водой. Мы ездим туда в июне, когда заканчиваются занятия в школе. У фирмы там два больших бунгало, прямо на пляже.

- Митч хочет съездить туда со мной в марте, когда у нас будут весенние каникулы.

- Поезжайте обязательно. Пока мы не завели детишек, мы только и делали, что валялись на пляже, пили ром и занимались любовью. Собственно говоря, именно для всего этого, фирма и обустраивала эти бунгало. А если вам повезет, то и полетите вы туда на самолете фирмы. Работают они все, действительно, много, но зато понимают необходимость хорошего отдыха.

- Не говори мне о фирме, Кэй. Я не хочу слышать о том, что им нравится, что не нравится, что они делают, а что нет, что поощряют, а что, наоборот, не поощряют.

- Дела пойдут на лад, Эбби, вот увидишь. Тебе нужно понять, что и твой, и мой мужья - отличные юристы, но таких денег они больше нигде не заработают. И мы с тобой сидели бы сейчас за рулем в лучшем случае нового "бьюика", а не "пежо" или "мерседеса".

Поддев кусочек мяса вилкой, Эбби возила им по донышку тарелки, размазывая чесночный соус. Отправив мясо в рот, отодвинула от себя тарелку. Бокал из-под вина был пуст.

- Я знаю, Кэй, я знаю это. Но в жизни есть гораздо более важные вещи, чем большой двор у дома и "пежо". А здесь, похоже, никто об этом и не подозревает. Клянусь, мне кажется, мы чувствовали себя более счастливыми, живя в двухкомнатной студенческой квартирке в Кембридже.

- Вы здесь всего несколько месяцев. Митч постепенно выпустит пар, и жизнь у вас войдет в нормальную колею. А уж потом появятся маленькие Макдиры, будут бегать по двору, и не успеешь ты оглянуться, как Митч станет компаньоном. Поверь мне, все очень скоро наладится. Просто у вас сейчас такой период, через который прошли мы все. И, как видишь, живы.

- Спасибо, Кэй. От души надеюсь, что ты права.

Парк был очень небольшим, два-три акра над речным обрывом. Две бронзовые фигуры и ряд пушек хранили вечную память о храбрецах-конфедератах, боровшихся за эту реку и этот город. Под памятником какому-то генералу и его коню прятался нищий. Картонная коробка и потрепанное одеяло служили слабой защитой от холода и замерзающих на лету мелких капелек дождя. Пятьюдесятью ярдами ниже по набережной Риверсайд-драйв несся вечерний поток автомашин. Темнело.

Митч подошел к ряду орудий и встал, глядя на реку, на пересекавшие ее мосты, которые соединяли два штата, Теннесси и Арканзас. Он застегнул куртку, поднял повыше воротник, посмотрел на часы. Он ждал.

Часть крыши Бендини-билдинга едва виднелась в шести кварталах отсюда. Митч оставил машину в центре, в гараже, а до реки добрался на такси. Он был уверен, что за ним никто не увязался. Он ждал. Дувший с реки ледяной ветер активизировал кровообращение, лицо Митча раскраснелось. Ветер напомнил ему зимы в Кентукки, полные одиночества, когда родителей рядом уже не было. Холодные, печальные зимы. Тоскливые, полные отчаяния. Ему приходилось донашивать чужие пальто - подарки друзей или родственников, - никогда ему не было тепло в тех одеждах. Ношеные вещи. Усилием воли он отогнал от себя эти мысли.