Уйти, не оставив следов - Марина Серова

– Хорошо.

– Удачи, дорогая, не буду вам мешать.

Генри аккуратно обошел небольшой столик, присел в кресло, стоящее рядом с моим. И негромко, чтобы не мешать Ольге, проговорил:

– Понимаю вашу тревогу, Эжени. – Он осторожно взял в руки мою ладонь, расслабленно лежащую на подлокотнике кресла. – Вы не должны сердиться. Иногда врач вынужден задавать неудобные вопросы и говорить неприятные вещи. Доверяйте мне, как специалисту. Я найду возможность диагностировать состояние вашей подруги и помочь ей.

– Тест Аммона разработан для психически больных людей, – сердито прошипела я, выдергивая свою ладонь из рук врача и одновременно косясь в сторону Ольги, наблюдая, чтобы подруга не услышала мои слова.

– Вы снова правы, Эжени. Я усмотрел некоторые нарушения структуры идентичности у Ольги. Этот тест систематизирует ее Я-функции и даст мне подсказку, в каком направлении двигаться дальше.

– Прекрасно понимаю вас. Генри, вы защитили докторскую диссертацию по психиатрии.

– Позвольте заметить, не одну!

– Да, это просто замечательно. Всеми признанный специалист, хороший врач и, смею надеяться, замечательный человек.

– Тогда почему вы так боитесь мне довериться, Эжени?

– Потому, что у меня, как и у Ольги, кстати, «нарушенные межличностные отношения в значимых социальных группах», – процитировала я выдержку из статьи по психиатрии, которую штудировала накануне. – Господи, Генри, практически каждый второй рос или в неполной или в неблагополучной семье. Это не значит, что из таких людей вышли социопаты или психи.

– Но, согласитесь, предрасположенность остается, – хитро прищурился мистер Смит.

– Нас воспитывали в казарме. Оля потеряла обоих родителей в двухлетнем возрасте. Ее растила бабушка, человек достойный во всех отношениях. При обработке данных и показателей теста прошу учитывать эти факторы, – сухо обронила я.

– Вы все-таки обиделись. Простите, не хотел. Кстати, факты из детства и сведения о гибели родителей вашей подруги могут действительно пригодиться. Спасибо.

Я молча кивнула.

Генри скосил глаза в сторону Оли, корпевшей над бумажными листками.

– Простите, Эжени, а не могли бы вы пролить свет на тип учреждения, где проходило ваше обучение? Это тоже может быть крайне полезно для анализа.

– Вы правы, доктор, по сути, с данного вопроса нужно было начать, наверное. Ворошиловка – военное учебное заведение закрытого типа.

– Там готовят военных?

– Универсальных солдат, если быть точнее, специалистов для выполнения особых операций.

– Каких операций? – растерянно пробормотал мистер Смит.

– Захват, устранение, диверсия, шпионаж, любые военные задачи, – бойко перечисляла я, – набор, обучение, инструктаж, формирование, руководство подразделением. Охрана, защита или уничтожение любого объекта. И многое другое. Как во времена моего детства любил выражаться мой отец: «Солдат делает то, что Родина прикажет».

– Но вы такая красивая, нежная, женственная девушка.

– За красивую спасибо, – я усмехнулась, – а все остальное… Инструктора Ворошиловки вырастили и воспитали гибкую личность, своего рода хамелеона. Я могу быть любой. Сильной, резкой, злой, жестокой, беспощадной. Доброй, веселой, ласковой. Вы видите во мне только те качества, которые я желаю продемонстрировать. И несмотря на все свои дипломы и несколько докторских степеней, проведя массу тестов и опросов, способны обнаружить только ту грань моей натуры, которую я сочту нужным продемонстрировать. Кстати, о тестах: нас учили их обходить, обманывать. Это входит в подготовку сопротивления допросам. И я владею этим искусством виртуозно. – Я наклонилась к самому уху доктора и прошептала: – Например, ваш тест Аммона. Проходить не доводилось, врать не стану. Прочла о нем вчера, всего лишь общую информацию. Но догадываюсь, что в ответах пациента, который хочет продемонстрировать свою нормальность, должны преобладать ответы: «Нет», или как там у вас: «Не согласен». Я бы сделала процентов восемьдесят пять – девяносто подобных ответов, чтобы результат не получился уж слишком стабильным и оттого подозрительным.

Генри Смит некоторое время поглотал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Поразительно! Неужели этому обучают?! – наконец проговорил он. И после небольшой паузы: – Эжени, а вы не согласитесь пройти один небольшой тест?

– Желаете проверить мои слова? – улыбнулась я. – Легко!

– Вот. – Генри порылся в своей папке, достал два листка. – Этот тест недавно разработан группой немецких и английских ученых, выдает минимум погрешностей. Он призван определить степень креативности личности, качество взаимодействий в коллективе. А также степень адаптации личности в корпоративной плоскости.

– О, мистер Смит, креативность – это мой конек. Был им даже тогда, когда слова такого еще не употребляли. Будьте добры, дайте мне листок бумаги.

– Зачем?

– Для чистоты эксперимента. Набросаю в двух словах результат тестирования, который хочу продемонстрировать я. Потом сверим, совпадет ли он с тем, что покажет тест.

Мистер Смит, заинтригованный, протянул мне чистый листок. Я набросала несколько слов: «Уровень креативности высокий. Задатки лидера. Не показано взаимодействие в коллективе. Низкая склонность к подчинению». Свернула листок и протянула доктору.

– Подержите пока у себя.

Генри кивнул.

– Приступайте. – И замолчал, предоставляя мне возможность заняться тестом.

Разработка действительно была новой, но вопросы не порадовали оригинальностью. Отвечала я быстро, заранее просчитывая подтекст, задуманный составителями теста. В Ворошиловке нам в самом деле часто приходилось решать подобные задачи. Инструктора уверяли, что подобные проверки помогают развить в курсантах изворотливость ума.

Я закончила и протянула листки Генри.

Он занялся подсчетом баллов, потом вслух зачитал результат, что выдал тест.

– Высокий уровень креативности. Иногда слишком высокий уровень креативности, что может вредить совместной деятельности. Поэтому в некоторых случаях ее нужно держать в узде. Если же вы работаете один или являетесь начальником, то у вас большие перспективы. Ну-ка, посмотрим. – Генри развернул листок, на котором я предсказывала результаты тестирования. Прочел. Помолчал немного. – Поразительно! Практически все совпало!

– Желаете, попробуем еще раз? Я выберу другие ответы, с тем чтобы уровень креативности был средним или, скажем, низким?

– Не стоит, Эжени, вы меня убедили. – Доктор призадумался. – Занятно вас тренировали. Скажите, а миссис Ландри умеет вносить погрешности в результаты тестирования или корректировать их в свою пользу?

– Нас обучали за небольшим исключением по единой программе. Но Ольга не делала особых успехов, патологическая честность и мягкость мешали. – Я усмехнулась. – Не переживайте, Генри. Вы можете полностью доверять тесту Аммона. Уверена, что подруга о нем раньше не слышала и сейчас отвечает честно и совершенно искренне, как вы и просили.

Через несколько минут Оля закончила с ответами на вопросы. Мистер Смит галантно поблагодарил нас за сотрудничество и попрощался до завтра. Ему было необходимо обработать результаты и, основываясь на них, приготовить тесты на следующий сеанс, который был назначен на завтрашний день.

Выйдя из офиса, мы решили немного пройтись шумными улицами лондонского центра. Оля жаловалась на усталость, напряженность в глазах. Сетовала на мой запрет созваниваться с мужем и детьми. Я ее утешала и просила потерпеть немного.

Во время прогулки я не забывала аккуратно осматриваться, проверяя, нет ли в толпе непрерывно снующих людей, на стоянке такси, автобусных остановках, лиц, интересующихся нашими особами. Соглядатаев по-прежнему не наблюдалось, что косвенно подтверждало мою теорию. Конечно, очень хочется просчитать того товарища, что все это время сливал информацию врагам. Вдруг повезет и получится узнать хоть что-то о противнике. Но как разработать схему, если я даже не предполагаю, кто это может быть?

Мы зашли перекусить в традиционный лондонский паб. Есть не хотелось, поэтому заказали чай с молоком и пирожные.

– Жень, а о чем вы там с мистером Смитом болтали, пока я на вопросы отвечала?

– Да так, – дернула я плечом, – кажется, меня слегка занесло. Рассказала о Ворошиловке и немного напугала нашего доктора.

– Тетя Мила расстроится, – хихикнула подружка, – такого жениха упустили.

– Это уж точно, – усмехнулась я в ответ, – но ты можешь ей и не рассказывать ничего.

– Главное, чтобы Генри с перепугу ничего жуткого про меня не сочинил. Слушай, Женя, может, мы зря к нему обратились?

– Опять ты об этом! Надо узнать, что с тобой происходит! Так нельзя, Оля. И потом, чего такого страшного он может обнаружить? Ты же должна понимать, что все это тестирование, подсчеты баллов – вещь относительная. Результаты могут колебаться как в ту, так и в другую сторону. Допустимые погрешности огромны.