Демоны Невского проспекта - Виктория Морана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вместо обычной ванны Кухулин получил целых три чана. Он подозрительно посмотрел на старуху, которая уговорила его омыться, но та лишь поклонилась ему. Пар поднимался над каждым чаном, а мужчина так замерз, что не смог устоять. В любом случае мытье никому еще не вредило. С такими мыслями Кухулин окунулся в первый чан. Только погрузившись с головой, он понял, что вода там практически ледяная. Кухулин задергался от холода, вынырнул и на какое-то мгновение забыл себя. Его тело дрожало. И тут он увидел второй чан, тот манил горячей водой. Ведомый единственным желанием согреться, Кухулин поспешил перелезть в него, снова окунаясь полностью. К ужасу героя, вода во второй кадке оказалась еще холоднее. Кухулин подумал, что его сердце остановится. С трудом вынырнув, он вывалился, перевернув чан. Последняя из трех ванн ждала его совсем рядом. Прикоснувшись к ней рукой, Кухулин почувствовал столь желанное тепло. Из последних сил мужчина перекинулся в третий чан, где жар пронзил все его тело. Задохнувшись от удовольствия, герой издал протяжный стон и замер, не смея открыть глаза. Блаженное тепло растеклось по всем его конечностям, утяжеляя их. Холод ушел, и это было великолепно.
Наконец Кухулин заставил себя смотреть. Недалеко от него, отвернувшись к стене, стояли десять женщин. Мужчина огляделся и едва вспомнил, перед какой дорогой он хотел помыться. Две холодные ванны охладили его пыл и прояснили ум. Горячая ванна расслабила и успокоила. Конечно же никуда он не поедет. Его жизнь и обязанности теперь тут, в Эйман-Махе.
Он вылез из воды, завернулся в шкуру и пошел к себе. Вслед ему улыбалась старуха с хитрыми глазами, уж она-то знала, как приводить в чувство горячих юнцов. Кухулин во второй раз за день заперся в своих покоях, рухнул на кровать и почти сразу заснул. Во сне ему явилась та, кого он не видел очень и очень давно, – Ниам, дочь Кельтхайра сына Утехайра. Они не должны были, конечно, видеться даже во сне, ведь она была женой Конала Кернаха, которого знали как Конала Победоносного. Но они с Кухулином так нежно любили друг друга, что один из них иногда не мог удержаться.[21]
Ниам посетила сон героя не просто так. Она казалась грустной, на душе ее было тяжело. И говорила она не о любви.
– Ты должен идти в бой, о Кухулин! – взмолилась Ниам. – Ты забыл то, о чем так волновался в последнее время. Я пришла, чтобы напомнить тебе о долге.
Кухулин хотел что-то ответить, но не смог, проснулся. Мужчина вскочил с кровати и ринулся вон из покоев, прямо к конюшням, где ждал его боевой конь Серый. Нрав у животного был ужасный, он и лишнего движения не хотел делать просто так. Перед каждой битвой Кухулин долго говорил с конем, кричал на него, уговаривал. А тот лишь ржал и поворачивался к нему по три раза левым боком, не давая ни сесть на себя, ни даже подойти. Но сегодня у героя не было желания терпеть капризы животного.
– Не таков твой обычай, о конь Серый, чтоб не отвечать на мой призыв! – закричал Кухулин, ударив коня по ногам. Тот увернулся, но понял, что у хозяина серьезное дело, и не стал брыкаться.
Серого хотели запрячь в колесницу, но она оказалась разбита. Словно какая-то сила подняла ее в воздух и швырнула о стену замка. Ось на колесах покривилась, да и от бортов ничего не осталось. Одиноко смотрелось единственное уцелевшее трофейное украшение – вырезанная из дерева и покрытая позолотой голова собаки.
– Что здесь произошло? – потребовал ответа Кухулин.
– Не знаю, повелитель, – покачал головой его конюх и поежился. – Плохой знак, очень плохой. – Словно в подтверждение этого конь Серый залился кровавыми слезами, роняя их на собственные копыта.
Кухулину стало не по себе, но он быстро прогнал дурные мысли. Рассуждения были просты: он догадывался, отчего разбита его колесница и чьи это проделки. Герой знал, кто хочет, чтобы войска остались в Эйман-Махе. И именно поэтому Кухулин должен немедленно покинуть замок. Герой верил в Судьбу, но также он верил и в то, что она ждет от людей не слепой покорности обстоятельствам, а неожиданных действий. Кухулин готов был бороться с обстоятельствами, хотя, казалось, все было против него.
– Готовьте другую колесницу, – приказал он. – Выезжаем!
Солнце неумолимо поднималось, день был в разгаре. Армия Эйман-Маха, не таясь, выходила из города. Плакали десятки женщин, умоляя солдат вернуться и не оставлять их. Но повелитель не мог остановиться. Он, как никто другой, знал: вознице подобает править конями, воину – защищать слабых, мудрому – давать советы, женщинам – сетовать. Все это было так естественно, что мужчина задумался, возможно, Судьба и не противостоит ему в начинаниях?
Кухулин торопил армию, надеясь выиграть время. Сам того не замечая, он подстегивал коня Серого, отдаляясь от войск все быстрее. На одной из равнин они потеряли его из виду. Кухулин свернул с дороги к ручью, чтобы напоить скакуна.
Ручей был медленный и не слишком холодный, но после долгих переходов по равнинам от Эйман-Маха Серому тут было хорошо и спокойно. Спешившись, Кухулин пошел вдоль воды, пытаясь по ее шуму понять, не приближаются ли войска Лагена им навстречу. Прислушиваясь, герой не заметил трех старух, сидевших на берегу у крохотного костерка. Каждая из женщин была уродливее другой, а еще все они были кривы на левый глаз. Закутавшись в зеленые балахоны, старухи ломали ветки рябины и насаживали на них куски мяса, чтобы оно жарилось на их костре.
– Иди к нам, храбрый Кухулин! – позвала одна из них. – Отобедай перед дальней дорогой.
Подойдя ближе, герой с ужасом понял, что старухи едят собачье мясо. Ему едва удалось сохранить невозмутимость, ведь он в молодости убил пса-монстра Кулана, а потом вырастил его щенка в любви и внимании. Как мог он теперь вкусить мясо собаки?[22]
Старухи недобро покосились на него, сверкнув зелеными глазами, теми самыми, которые у них были кривыми. Одна из женщин тяжело поднялась и подошла к Кухулину очень близко, смотря прямо в лицо.
– Брезгуешь? – спросила она. – А ведь был героем всех людей, не только подданных Эйман-Маха.
Устыдился Кухулин, испугался, что отдалился от простого народа, который поклялся защищать. Пришлось ему сесть рядом со страшными старухами. Он брал куски мяса левой рукой и ел его с невозмутимым видом. Кости Кухулин собирал под левой ногой, растирал сапогом в прах. Но вскоре он уже не мог этого делать, потому что его левая рука и левая нога лишились былой силы, обмякли, и двигал он ими с большим трудом.
Кухулин не заметил этого, потому что причиной немощи была темная магия, а ее, как известно, сразу не обнаружить. Герой уехал от старух галопом, ни разу не обернувшись и сокрушаясь, что ел собачье мясо. Он и не заметил, как к трем сотрапезницам вышла молодая и красивая девушка в зеленом платье. Старухи бросились кланяться ей, но она остановила их и сама поклонилась, да так низко, что лица было не разглядеть за черной копной. Девушка благодарила за помощь.
Во второй половине дня, когда солнце уже начало садиться, войска догнали Кухулина. Вместе они продолжили путь к долине Муртамне навстречу врагам. Воины несли зеленые знамена и пели песни, такие прекрасные, что мужчины из близлежащих деревень хватали оружие и присоединялись к армии.
– Просыпайся, Ирландия! – кричали солдаты между песнями. – Поднимайся на бой, иди за храбрым Кухулином!
И все разделяли боевой дух, кроме самого героя и его коня Серого. Тяжелое предчувствие одолело Кухулина, будто что-то было с ним не так, но он не мог понять – что. Герой потребовал щит, который всегда успокаивал его и дарил чувство защищенности. Слуги принесли щит, герой взял его левой рукой…
– Я не могу его поднять! – пробормотал Кухулин. И впервые за долгое
