Русские вопреки Путину - Константин Крылов

Разумеется, «на будущее» были приняты юридические меры на сей счет. Ельцинская «конституция», главный трофей Победы-1993, предусматривает «суперпрезидентскую власть». То есть власть, ограниченную только силой (или бессилием) самой этой власти, «власти-сколько-могу-сама-съесть».

Понятное дело, сама идея «законности» оказалась отныне навсегда дискредитирована – вместе с идеей «законодательного органа». Всем стало один раз и навсегда понятно, что случись парламенту (любому парламенту, заседающему при этих) сделать хоть что-нибудь, что не понравится исполнительной власти, – исполнительная власть его расстреляет. Или, по крайней мере, она всегда может это сделать. Это понимают все – начиная от «господ депутатов» и кончая последним бомжом. Всем – один раз и навсегда – объяснили, что власть бывает только одна: власть винтовки, пушки, танка и гранатомета – и по-другому не будет.

Поэтому никаких законов, заслуживающих хоть толики уважения, в России отныне быть просто не может. «Закон рфе», как его понимает народ – это всегда что-то невыносимо гадкое, проституированное, какая-то сучья бумажка, выписанная ворьем для своих воровских дел, чертовым молочком да бобровой струей, подмахнутая задним числом через заднее место, «чертова грамотка», а не Закон, по которому можно жить.

Это, разумеется, не отменяет того факта, что в реальности (с позднесоветских еще времен) важнее и приоритетнее любого «закона» – «подзаконные акты» («акты» – то есть какие-то торопливые и нечистоплотные совокупления под защитой грязной парусины какой-нибудь «конституции»), важнее их – «инструкции» (не иначе как самим чертом писанные), а превыше их всех – настроение правоприменителя, то есть любого мента, любого чиновника-обиралы, какой-нибудь «санинспекции» и «пожарной части», любой ленивой тетки «с правом подписи», вообще любого чмыря и гнебещука, оказавшегося по ту сторону прилавка-баррикады, разделяющего социальных победителей и социальных побежденных. Но в советское время еще была надежда на «законность», хотя бы как на идею, пусть несколько испорченную «правоприменением». Теперь же и самые основания права воняют парашей.

Некоторые усматривают в таком положении дел известные преимущества. В самом деле, получившаяся система оказалась стабильной и даже позволяет проводить в жизнь «всякие разные мероприятия» – в том числе и полезные. Путинская власть, собственно, и основана на идее «полезного использования» ельцинских механизмов. Увы, в том-то и состоит ее изначальная ущербность: такое нельзя «полезно использовать» даже с самыми лучшими намерениями.

Настоящий, непиарный национальный успех базируется на народном ощущении причастности к совершающимся в стране делам. Народ же сейчас более чем безучастен: он брезгует. Власть нашла свое последнее тайное прибежище в собственной отвратительности. Как говорил Набоков про гоголевского черта, «никакая сила на свете не заставит раздавить его голыми руками» – а руки народа голы.

4

За что же, собственно, выступали «люди девяноста третьего»?

Отсутствие внятных позитивных символов (я уже не говорю о «позитивной программе») с лихвой восполнялось ясно выраженным негативом.

Люди, шедшие к Белому Дому, шли туда с одним намерением – свергнуть власть Ельцина и его банды. Нет, даже не так, кто думал о Ельцине. Люди шли «чертей прогнать», как выразился пожилой мужик, везший меня к Белому Дому.

Вот это и есть суть. ПРОГНАТЬ ЧЕРТЕЙ.

Это вовсе не означало, что кому-то нравился Горбачев или Брежнев. Речь шла только о том, чтобы прекратить Это. Что такое «Это», никто толком не понимал, – точнее, разных мнений на этот счет было немало, но все понимали, что «тут уж не до теорий». Если же кто-нибудь задумался бы, то назвал бы «Это» – то есть режим, установленный в 1991 году и продолжающий существовать посейчас – АДОМ.

Мы находимся в аду. Нас окружает ад. АД – это и есть самое точное политологическое определение того, где мы находимся и какие у нас порядки. АД.

В этом смысле отсутствие «позитивной программы» восстания 1993 года не является дефектом. В нынешней российской ситуации сама идея «позитивной программы» ложна и даже смешна. Не может быть «программы преобразования ада». Ад – это ад, из него нужно вырваться, прогнав или перебив чертей, которые нас в аду держат.

Дело ведь не в том, что нам, русским, нужен некий план «российского национального возрождения» или «национального спасения», который мы – вот незадача! – никак не можем изобрести. Изобретали эти программы пачками, и они никому не нужны. Никакая реалистичная программа «возрождения» невозможна без победы над нерусью, чертями, упырями кремлевскими – а в случае победы она будет уже излишней.

Дело ТОЛЬКО в том, чтобы прогнать чертей. Остальное люди сделают сами.

Исполнитель. Несколько слов о Борисе Ельцине

Опубликовано на АПН 26 апреля 2007 года в качестве некролога

Латынь в России не в моде, но по особенным случаям ее все-таки вспоминают. Вот, к примеру, сейчас резко возросла цитируемость одного латинского изречения. Знатоки приводят его на языке квиритов – «de mortuis aut bene, aut nihil». Люди попроще удовлетворяются переводом: «О мертвых либо хорошо, либо ничего».

Впрочем, приписывается фразочка не римлянам, а древнегреческому мудрецу Хилону и восходит, судя по всему, к архаике, к культу предков. Мертвых почитали и боялись – ну и, соответственно, старались не будить лихо.

В наше просвещенное время aut bene, aut nihil обычно играет роль последнего прибежища негодяя. Когда испускает дух какая-то особенная гадина, хор гадов поменьше дисциплинированно заводит козлиную песнь о высоком таинстве смерти, недопустимости плясок на костях и плевков на могилку, о хороших манерах и скотстве толпы. Попутно желая мучительной смерти всем тем, кто честно называет покойника мразью и поминает все то зло, которое он успел совершить, пока поганил землю своим присутствием. «Как же можно, вы звери, господа, поучитесь сдержанности у античных образцов».

Ну, античные образцы мы знаем. Те же латиняне не скупились на хулу в адрес покойников, особенно высокопоставленных. Полезно в этом смысле почитать хотя бы «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, который кое-где и Проханову даст фору. Для людей же со вкусом порекомендую сенековский «Apocolocyntosis», или «Отыквление» – злющую сатиру, написанную в адрес свежепреставившегося императора Клавдия, не отличавшегося особыми достоинствами, но по политическим причинам обожествленного.

Сейчас в России готовится обожествление «первого президента» Эрефии. Разумеется, под истерические вопли – aut bene! aut nihil! aut nihil! aut nihil! Уж оченно запомнился покойный своими деяниями.

Мое положение несколько лучше сенековского. Я сказал все, что о Ельцине думаю, при его жизни, так что ни одна падла не посмеет мне заявить, что я, дескать, топчу труп. Хотя этот конкретный труп заслужил не то что топтания, а —.

Поэтому не буду повторяться. Поговорим лучше о том, чего нам ждать от Бориски сейчас.

Во-первых, нужно отдавать себе отчет в том, что физическая смерть этого существа еще не означает, что с ним покончено. Нет, я не имею в виду ничего мистического или инфернального. Но если под жизнью понимать полноценное функционирование – в данном случае, в политике и в общественном сознании, – то смерть может стать началом карьеры. Вот, к примеру, Ленин по-настоящему заработал (то бишь зажил) именно после смерти. И какое-то время был существенно живее многих живых. А собирался быть живее всех – правда, не вышло, но все-таки… Так что у Ельцина есть перспектива. Тем более очень многие заинтересованы в продолжении его политической карьеры.

Теперь вопрос: кем назначат покойника и какую работу доверят?

Со вторым все более или менее ясно. Живой (или полудохлый, это не столь важно) Ельцин разрушал Россию и уничтожал русский народ. Мертвый будет делать то же самое, но другими средствами. Вопрос в том, какими именно.

Начнем с очевидного. Уже сейчас Ельцина начинают бодренько так рядить в одежды «русского царя», то есть «типичного русского у власти», «русского мужика, дорвавшегося до трона» и т. п. Уже всякая погань раскрякалась о том, что Ельцин-де был «плоть от плоти народной стихии», «вырвался из темных глубин русского подсознания», что его поганые «загогулины» выражали «типичный русский менталитет», ну и вообще [49] . Дальше этого кряка будет больше, пока «русскость» ЕБНа не закрепится в общественном сознании как непреложный факт.

Прожимается это с простой и очевидной целью: наглядно показать русским людям, что сами русские не могут и не должны управлять Россией. Вот, дескать, дали вам «русского царя» – и смотрите, чего он натворил, как накуролесил. А дальше интимным шепотком – «будем же имперцами, призовем варягов, посадим на царство какого-нибудь чудесного осетина».