Нефритовая Гуаньинь - Лэ Ши

Правитель округа, Тэн, не знал, верить его словам или нет, и приказал надзирающему Ли Шуню взять нескольких зорких и проворных стражников, а также Ван Бао и Чжана и произвести обыск у Ма Ханя и Ван Цзуня.

В это время Ма Хань и Ван Цзунь были в других уездах — разыскивали виновных по другому делу об ограблении и еще не вернулись. Посланцы правителя явились сперва в дом Ван Цзуня и с шумом, с криками ворвались внутрь. Жена Ван Цзуня с трехлетним сыном на руках сидела у окна, ела пирожки с начинкой из жужуба{272} и играла с ребенком. Услыхав шум, увидев толпу, она очень испугалась и не могла понять, что происходит. Пуще всего она боялась, как бы не испугался ребенок, и, зажав ему уши рукавом, понесла его в дальнюю комнату. Но стражники не отставали ни на шаг, обступили ее, стали расспрашивать:

— Где вещи, украденные у Чжана?

Женщина только смотрела на них, широко раскрыв глаза, не зная, что отвечать. Видя, что она молчит, стражники принялись выворачивать сундуки и корзины. Они обыскали все, но, кроме нескольких серебряных шпилек и украшений и кое-какой одежды, ничего не обнаружили. Ли Шунь готов уже был напуститься на Ван Бао, как вдруг увидел, что тот нагибается, лезет под кровать и, хихикая, вытягивает оттуда узел, спрятанный у самой стены. Узел развязали и извлекли из него пару золотых чаш, украшенных цветочным узором, десять рюмок из черепахи, отделанных золотом, нитку жемчуга. Чжан признал, что это вещи из его кладовой, и ему сделалось до того больно, что он зарыдал. А жена Вана, не зная, откуда все это взялось, до того растерялась, что, как открыла рот, так и не могла его закрыть, как опустила руки, так и не могла их поднять. Сыщики не стали долго разбираться и накинули веревку на шею женщине. Та с горькими слезами передала ребенка соседям и последовала за стражниками. Теперь они направились к дому Ма Ханя. Здесь тоже перевернули все вверх дном, и снова тот же Ван Бао, который простукивал пядь за пядью, нашел узел с драгоценностями, спрятанный под крышей, между черепицами. Тут оказался золотой браслет с драгоценными украшениями и прочее иное. Чжан признал своими и эти вещи. Жены и дети обоих надзирающих были доставлены в правление.

Правитель округа, Тэн, остался в приемной зале, нарочно дожидаясь сообщений о результатах обыска. Когда он увидел нахлынувшую в правление толпу, перед ним выложили некоторые из украденных вещей, найденные, как ему доложили, под кроватью и под крышей, когда наконец Чжан Фу подтвердил, что эти вещи его, правитель встревожился до крайности и сказал:

— Не зря говорят люди: кто борется с грабителями, сам занимается грабежом. И все же я не думал, что Ван Цзунь с Ма Ханем на это способны.

Жен и детей Ван Цзуня и Ма Ханя он приказал взять под стражу, преступников немедленно задержать, а найденные ценности временно поместить в кладовую правления. Ван Бао, доносчик, ждал снаружи, пока все выяснится и он сможет получить назначенное вознаграждение.

В это время Чжан Фу склонился перед правителем округа до земли и сказал:

— Осмелюсь заметить, что я человек состоятельный, а про то, что случилось в доме богача Цяня, как у него украли нефритовый пояс, право же, не знал. Теперь мои вещи нашлись, и я чувствую себя особенно неудобно и потому прошу вас, господин правитель, позвольте мне частично возместить убыток, понесенный господином Цянем. Я надеюсь, вы будете так добры, что освободите меня и моих приказчиков. Это благодеяние, конечно, зачтется вам в будущей жизни.

Правитель округа теперь и сам понял, что Чжан Фу пострадал напрасно, и разрешил ему привести поручителей.

Ван Бао последовал за богачом Чжаном к нему домой и получил обещанное вознаграждение — пятьдесят связок монет. Здесь следует объяснить, что этот Ван Бао был не кто иной, как Ван Сю, известный под кличкой «Драный кот». Он не знал себе равных в искусстве лазать по высоким крышам, и потому Суй и придумал такой план: Ван Сю было поручено спрятать украденные у Чжана вещи в домах Ван Цзуня и Ма Ханя, у одного под кроватью, у другого под крышей, а самому под именем Ван Бао явиться к правителю округа и сделать донос. Мог ли правитель об этом знать?!

Между тем Ван Цзунь и Ма Хань были заняты розысками грабителей. Когда до них дошли слухи, что их жены посажены под замок и привлекаются к суду, они поспешили вернуться и предстали перед правителем округа Тэном. Тот, без долгих разговоров, с помощью жестоких пыток и истязаний стал добиваться, чтобы они сознались и повинились. Но как могли они признаться в краже, которой не совершали? Правитель Тэн приказал привести из тюрьмы их жен и устроил очную ставку, но и этим ничего не добился. Господин Тэн не знал, что предпринять, и в конце концов отправил всех в тюрьму.

На другой день Чжан Фу снова задержали и, доставив в правление, принялись уговаривать, чтобы он возместил богачу Цяню все его убытки. В этом случае ему обещали вернуть все, что было похищено из его кладовой, как только краденые вещи найдутся. Чжан Фу был принужден согласиться. Вернувшись домой, он призадумался над своею участью. Душу угнетала тяжесть и раздирала злоба. Вдобавок он ни за что не мог расстаться со своим добром и в конце концов повесился в собственной кладовой. Нельзя не пожалеть о нем: человек незаурядный и видный, он единственно из-за жадности попал в большую беду и даже поплатился жизнью.

Ван Цзунь и Ма Хань умерли в тюрьме. А шайка воров и грабителей открыто чинила свои подлые дела в столице, распивала дорогие вина, проводила ночи у знаменитых блудниц, и никто не мог с нею сладить. В Восточной столице царил полный беспорядок, горожане забыли, что такое покой. Так продолжалось до тех пор, пока правителем округа не стал Бао. Тогда только воры испугались, рассеялись кто куда. Только тогда вернулись мир и покой, о чем, в назидание потомкам, были сложены стихи:

Одна лишь алчность привела к тому,Что здесь, в столице, начался разбой,Но прибыл Бао{273} — удалось емуУстановить порядок и покой.

САМООТВЕРЖЕННЫЙ ВАН ГЭ{274}

Близ дамбы Су{275} жила старушка,Потерян счет ее годам.Столицу Бянь любила вспомнить,Порассказать о ней гостям.Раз государь ее услышалИ о былом вздохнул с тоской.Она с почтеньем угостилаЕго чудесною ухой.

Мы поведем рассказ о временах «Цяньдао» и «Чуньси»{276} великих сунских государей, когда император Сяо-цзун только вступил на престол, сменив Гао-цзуна{277}, удалившегося на покой. Вражда с соседним государством Цзинь в ту пору утишилась, и на всех границах царил мир. Это позволило властям отложить заботы о ратных делах и заняться делами гражданскими, наслаждаясь миром вместе с подданными.

Император Сяо-цзун в обществе царственного своего родителя часто совершал на своей царственной лодке прогулки по Западному озеру, отдыхая и любуясь окрестностями. Торговцам на озере не чинилось никаких запретов, и простой люд старался воспользоваться императорскими выездами и поторговать. Одних только торгующих вином насчитывалось тогда более ста семей.

Среди них, как передают, была некая старушка Сун, которой занятие это перешло по наследству. Поскольку она была пятая в семье, ее так и прозвали — тетушка Сун Пятая. Она родилась в Восточной столице и отменно стряпала уху, пользуясь весьма громкою славой за свое искусство. В годы «Цзяньянь»{278} она вслед за императорским двором переселилась на юг и, найдя пристанище подле дамбы Су, продолжала и здесь заниматься своим делом.

Однажды императорская лодка причалила к дамбе Су, и государь вдруг услыхал говор, присущий обитателям Восточной столицы. Любопытствуя, он послал за говорившим слугу, и вскоре перед ним предстала пожилая женщина.

Один придворный, сам человек в летах, узнал тетушку Сун, которая когда-то держала в Кайфэне харчевню «За изгородью» и славилась уменьем варить уху. Он доложил об этом императору. Вспомнив былые дни, император загрустил, потом распорядился приготовить уху, откушал и нашел ее в самом деле отменной, после чего пожаловал стряпухе сто монет.

Весть об этом быстро разнеслась по Линьани{279}, и вся родня императора, придворная знать, люди из богатых и влиятельных домов — все до одного побывали у тетушки Сун и отведали ее ухи. Так и сама тетушка Сун приобрела богатство и влияние. Свидетельством тому служат стихи:

Цена ухе ничтожна, но тронут государь:В былой своей столице едал такую встарь.И вот уха в почете — спешит отведать каждый.Уха?.. Монаршья милость для всех почетна дважды!

В другой раз императорская лодка плыла мимо моста Дуаньцяо; государь велел причалить к берегу и пошел пешком. Вдруг он увидел красивую харчевню и решил передохнуть. В харчевне стояла ширма белого шелка, а на ширме были начертаны стихи на мотив «Ветер в сосновой роще»: