Вор с черным языком - Кристофер Бьюлман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы взглянули на корабль, что покачивался на натянутом канате, отбрасывая тень на гребное судно меньшего размера, стоявшее за ним. Сама «Суепка» для весел была слишком велика, зато имела две большие мачты, а на корме – еще одну, поменьше и с косым парусом. По бортам висели две гребные шлюпки, готовые к спуску на воду для охоты за китом, а три баллисты на носу грозили отбросить или сокрушить все, что вышвырнет им навстречу пенное море. Палуба была темная, почти черная, а круглые обводы формой и впрямь напоминали свинью. Из-под ватерлинии выглядывала плотная корка разнообразных причудливых ракушек. Весь корабль пропитался застарелым запахом китового жира, как занавески шлюхи – духами.
Две неряшливые с виду женщины из судовой команды, недовольные тем, что остались на борту, когда другие вышли погулять по твердой земле, так посмотрели на нас, что я снова уставился на ракушки. Но уже после того, как одна из них, загорелая, с фигурой пивной бочки и выбеленными солнцем гладкими волосами, пососала свой мизинец, глядя на меня. Пока я гадал, оскорбление это или приглашение, а может, то и другое сразу, Гальва сказала:
– Похоже, ты нашел себе невесту на этом корабле.
Норригаль фыркнула.
Я отвернулся, осознав вдруг, что было бы лучше пройти пешком несколько сот миль до Молровы, чем забраться в этот пузатый вытапливатель жира, чтобы ублажать сосущую палец морячку и покрываться грязью с головы до ног. Но если я не поспею в Аустрим к нужному времени, мне придется отвечать перед Гильдией, а ее я боялся сильней, чем моря. По крайней мере, мне так казалось.
Просто я еще не бывал в открытом море.
Я вернулся на постоялый двор, чтобы собрать вещи и приготовиться к отплытию.
А еще мне нужно было попрощаться.
Спантийка ушла на рынок покупать вино, слишком гордая, чтобы выслушивать мои возражения, а Норригаль отправилась за черным перцем и другими ингредиентами для заклинания от морской болезни, если кому-то из нас оно понадобится.
Обормот расхаживал туда-сюда по нашей комнате в «Бдительной Пенни», а я думал о том, как он будет жить без меня в Пигденее. Вероятно, как раньше в Кадоте, пока удача не изменит ему. Да и с нами самими та же история.
– Иди сюда, заморыш, – сказал я ему и поднял за шкирку.
Он уперся мне в грудь передними лапами, как делают все коты, а я продолжил, глядя прямо в его красивые бесполезные глаза:
– Послушай, Обормот. Пришло время расстаться. На корабле для тебя места нет.
Он возмущенно заорал.
– Знаю, это печально, но мир состоит из печали, если ты успел это заметить. Из огромных серых кирпичей, скрепленных болью и обязательствами. По крайней мере, для людей. Но у тебя нет никаких обязательств, мой любимец. Крайне мало власти и возможности выбора, но никто и не ожидает от тебя проклятых решений. Это твое право по рождению. Желаю тебе без счета мисок с молоком, побольше сыра и рыбы и поменьше пинков. Меньше, чем ты заслуживаешь. Уверен, что ты хотел бы для меня того же. Так что давай расстанемся друзьями.
Я положил его на кровать и погладил вдоль шерсти, а он выгнул спину и свернул крючком хвост, но не замурлыкал, как обычно. Порывшись в мешке, я достал последний кусок соленой селедки, но кот отворотил от него нос.
– Что такое, ты расстроился? Съешь эту проклятую рыбину, ты и так слишком тощий.
Я пощекотал ему селедкой нос, но он отказался есть.
– Замечательно, – сказал я и бросил рыбу на пол.
А потом закинул ноги на соломенный тюфяк, решив немного полежать. Мне пришло в голову, что это самая удобная кровать из всех, что ожидают меня в ближайшие месяцы, и никто не скажет, сколько их таких будет, поэтому я должен насладиться моментом. Кот забрался под кровать, не обращая внимания на рыбу, и закашлялся, словно пытался выплюнуть на пол один из своих очаровательных комочков шерсти.
– Знаешь, ты не заставишь меня почувствовать вину. Я сказал, что уплыву, и уплыву завтра с первыми лучами солнца. Кашляй сколько угодно, но на этом точка.
И тут у меня зашевелились волосы на макушке.
Я принял было это ощущение за приступ печали из-за расставания с Обормотом, не самым дурным в мире котом с симпатичной мордашкой. А когда вдруг понял, что это магия, было уже поздно.
Обормот выскочил из-под кровати, ударился головой о стену и уселся, тяжело дыша и глядя незрячими глазами туда, откуда только что удрал и где теперь шевелилось что-то гораздо более тяжелое и быстрое, чем он сам.
Я потянулся за ножом, но в это мгновение из-под моего ложа появилась татуированная нога, а вслед за ней и вся голая женщина. Пальтра уже вышла из ножен, но женщина перехватила мое запястье и отскочила к стене. А потом оттолкнулась от нее, рванула меня за руку, и я, сделав полный оборот, упал с кровати вместе с ней. Не будь я сам ловким мерзавцем, наверняка вывихнул бы плечо, а так мне удалось сохранить сустав. Похоже, женщина знала, что так и будет. Когда мы упали на пол, она оказалась сверху, расставила ноги, чтобы я не смог сбросить ее, и всем весом навалилась на мою руку с ножом.
Она сделала что-то с другой моей рукой, завернутой за спину, и уселась мне прямо на лицо. Я мельком взглянул на ее женские прелести, но, откровенно говоря, меня они сейчас мало интересовали. Во всяком случае, я так подумал. Но когда ее колено жестко впилось в мой бицепс, интерес пропал окончательно. Я дернулся, пытаясь сбросить колено, но мне даже не удалось разозлить ее. Она вывернула мое запястье в обратную сторону, едва не сломав кости, и выхватила у меня нож. «Теперь мне крышка», – подумал я. Она оказалась адепткой-ассасином, одной из лучших убийц Гильдии, и шансов справиться с ней у меня было не больше, чем у слепого кота.
Прямо под моим носом, словно самые неприятные в мире усы, вдруг появился нож. И я пожалел, что так хорошо его наточил.
– Открой рот, – чуть громче шепота проговорила адептка.
Я подчинился не сразу, и женщина прижала острую кромку к моей губе, так что сразу стало ясно: она отрежет
