Убойная марка - Иоанна Хмелевская

Хитрый был этот вопрос. На ящиках следственные органы обнаружили отпечатки пальцев всех побывавших в доме Вероники, причем пальчики были так перемешаны, что очередность их появления не было возможности установить. И если бы Антось сейчас уперся и дал отрицательный ответ, полиции доставило бы большое удовольствие поймать парня на явной лжи.

Однако Антось был парень не промах и, хотя полиция основательно заморочила ему голову, окончательно ума он не потерял. Он поспешил ответить утвердительно: а как же, сразу к ним кинулся. Из любопытства. Ведь столько о них было разговоров! Потрогал — очень тяжелые оказались. Да, и внутрь заглянул, а как же. Все пустые.

А что потом?

А что могло быть потом? Ничего не было.

Домой отправился и там сеструху обработал.

Вдолбил ей в голову, что в этот вечер они с Весеком у них в доме выпивали. Как зачем? А чтоб глупых подозрений полиция против него не имела, это ему ни к чему. Полиции ничего не стоит невиновному человеку всю жизнь искалечить, доказывай потом свою правоту. Откуда ему было знать, что в этот самый момент идиот Весек свою Ханю обрабатывал?

И Весек потом не похвалился? Своему лучшему другу об этом не сказал?

А чем тут хвалиться? Подумаешь, Ханка, да она любому не откажет. К тому же он как-никак брат его невесты, не станет Весек брату такого рассказывать. Они же кореши.

А что может подозреваемый сказать о другом своем кореше, которого Кубой зовут и Твесь в веснушках?

Тут Антось мог продемонстрировать полнейшее равнодушие, мог небрежно пожать плечами, мол, много у меня знакомых парней, один из них мог оказаться и этим самым Кубой, да не припомнит он такого. Раз полиция утверждает, что был, значит, был, чего там, но не обязан он всех помнить. А этот наверняка не из местных, так он, Антось, может, всего раз его и видел-то.

Нет, этого корешем не назовешь. Имя такое слышал, а фамилии так даже не припомнит. Мог парень все разыграть как по нотам, но нервы подвели, и на полях протокола появилась запись о явном замешательстве допрашиваемого.

Прокурор тоже это заметил и немного поприжал подозреваемого.

Антось начал было сказочку о том, что много у него знакомых, особенно нездешних, но прокурор довольно строгим голосом посоветовал в данном конкретном случае очень хорошо подумать, прежде чем отвечать, чтобы потом не пришлось менять показания, а суду такое не понравится. Парень струхнул и признался, что приходилось видеть такого. Бывает здесь проездом, а сам он из Варшавы. Видел он его раза четыре, не больше, но фамилии и в самом деле не знает. Между собой они вообще редко фамилиями пользуются, все больше именем или прозвищем, так что Куба, может быть, и не фамилия вовсе.

Последовал вопрос, а не посещали ли они покойницу вместе с данным Кубой.

Антось столь энергично замотал головой, что «ветер поднялся», — появилась запись на полях протокола. Никогда в жизни!

И какие могут быть совместные посещения, что вы, пан прокурор, зачем это ему, Антосю?

Какой у него может быть интерес?

А если их кто-то видел вместе?

Кто мог видеть? Ну скажите конкретно, кто мог видеть его с этим конопатым? У него нет ничего общего с Кубой и быть не может. А если он кому и показывал дом Вероники, так только издали, и понятия не имеет, с чего тот им заинтересовался.

Ну полиция и вцепилась в парня.

Антось молчал, словно в рот воды набрал.

Прокурор напирал. Итак, подозреваемый показывал некоему Кубе дом Фялковских. С какой целью показывал? С какого расстояния? Зачем Кубе это понадобилось? Очень смахивает на то, что оба примеривались, как половчее обокрасть дом Фялковских. Не имеет значения, кто из них первым туда пошел, но кражу-то задумали вместе, так ведь? И кто из них схватился за тесак?

Или топорик — неважно, как назвать это орудие убийства, главное — покойную прикончили именно им. Скорее всего, за тесак схватился Антось, они с Вероникой знакомы, он мог близко подойти к ней. Кубу бы Вероника не подпустила. Или все-таки Куба? Его никто не знает, в городке появлялся редко, мог огреть Веронику по голове и смыться в неизвестном направлении, а всю вину свалили бы на Антося, тот местный, его поймать легче…

Антось защищался как мог. Никто их не видел, не заходили они с Кубой вместе в дом покойной, не было такого. Парень ужом вился на стуле, ерзал, странно, что дырки на штанах не протер, но не сознавался. И только когда прокурор прямо заявил, что местного Антося с его многочисленными отпечатками отловить проще, чем неизвестно где пребывающего Кубу, парень не выдержал.

Да нет же, ничего такого не было. Никто из них не убивал женщину, потому что Вероника уже мертвая лежала, а Кубы там и не было, никого не было. А он, Антось, никого не убивал и ничего не украл. Да и чего было красть, если никаких богатств не было? Сам в этом убедился.

В ответ он услышал, что так каждый говорит Можно подумать, в суде получают срок только невиновные. Он тоже получит свое, доказательств хватит. Раз выбрал тактику отрицания — его дело, только пусть учтет, что отягчающие вину обстоятельства существенно влияют на срок отсидки. Сколько? Убийство с целью грабежа потянет на двадцать пять лет. Впрочем, поговорили, хватит. Вот, прочитайте и здесь подпишитесь.

На этом и закончился утомительный допрос, Антось, весь в нервах, отправлен в камеру предварительного заключения. Пусть пока там посидит.

— От убийства любой адвокат его избавит, — недовольно проворчала я, — раз его отпечатки пальцев были вторые, а не первые. У судей возникнет вполне обоснованное сомнение, и в результате ничто ему не грозит. Кто там следующий?

Следующей оказалась Марлена, сестрица Антося. От совместного распития водки ее брата с Веславом девица отказалась сразу, уразумев, что никакое это не алиби. Нет, она не врала, водку распивали, могла просто перепутать день, что тут особенного? Куба? Какой Куба? А, такой весь в веснушках? Видела конечно. Дружок брата. Он из Варшавы, приезжает не очень часто. Был недавно, недели две назад. Какие у них интересы?

Она не знает, ей это ни к чему. И вообще, в мужские дела она не встревает А они посидят у телевизора, иногда пивка разопьют, а то и водочки, у брата таких дружков вагон и маленькая тележка, а ей до них дела нет. Ладно, а Кубе.

В принципе симпатичный, веселый, при девушках не выражается, вот только в последнее время какие-то неприятности у него были…

На полях протокола краткое примечание:

«Спохватилась, прикусила язык».

И все равно прокурор прицепился, как репей к собачьему хвосту, какие неприятности да какие, пусть напряжется, вспомнит.

Сделав вид, что вспоминает, Марлена долго молчала, а потом высказала предположение: может, девушка дала ему от ворот поворот? Деньги? Нет, деньги у него были. Нет, он не просил взаймы, не искал фраера, чтоб обобрать. Деньги сами по себе были, откуда — она не знает.

Да мало ли какие неприятности у людей! Вот и у него были, а какие — ей неизвестно.

А где она сама была в тот вечер, когда убивали Веронику?

В расстроенных чувствах она была. Да сами подумайте! Весек куда-то запропастился, искала его, искала — без толку, ну и просидела дома весь вечер. Как же, не одна, а с соседкой, Алькой.

У Альки тоже неприятностей хватает, вот они и утешали друг друга. А на следующий день она уже этого Кубы не видела, уехал, должно быть.

А, ну конечно, на следующий день все узнали про убийство, столько о нем разговоров, что ей не до приятелей брата было. Нет, ничего конкретного об убийстве сказать не может, знает лишь то, что от людей услышала. Насчет неприятностей у Кубы? Нет, не сама догадалась, просто случайно услышала, как в разговоре с ее братом Куба буркнул «прошляпил». И все. Нет, больше ничего она случайно не услышала.

— И что? — разозлилась я. — Так и не удалось выжать из нее, что же такое конопатый прошляпил? Надо было Антося посерьезнее об этом порасспросить.

— Сегодня именно об этом и расспрашивают, — успокоил меня Януш. — Перед этим должен был состояться первый допрос Патрика, но я о кем пока ничего не знаю, придется тебе набраться терпения.

Вот с чем у меня всю жизнь было плохо, так с терпением. Из того, что я прочитала, стало ясно: лгали все, как на них ни давило следствие.

От пребывания в доме погибшей отказаться не могли, следы говорили сами за себя, но во всем остальном врали, кто во что горазд. И надо признаться, выкручивались умело, ни один суд не станет рассматривать обвинение, построенное на таких показаниях.

Стало ясно: без таинственного Кубы не обойтись. Я даже не могла до конца поверить, что он был у Вероники. Без отпечатков его пальцев и ботинок — как поверить? Антось мог запросто его придумать для спасения собственной шкуры, Веронику же мог посетить совсем другой человек, нам еще не известный. Ага, а откуда Антось знал Патрика?

— Ты просто не обратила внимания, — упрекнул меня Януш, отобрал протоколы, стал перелистывать и ткнул в один из листков. — Вот здесь, видишь, тут он говорил спокойно, не дергался и на вопрос следователя так же спокойно ответил: не помнит, лично он Патрика не знал, кто-то его ему показал издали и назвал имя. Было это с год назад.