Печать смерти - Ирина Цыганок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Чего застрял? – поравнявшись со мной, угрожающе зашипел он. Взгляд на мгновение метнулся к оставленным позади воинам. – Двигай вперед, пока новой беды не случилось! – приказал он, как бы между прочим кладя ладонь на рукоять меча. Поведение десятника еще больше укрепило меня в подозрении, что с раненым не все чисто.
– Тот носильщик, что с ним?
– Не суй нос не в свое дело. Шагай!
И я подчинился. Я не герой из древней саги, и бессмысленное самопожертвование – не в моем стиле. Что изменится, если я наплюю на приказ десятника и вернусь к оставленному на камнях малому? Скорее всего, меня прикончат вместе с бедолагой, перебившим позвоночник; а может, у леди Ильяланны. найдется какое-нибудь особенное заклятие на такой случай. Но даже если мне позволят остаться с раненым, парня мне не спасти: ближайшее жилье в трех днях пути к западу, да и там ни малейшей надежды получить помощь опытного лекаря: Конечно, это всего лишь отговорки, чтобы приглушить голос совести!
Я перехватил поудобнее мешок и ступил на свободный от валунов участок земли, заранее высматривая место для следующего шага.
Градеринг кончился буквально за полчаса до наступления сумерек. Едва мы выбрались на поросший травой холм, леди Ильяланна скомандовала привал. Ярвианн и трое охранников, один из которых тащил на спине тюк, нагнали нас уже в темноте. Раненого с ними не было; впрочем, после того, что видел, я ничего иного и не ожидал. Странно только, что никто из других караванщиков не удивился.
На душе у меня было пакостно. Кое-кто из носильщиков, как я заметил, тоже поглядывал в сторону сопровождавших нас стражей с явным неодобрением. Правда, большинство настолько устало, что не думало ни о чем другом, как сжевать свою порцию каши с вяленым мясом и заснуть. Суслик, наполнив из общего котелка свою плошку, подсел ко мне.
– Слышал?
– Что?
– Бренс теперь получит долю Авила, свернувшего шею. Ребята думают, несправедливо, что охранник прихапает себе эти денежки. Правильнее было бы разделить его лорры среди носильщиков.
– А насчет того, что их товарища добили, они ничего не думают? – не выдержал я. – Их только деньги его беспокоят?
– Ты что? – удивился Суслик. – Он же безнадежный был. Еще повезло, что он не ногу себе сломал – перли бы и его на себе вместе с мешками…
Увидев выражение моего лица, носильщик осекся.
– Ладно, пойду спать. – Он скоренько ретировался в сторону костра, где тихо переговаривалась группа бывших оборванцев, вероятно, тех, что были недовольны решением о разделе причитающихся погибшему золотых.
Я постарался придушить снова зашевелившуюся в груди злость. Мир несовершенен, чего же ждать от людей? Славная, должно быть, у них была жизнь, если все, о чем они способны думать после смерти товарища, – это как разделить его добро. Возможно, он и впрямь был безнадежен, но меня учили, что собственных раненых добивают лишь орки в Ничейных землях. Конечно, и я – не Эрт Благолепный, и не мне заниматься улучшением нравов, а если бы и решился вдруг, боюсь, не хватит времени. Да и не на носильщиков я злился, на себя – что-то, наверное, можно было сделать, вот только, сколько ни ломал голову, не мог придумать – что.
* * *– Время вышло. – Посетитель сдвинул капюшон так, что стало видно одутловатое лицо с красной сеточкой лопнувших сосудов на носу и щеках. Короткую апоплексическую шею сдавливал туго завязанный шнур от плаща, и гость, морщась, принялся распутывать узел. – Несите ваше заклятие, магистр.
– Но, милорд, еще слишком рано, прошло только двенадцать дней!
Траск попятился, выставив перед собой руки, словно надеялся оттолкнуть неизбежное.
– Вот именно, двенадцать. – Гость справился с узлом и с облегчением ослабил завязки. – Уже завтра двор отправится к Озерному святилищу. Ждать дольше нельзя.
– Но…
– Печать! – веско потребовал заказчик. – Не желаю слушать ваши отговорки! – Его неизменный спутник выдвинулся на первый план, башлык продолжал скрывать верхнюю часть его лица, но нижняя была на виду. Колдун заметил, как нехорошая ухмылка тронула узкие губы.
– Хорошо, я покажу. Вы сами поймете – это немыслимо, двенадцать дней – слишком короткий срок…
Пытаясь как-то оправдаться, Траск повел посетителей в лабораторию. Лестница, спускавшаяся в подвал, была менее крутой, но столь же узка, как и та, что вела в кабинет магистра.
В лаборатории, прямо на каменных плитах пола, была вычерчена звезда с девятью лучами; центр ее, заключенный в магический круг, казался вырубленным в камне колодцем. Перемигиваясь огоньками вселенских светил, в нем плескалась черная бездна. Прозрачные куски мрака поднимались из этой ямы, свивались в тугой жгут, росли над полом. На тонком конце жгута, примерно на уровне груди магистра, парил в воздухе черный алмаз размером с перепелиное яйцо. Свет развешанных по углам светилен дробился в драгоценных гранях.
– Она еще не готова, – жалобно проблеял маг. – Камень должен стать совершенно прозрачным.
– Я уже сказал: время вышло. Снимайте печать, Траск.
– Но это невозможно, это опасно!
Молчаливый спутник важного заказчика материализовался за спиной чародея. Через бархатную мантию мага кольнуло тонкое острие стилета.
– Берите камень, магистр, – почти ласково попросил толстяк.
Траск то ли икнул, то ли всхлипнул от страха и протянул к алмазу руку. Глаза милорда возбужденно расширились: вот дрожащие пальцы колдуна сомкнулись на переливающихся гранях…
Черная плеть мрака выхлестнула из камня "прямо в лицо магистру. Человек попятился. На лбу его на миг засияло темно-синее клеймо и тут же потухло. Траск тонко взвыл, черный бриллиант рассыпался на тысячу искр. Закружившись, они втянулись в водоворот, прораставший из Бездны, и тут же канули в ней. Колодец в камне закрылся, остался лишь угольный рисунок на гранитных плитах.
Отпрянувший в последний момент к стене компаньон милорда и сам он, не менее живо скакнувший в сторону, долго не решались приблизиться к распростертому на полу телу. Потом все же опасливо, подбирая полы длинных плащей, двинулись к поверженному колдуну. Магистр упал навзничь, мертвые белесые глаза невидяще пялились в пространство. Посреди лба у чародея красовалась печать смерти, ставшая похожей на обычную выцветшую татуировку.
Повинуясь взгляду хозяина, слуга осторожно потыкал мага краем сапога. Уже смелее склонился над ним, разглядывая проклятие на лбу.
– Прожгло до сердца меньше чем за минуту, – впервые открыв рот, поделился с хозяином.
– Хренов дилетант, да не увидеть ему перерожденья! – Милорд зло сплюнул прямо на мантию умершего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});