De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

class="a">[118], граф Тура, Блуа и Анжу, граф Парижский, маркиз Нейстрии, был внуком Нибелунга и правнуком Хильдебранда.

Согласно другой версии, наиболее распространённой в настоящее время, Роберт Сильный происходил из рейнско–франконского рода Рупертинов (die Rupertiner; в «офранцуженной» форме — Робертинов, «die Robertiner»), одну из боковых линий которых представлял знаменитый франконский род Бабенбергов (die fränkischen Babenberger), со времён Саксонской династии герцогов Австрии. В таком случае предком этого рода был франкский аристократ Хариберт (Charibert, ум. ок. 630), один брат которого Хродоберт (Chrodobertus I), Роберт I (Robert I), около 630 г. был референдарием франкского короля Дагоберта I, а племянник (?) Хродоберт II (Chrodobertus II, впервые упоминается в источниках в 653 г., ум. 678), Роберт II (Robert II), был майордомом короля Нейстрии из династии Меровингов Хлодвига II (Chlodwig II).

Внуком Роберта II был Роберт I (722-757) (Rupert, Robert I), граф Хаспенгау (Haspengau) и Вормсгау (Wormsgau), а его правнуком — Роберт IV Сильный (погиб в 866 г. в сражении с норманнами) (Rutbert IV, der Tapfere, oder der Starke), основатель французского рода Робертинов. Таким образом, как отмечают исследователи, «поскольку из рода Робертинов происходил Гуго Капет, а все последующие королевские дома Франции (Капетинги, Валуа, Бурбоны) восходят по непрерывавшейся мужской линии к Гуго Капету, таким образом французский королевский дом (Maison de France, Haus Frankreich) является ветвью франконско–германского рода Робертинов». Имя «Роберт» всегда традиционно было частью имени французских королей из династии Капетингов, последним королём, который носил это имя, был Филипп IV Красивый (1268-1314).

Здесь можно только отметить, что сестра Роберта Сильного Ода (Oda) была женой графа Вормсгау Вернера IV (Werner IV, ум. ок. 891), основателя Франконской (Салической, die Fränkische oder Salische Dynastie, die Salier) династии, которая в 1024-1125 гг. занимала императорский престол Священной Римской империи германской нации (официальное название Германии до 1806 г.)[119]. Следует также добавить, что матерью первого короля Франции из династии Капетингов была сестра германского императора Оттона I (Gerberga von Sachsen), жена герцога франков, герцога Аквитании и графа Парижского Гуго Великого[120]. Своё наименование «Capet» династия получила от названия монашеского головного убора «сарра», который графы Парижские из династии Робертинов носили как светские аббаты монастыря Святого Мартина в Type (La basilique Saint–Martin de Tours), главной святыни франкского королевства.

Здесь надо отметить, что в XVI в. «передовые и прогрессивные» ветхозаветные кальвинисты сожгли и разграбили базилику, от мощей св. Мартина, который сейчас считается основателем западного монашества, уцелели только фрагменты черепа и кость руки. Затем уже в годы Великой французской революции революционеры учинили в этой главной святыне Галлии (Карл Мартелл и его франки в 731 г. поспешно выступили в поход против арабов именно потому, что существовала угроза их нападения на Тур) конюшню, где, согласно их планам, должны были содержать 10 000 лошадей. Аббатство официально получило от революционных властей название «конюшня Мартина» (l’écurie Martin). А в 1797 г., уже в период Директории, базилика св. Мартина была разрушена под предлогом ветхости здания. Тогда же из аббатства исчез и знаменитый орган, а также ценнейшие произведения средневекового ювелирного искусства.

Читатель может задать вопрос: какой интерес для него может представлять происхождение всех этих королей, герцогов, графов и т. д. Ну были они все немцами, или германцами, или скандинавами (то есть тоже германцами), ну и что из этого? А то, что это блестяще подтверждает тезисы О. Хёфлера о континуитете древнегерманских и традиционных средневеково–новоевропейских структур континента, а также другой его тезис — о значении германских народов в истории Европы. Ведь в эпоху Раннего Средневековья германцы уже завоевали Европу и установили в ней свои государственные порядки, они, собственно говоря, вместе с античным греко–римским миром и христианством (хотя и христианство, как это убедительно показывает О. Хёфлер, «германский мир» (я считаю это понятие вполне допустимым по аналогии с «русским миром») весьма основательно «переработал: ведь европейское средневековое христианство совсем иное, чем христианство Ближнего Востока, Эфиопии или Армении I–II вв. н.э.) создали эту Европу и европейские народы. И поэтому ослабление Германии не могло не привести к кризису и постепенному упадку всех белых христианских народов, включая сюда даже тех, кто формально вроде бы считались в числе «держав–победительниц».

Кроме того, ещё М. А. Булгаков говорил, что «вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!» В романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (этот роман, кстати, очень любил А. Н. Анисимов и знал многие отрывки из него наизусть) эту фразу произносит Коровьев (в своём подлинном виде суровый средневековый рыцарь в тёмном одеянии, который когда–то «неудачно пошутил» и теперь приговорён шутить вечно), который рассказывает Маргарите о её королевском происхождении. «Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросы крови — самые сложные вопросы в мире! И если бы расспросить некоторых прабабушек и в особенности тех из них, что пользовались репутацией смиренниц, удивительнейшие тайны открылись бы, уважаемая Маргарита Николаевна. Я ничуть не погрешу, если, говоря об этом, упомяну о причудливо тасуемой колоде карт. Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами. Намекну: одна из французских королев, жившая в шестнадцатом веке, надо полагать, очень изумилась бы, если бы кто–нибудь сказал ей, что её прелестную прапрапраправнучку я по прошествии многих лет буду вести под руку в Москве по бальным залам».

«На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьёвы горы под именем Коровьева–Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, тёмно–фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он упёрся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землёю под собою, он думал о чём–то своём, летя рядом с Воландом.

— Почему он так изменился? — Спросила тихо Маргарита под свист ветра у Воланда.

— Рыцарь этот когда–то неудачно пошутил, — ответил Воланд, поворачивая к Маргарите своё лицо с тихо горящим глазом, — его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого пошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал»[121].

Но вернёмся к истории Виттельсбахов. Ситуация, когда знатный владетельный род получал своё наименование по имени родового замка, является не столь уж редкой в германской истории. Достаточно упомянуть, например, такой прославленный в истории Германии, Чехии, Венгрии, Испании, Италии, да, можно сказать, всей Европы род, как Габсбурги.

Габсбурги

Согласно традиции, Габсбурги восходят к знатному эльзасско–швейцарскому роду Этихонидов (die Etichonen), который, возможно, был готско–бургундского происхождения. Основателем этого рода считается Магнахар (Magnachar, 503– 565), происходивший из аламаннско–бургундского или