Копия Дюрера - Борис Каспаров

Не успели мы проехать и половины пути до развилки дороги, соединяющей казармы и завод, как увидели двигавшуюся нам навстречу большую группу мужчин и женщин. У некоторых были в руках лопаты.

Мы вышли из машины и, оставив в ней одного Ринге, направились к тому месту, где дорога превращалась в улицу, и, скрытые деревьями, подошли к ней в тот момент, когда идущим с огородов оставалось до нее не более сотни метров.

Идущие впереди увидели нас и сразу остановились. Подошли остальные. На их лицах была написана тревога.

Гофман поднял руку.

— Просим прощения за задержку, — сказал он, — мы проводим учет мужчин, годных к физическому труду. Мужчины старше шестидесяти лет и женщины могут не задерживаться.

— Это какие еще работы? — угрюмо произнес кто-то позади всех. — Пусть городские управляются, у нас и своих дел хватает.

Ни я, ни Гофман не ответили на это замечание. Женщины и старики не заставили себя упрашивать и прошли мимо. Перед нами осталось не более двух десятков человек. Двое из них были в кепках, точно в таких же темно-синих кепках, какую я несколько дней назад поднял в лесу.

Я внимательно изучал этих людей, стараясь в то же время не задерживать на них взгляда больше, чем на других. Один из них был небольшого роста, лет сорока пяти, сутуловатый, с угрюмым выражением лица, второй, приблизительно одного с ним возраста, чуть выше среднего роста, легкий шрам пересекал его левую щеку. Он немного неловко держал левую руку и чуть прихрамывал.

Переписав всех и сообщив, что в случае надобности им будут высланы повестки, Гофман захлопнул свой блокнот.

— Еще одну минутку, — сказал я, — вы знаете, что было распоряжение сдать оружие. Может быть, у кого-нибудь из вас оно сохранилось?

Они все, как по команде, закачали головами.

— Извините, но мы все-таки вынуждены проверить.

Я сделал знак получившему инструкции Селину, и тот лениво, словно для того чтобы просто отделаться от надоедавшей ему обязанности, похлопал каждого по карманам.

— Ничего, товарищ старший лейтенант, может быть, в шляпах?

— В шляпах? — я рассмеялся. — Ну что ж, проверьте в шляпах.

Селин с самым серьезным видом принимал от каждого головной убор и тщательным образом ощупывал его. Он делал это с таким старанием, что вызвал улыбку у обыскиваемых.

— Опять ничего, товарищ старший лейтенант, — в голосе Селина прозвучало разочарование.

— Он думал найти там пулемет, — засмеялся кто-то из мужчин, — у вас неважный солдат, господин обер-лейтенант.

— Что делать, не все одинаковы, — пожал я плечами, удивляясь в душе артистическим способностям Селина. Лицо ефрейтора было спокойным, и совершенно невозможно было угадать, с каким результатом окончился осмотр.

Кивнув головой задержанным, я повернулся снова к казармам. И в этот момент Селин тихо сказал:

— Товарищ старший лейтенант, кепка с кнопками без лапки у того, что повыше.

От неожиданности я даже вздрогнул и повернулся к Гофману. Тот открыл свой блокнот и сказал:

— Гельмут Каплер.

Мы посмотрели вслед ушедшим. Каплер шел, чуть прихрамывая, держась немного поодаль от остальных. На углу улиц группа разошлась — одни пошли прямо, другие, с кем был Каплер, свернули направо.

Неужели нас ждала удача?

Что делать? Немедленно задержать этого человека или проследить за его действиями? Второе дало бы больше, но он мог ускользнуть от нас.

И все-таки я решил рискнуть.

Наш «газик», в котором за рулем уже сидел Гофман, медленно выполз из-за деревьев и двинулся по улице.

Впереди шли теперь только четыре человека. Прихрамывающая походка Каплера делала его особенно заметным. Наконец на одном из углов Каплер остался в одиночестве. Приближающаяся машина, кажется, внушала ему беспокойство. Он несколько раз, словно невзначай, оборачивался, но шага не ускорял. Потом свернул налево.

— Куда ведет эта улочка? — спросил я Ринге.

— Она упирается в рощу, за которой находится шоссе.

По моему знаку Гофман притормозил машину, и мы с Селиным вышли на дорогу. Улица была совершенно пустынна.

Из-за одного из штакетов мы заметили синюю кепку Каплера. Он приостановился, увидел проехавшую по улице машину и, видимо успокоившись, пошел дальше.

Последний домик остался позади Каплера, впереди начинался молодой сосняк, переходящий в рощу. Здесь Каплер снова замедлил шаг, оглянулся вокруг и пропал в зеленых ветвях. Мы подождали, пока его фигура мелькнула на небольшой прогалине, и двинулись следом.

Так от дерева к дереву, от кустарника к кустарнику мы прошли километра три. Когда Каплер проходил через открывшуюся между деревьями поляну, я заметил, что он больше не хромал.

Он шел уверенно, прекрасно ориентируясь на местности, держась приблизительно в полукилометре от шоссе.

Стрелки моих часов показывали без десяти минут пять. Не было никаких признаков, что человек, за которым мы следили, думает остановиться. Наоборот, он шел все быстрее и быстрее. Если так будет продолжаться и дальше, то наступят сумерки, за ними — темнота, и тогда все пропало. Не сделал ли я глупость, не задержав его сразу?

Прошло еще минут сорок. Насколько мне удавалось сориентироваться, мы должны были находиться теперь приблизительно на уровне дота № 4, лежавшего по другую сторону шоссе. Километрах в пяти впереди находился одинокий домик.

И вдруг фигура Каплера исчезла. Это было так неожиданно, что показалось, будто он провалился сквозь землю.

Мы остановились.

— Яма, — высказал шепотом предположение Селин. И вдруг схватил меня за руку. — Дот, товарищ старший лейтенант, еще один дот!

Я внимательно присмотрелся и увидел, что Селин был прав.

Я вспомнил, что оборонительная линия пересекала шоссе как раз в том районе, где мы сейчас находились. А что, если этот дот соединен с другим, как это уже мы обнаружили однажды во время поисков картин?

Мы быстро двинулись вперед, к доту. И в этот момент, когда мы увидели амбразуру, до нашего слуха донеслись отдаленные звуки голосов.

Селин взял под наблюдение вход, а я опустился на землю около амбразуры. Гулкая пустота внизу усиливала все звуки, и теперь они доносились до меня достаточно ясно, чтобы не упустить ни одного слова.

— …Нет никаких известий. Бодмер, по-видимому, провалился. Я предупреждал, что этот парень для такого дела недостаточно умен…

— И вы считаете, что все потеряно?

В голосе второго прозвучала легкая ирония, но не она заставила меня насторожиться. Сам голос показался мне знакомым. Кто это говорил? Каплер? Но ведь в моем присутствии он не произнес ни одного слова.

— Не понимаю, почему они так заинтересовались этим делом. Кестнер убрался вовремя, да и он мало что знал. Шеленберг вообще не успел открыть рта. Я не вижу ни одной нити, которая могла попасть к ним в руки. И все-таки чувствую, понимаете, чувствую, что вокруг меня сжимается кольцо. Скажу вам больше, когда сегодня меня остановили, я решил, что это уже конец. А тут еще никаких известий от Ранка. Сегодня он должен был прислать человека.

— У вас просто расшатаны нервы, — второй тихо рассмеялся. — Это результат проигранной войны, мой дорогой Вульф. Примиритесь с действительностью и возьмите себя в руки. Не так уж все плохо, как вам представляется. Ранк осторожнее вас — он днем не назначает свиданий. Кстати, операция в городе так и не удалась?

Этот человек говорил слишком тихо, чтобы я мог вспомнить, где я его слышал. Но уверенность в этом нарастала во мне с каждой произнесенной им фразой.

— Первый у вас? С собой?

— Не здесь. Я выложу его только на месте.

— Понимаю. Боитесь, что делитель может уменьшиться еще на одну единицу? На вашем месте я поступил бы так же…

Теперь я вспомнил, где я слышал этот мягко произносящий согласные голос. Перед моим взором всплыло освещенное лучами раннего солнца шоссе, синяя спортивная машина и смуглое лицо с тонкими ниточками усиков. Карлос Мурильо — вот кто находился сейчас в доте с Каплером. Этот представитель нейтральной прессы был, оказывается, более вездесущим, чем мы могли предполагать.

— А теперь идите, Вульф. Я подожду темноты. Да и, кроме того, мой путь лежит к шоссе, а ваш — напрямик через лес. Ждите меня в подвале дома у опушки. Утром я переправлю вас за Эльбу…

Оставаться дальше у амбразуры было уже нельзя. Селин понял мой жест и скользнул вслед за мной в гущу деревьев. Через минуту мы увидели на поляне темную человеческую фигуру. Каплер, или, как называл его Мурильо, — Вульф, некоторое время постоял, прислушиваясь к лесной тишине, а потом быстро зашагал вперед.

Мы подождали, пока его шаги замерли вдали, и снова вернулись к доту.

Узкая щель чуть светилась от зажженного фонарика. За дверью послышался легкий шелест бумаги, потом фонарик погас. Дверь медленно приоткрылась. Мурильо поставил ногу на первую ступеньку и тотчас же откинулся всем телом к земляной стене. Прямо перед собой он увидел направленное на него дуло автомата ефрейтора Селина.