Анабиоз - Илья Бушмин

— А теперь подумай еще раз и назови правильный адрес. Или прощайся с глазом. Считать до трех не буду. Посчитай сам.

— Это настоящий адрес! Отвечаю! Адрес настоящий!

— Вот и ладненько, — я отвел пистолет от его лица. — Ключи от тачки где?

— В замке…

— Если врешь, я вернусь. И стану последним, что ты, тварь, увидишь.

Кирюха молчал, глотая кровь и борясь с подступающей рвотой.

Я встал. В глазах потемнело, и мне пришлось постараться, чтобы не упасть. Не выпуская пистолета и оглядываясь на Кирюху и продолжающего скулить Губошлепа, я поплелся к машине. Упал за руль.

Ключ действительно находился в замке зажигания. Я захлопнул дверцу, бросил пистолет на пассажирское сиденье и завел двигатель. Каждое движение отдавало адской болью в спине. Кровь продолжала хлестать из раны под грязной одеждой. Вся она уже была пропитана кровью, я это чувствовал.

Машина тронулась. Я почти год не сидел за рулем. В глазах все плыло. Сквозь неизвестно откуда появившиеся пятна, которые застилали почти все, я видел, как машина неумело выползла на извилистую улочку самарской окраины.

Долго я не протяну. Если я отрублюсь прямо за рулем, мне конец. Тюрьма обеспечена. Разбираться в мотивах никто не будет. Как и в том, что бойня на пустыре была самозащитой. Особенно, с учетом моего прошлого. А в камеру мне нельзя. Только не сейчас.

Машина ползла мимо бесконечных гаражных кооперативов. Урны, редкие встречные машины, стайки собак, — и гаражи, шлагбаумы, вагончики и снова гаражи.

Не без труда я разглядел за очередным гаражным городком пустырь, у въезда на который виднелась гора мусора. Вывернул рулевое колесо, сворачивая на пустырь. Машина загремела, подскакивая на ухабах. Каждый такой прыжок отдавался мучительной болью в спине. Закусив нижнюю губу до крови, я умолял свой организм не отключиться раньше времени.

Пустырь был участком земли между улицей и рядами стен разбросанных вокруг гаражей. Поросший кустарником и заваленный мусором — от гнилых канистр до рваных покрышек. Я нажал на тормоза и выдохнул. Из груди вырвался какой-то жуткий стон. Я не узнавал свой голос.

Вывалившись из машины, я стянул с себя пиджак без рукавов. Вся подкладка была черной и блестящей от пропитавшей ее крови. Руки затряслись от боли, когда я задрал старый и насквозь промокший от крови свитер.

Рану я сумел разглядеть в боковом зеркале заднего вида, закрепленном на водительской дверце. Уже смеркалось, солнце зашло, лишь его отблески догорали где-то на горизонте, поэтому пришлось щуриться, чтобы как следует разглядеть нанесенный ущерб. Кирюха не полоснул меня, рассекая ткани, а воткнул нож в спину. Рана была небольшой, сантиметра два в ширину — это была ширина лезвия — но наверняка глубокой. Из нее сочилась струйка крови.

Аптечка. Черт побери, в машине должна быть аптечка!

Валясь с ног от накатившей усталости и борясь с неизвестно откуда взявшейся апатией ко всему происходящему, я открыл заднюю дверцу. Аптечки за задним сиденьем не наблюдалось. Волоча ноги, я добрался до багажника. Не без труда открыл его.

Запасное колесо. Упаковка с минеральной водой. Коробка-футляр для всякой всячины, необходимой в автомобиле. А вот и искомая пластиковая коробка с красным крестом на этикетке.

Пальцы были как чугунные, они плохо подчинялись и почему-то тряслись и подрагивали. Я открыл аптечку. Бинты и жгуты для остановки кровотечения и перевязки ран. То, что нужно. Таблетки анальгина. Обезболивающее? Я невольно издал возглас облегчения. Выщелкнул из упаковки две таблетки. Открыл бутылку воды и проглотил лекарство.

Пачка стерильных салфеток. «Для остановки капиллярного и венозного кровотечения», прочел я на упаковке.

Протирать кровоточащую ножевую рану, расположенную на спине — адская мука. Делая это, я выл сквозь зубы от боли. И повторял себе, что это не самое страшное, что могло со мной случится. Я, как минимум, был жив.

В лекарствах и способах оказания первой помощи я не понимал ничего. Приходилось руководствоваться логикой и краткими сжатыми инструкциями. Раствор йода. Что такое йод, я вспомнил сразу. И. изогнувшись, вылил на рану весь флакон. От боли я упал на колени, уткнувшись грудью в крышку багажника, и завыл. Чувствуя, что отключаюсь, распахнул пузырек с нашатырным спиртом и сунул в него нос. А затем продолжил заливать трясущейся рукой йод на рану, обеззараживая ее, пока флакон не опустел.

Бинт. Лейкопластыри. Вата. Как мог, я накрыл рану рулоном бинта потолще, сверху напихал ваты и заклеил все это лейкопластырем.

Потом началось действие анальгина. Болело жутко, но теперь боль была тупая. Она словно ушла на периферию. Я знал, что это ненадолго. Поэтому нужно было спешить.

Итак, я угнал машину бандитов. Одному я проткнул ногу, второму порезал руку и, может быть, сломал височную кость. Если это так, то ситуация складывалась паршивей некуда — Нос мог быть трупом. А тогда мне несдобровать. Я был вооружен травматиком, не имея на него разрешения, и передвигался на угнанной машине. А у Кирюхи были знакомые в полиции, о чем мне очень уверенно намекал таксист.

Сколько статей уголовного кодекса я нарушил? Считать не стал, но заподозрил, что много.

Первым делом — машина. У бандитов не было моей фотографии. Не было моих отпечатков пальцев, так как все свои вещи, включая оба ножа, я забрал. Мои следы были только в машине. Кровь и пальцы.

Действовать нужно было быстро, пока действует обезболивающее. Я отвинтил крышку бензобака. Не найдя ничего подходящего, решил воспользоваться теперь уже ненужной кофтой. Дернул рукав со всей остававшейся у меня силой и оторвал его. После чего принялся заталкивать его в узкое горло бензобака, держа за один конец, чтобы рукав не провалился полностью. Затем вытащил и перевернул, теперь запихивая в горловину другой конец старого куска ткани. Снаружи оставил лишь короткий отрезок того, что недавно было рукавом свитера.

Спичек — как и сигарет, черт побери! — в карманах не оказалось. Но у меня была машина. Ее двигатель все еще работал, тихо урча. Стараясь двигаться осторожно, чтобы не бередить рану, я забрался на водительское сиденье и надавил на прикуриватель. Он еле слышно попыхтел и щелкнул. Цилиндрик с раскаленной докрасна спиралью внутри я забрал с собой. А в салоне оставил травматический пистолет и перепачканный в крови раскладной нож.

Я ткнул огнедышащий прикуриватель в торчащий из бензобака рукав. Ткань послушно и ярко вспыхнула. Отшвырнув прикуриватель в сторону, я со всех ног, хрипя от боли и спотыкаясь об собственные заплетающиеся ноги, рванул прочь.

Взрыв прогремел, когда я уже поравнялся с горой мусора, отделявшей пустырь от узкой извилистой улочки. Обернувшись, я увидел на фоне надвигающейся на город тьмы серебристую «Пежо», объятую жарким жадным пламенем. Столб огня плясал и извивался, выбрасывая вверх столб закручивающегося черного дыма.

Теперь от меня требовалось только одно.

Бежать.

Круг второй

1

Журналистка была симпатичной. Длинноволосая шатенка с озорным взглядом. Она вещала в камеру, держа перед собой микрофон с эмблемой местного телеканала:

— …В результате спецоперации оперативники уголовного розыска ГУВД Самарской области задержали в областном центре членов организованной преступной группы, которые подозреваются в многочисленных преступлениях. Главными из которых являются похищение и нанесение тяжких телесных повреждений. По сути, речь идет о современных рабовладельцах. И они действовали здесь, в нашем городе…

Я валялся на боку, как уже привык — чтобы не беспокоить лишний раз рану. Она затягивалась. В первую очередь благодаря прошедшему времени. Вынужденный мой больничный тянулся уже четыре дня. А во вторую по списку, но не по значению, очередь — благодаря Лидии Михайловне. Она действительно оказалась врачом. Всю жизнь проработала участковым терапевтом на окраине Самары.

В тот вечер я едва добрался до квартиры. Меня спасли сумерки. Раненый и обессиленный, я под покровом темноты плелся по улице туда, где за гаражами и кронами деревьев виднелись спасительные высокие дома.

Мимо меня пронеслась пожарная машина, воя сиреной на всю округу, а затем сразу два полицейских воронка. Маскировка спасла — я был типичным бомжом, который плелся, еле живой, по пыльной улице и таращился себе под ноги. Но пришлось увеличить скорость, что было чертовски сложно.

Я доплелся до улицы, где увидел трамвайную остановку. На табличке за окном подошедшего вагона я различил еле читаемое в темноте слово «Вокзал» и забрался внутрь. Пристроился у двери. Кондуктор, увидев грязного и заляпанного грязью и кровью бомжа, даже не подошла ко мне. За что ей большое спасибо и пламенный привет от гопников с юга Москвы. По крайней мере, от одного из них.