Эмигрант - Шиму Киа

верхнего до другого нижнего края тянулась трещина. Небольшая иконка возле старой магнитолы, над бардачком лежал всякий мусор. Несмотря на все это, в салоне было довольно чисто и даже пусто.

— Вот только прибрался-ка тут недавно, — громким и звонким голосом сказал водитель. — А то тут-ко столько хламу-то было! А щас машинка чиста, словно новая!

— Да, я заметил…

В салоне очень трясло. Водитель хоть и старался ехать плавно, но кочек и грязи было настолько много, что внутри все равно мотало во все стороны.

— А я смотрю-ка вы не местный! Проведать-ко кого-нить решили?

— Не сказать, что проведать… Вспомнить.

— Кого это ж вспоминать? — мужичок искренне и удивленно посмотрел на пассажира.

— Себя вспомнить.

— У…, — свистнул водитель. — Заумно-ка вы говорите! Как же себя вспомнить-ко можно? Посмотрел в зеркало-то, а вот и ты! И вспоминать-ка нечего!

— А у меня вот такая ситуация… Зеркала нет…

— Ничего себе! Это ж вроде и не роскошь-то большая! А вы-ка на бедняка не похожи! Неужто зеркальце купить-ка не могли?

— Да оно мне в жизни особо и не нужно было.

— И как вы красивый-то такой?

— Не знаю… Талант, — кивнул плечами мистер Уан.

Машина остановилась около бабушки, стоящей возле глубокой колеи. Водитель открыл дверь и крикнул:

— Наталья Владимировна! Садитесь-ка, подвезу!

— Спасибо тебе, Анатолька, — старуха с радостью подошла к пассажирской двери и, открыв ее, невольно ахнула. — Так у тебя пассажир! И какой блатной да чистый… Ой! Не местный?

— Не-а! — улыбнулся водитель, будто бы гордился наличием городского у себя в салоне. — Да ты садись-ка, садись! Вместе поедем!

— А я… не стесню? — скромно спросила бабушка.

— Нет, не стесните, — ответил герой и постарался улыбнуться.

Обрадованная бабулька первым делом кинула в салон мешок, который глухо плюхнулся на пол, а затем уже сама вскочила и села. Мистер Уан хотел ей помочь, но старушка все сделала настолько шустро и ловко, что герой решил не вмешиваться и подвинулся. Когда все уселись, грузовичок, шатаясь из стороны в сторону, побрел дальше по бело-черно-коричневой дороге.

— Вас опять около могилок-то останавливать? — нагнувшись, чтобы посмотреть на старуху, спросил водитель.

— Агась! Туда же!

— А вас, городской?

— И меня туда же, — ответил, немного подумав, мистер Уан.

— Вы точно-ка едете кого-нить поминать!

— Наверно…

— Вы не местный же? — спросила старуха. Она была низенькой и рядом с мистером Уаном казалась ребенком, укутанным в старые лохмотья.

— Да, приезжий.

— И надолго вы?

— На сегодня.

— И правильно делаете! Нечего тут долго оставаться! Место гиблое, дорогая дохлая, зато люди хорошие! Да вот многим последнего не очень-то хватает. А вы зачем к нам?

— Вспоминать-ка себя приехал, понимаешь! — ответил вместо мистера Уана водитель.

— А! Так вы родственичка поминаете! А как вас зовут-то?

— Не родственичка, а себя! Глухая вы совсем-ка! — рассмеялся мужичок.

— Себя? — удивилась старуха. — Это ж как же себя вспоминать?

— Я забыл, кто я такой на самом деле.

— Даже имени не помните?

Мистер Уан посмотрел на старуху и отвернулся на дорогу.

— Не помню…

— Ой, да… А может, с вами чего-то нехорошего случилось-то?

— В аварийку-то попали, может? — снова вставил свой звонкий голос водитель.

— Не помню…

— Ох, нехорошо! А точно ль помните, куды ехать?

— Не знаю…

— Может, вас провести-то? У нас кладбищенка все равно небольшая, а могилка-то моей матери совсем с краюшка-то находится, мне хоть куды, все равно по пути! Я пока к своей матушке иду каждого покойника вижу! Может, и вашего человечка вспомню! Как его именьице?

— Не помню…

Все вдруг замолчали.

— Ой, да…, — вздохнула старуха. — Тяжело вам будет найти себя!

— Тяжеловатенько! — улыбнулся мужичок.

Их грузовичок давно проехал деревню. Сейчас они по ужасной дороге ехали среди полей, огражденных лесами. Как странно выглядят эти просторы, такие бескрайние, но не вечные. Все белоснежное, нетронутое. Ничего ложного в этих пейзажах нет. Ничего броского и больно режущего глаза тоже нет. На удивление теплые виды холодного снега, успокаивающие душу. Мягкое покрывало, на которое хочется лечь и уснуть… Лечь и уснуть…

Грузовичок остановился рядом с небольшой огражденной территорией на опушке леса. Накрытые снегом деревянные кресты выглядели тощими на фоне рядом стоящих толстых каменных плит.

— Ваша остановочка! — сказал водитель и заглушил мотор. — Ждать вас, Наталья Владимировна?

— Жди, жди, Анатолька! Всех нас жди!

Старушка открыла дверь и выпрыгнула из машины, затем обернулась и положила мешок себе на спину. Следом осторожно спустился мистер Уан.

Здесь был такой чистый снег! Такой искрящий, девственный, невинный! Пушистый, ласковый и теплый! Такой прекрасный снег, который в городе нигде не сыщешь! Герой удивленно уставился себе под ноги. Его легкие туфли наполовину погрузились в холодную шубу. Несколько снежинок попали под носки и неприятно кололи ступни.

— Чего уставился-то? Снега не видел? — крикнула старуха, стоя у входа на кладбище.

Мистер Уан медленно поднял на нее голову и пошел за ней. Он был очарован этой неописуемой сказкой. Попав из серого и давящего в города в столь обширный и дивный край, знающий только свободу и умиротворение, мистер Уан совсем потерял голову. Все прежние мысли о себе куда-то пропали! Сейчас вся его душа находилась рядом с этими незнакомыми, но уже такими родными людьми! Они подарили ему спокойствие! Не мучение, а настоящее, детское спокойствие…

— Чего это ты так улыбаешься-то? — не понимала старуха.

— Мне сейчас так хорошо…, — улыбнулся мистер Уан.

— Странные вы, городские, — подозрительно поморщилась на незнакомца старуха и пошла меж одиноких могилок, неся на своем горбу мешок. — Моя Танюша тоже в городе жила, да не успела такой странной стать. Ой, и слава Богу!

Они прошли несколько рядов старых, покрывшихся плесенью деревянных крестов. Однако каждый небольшой клочок земли, под которым лежал усопший, был тщательно убран- это выделялось даже под снежным покровом.

— Здесь так прибрано…, — мистер Уан, идя за старушкой, всматривался в имена погибших, написанных на желтых табличках. Особенно героя интересовала дата жизни. Видеть, считать и понимать, что человек живет мало и очень быстро- это по-настоящему заставляет задуматься и погрустить.

— Заметил? — улыбнулась старушка, мягко и нежно. — Это я их всех-то и прибираю. Каждое имя знаю, каждое помню. Знаю даже сколько годков каждый жил. Вот, какая память-то!

Мистер Уан уставился на горб старухи. Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой и старой, что, кажется, только тронь ее пальцем, как чахлое тело распадется на пыль и улетит, приземлившись где-то неподалеку на чистый снег, а мешок упадет с звонким хрустом на землю. И все, что осталось от старой жительницы забытой деревни, лежало бы на протоптанном снеге, среди тихих крестов, которые являются единственной вещью, соединяющий реальный мир и таинственный