Чумовая ночь под Рождество - Ирина Хрусталева

— Но мне нельзя, я не могу, не положено, — лепетал бедняга, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Официант, можно вас на минуточку? Вы не заберете от нас вот это? Я не имею ничего против свежих овощей, но только тогда, когда они красиво лежат на тарелке, — с улыбкой обратился к парню мужчина из-за соседнего столика, показывая на салат, устилающий всю скатерть. Он видел, в какую тот попал засаду, и решил парню помочь.

— А у нас здесь чьи-то отбивные посадку совершили, — засмеялась девушка за другим столиком. — Соус даже не пролился, представляете?! Куда нам их девать? Мы вегетарианки, между прочим, и мяса не употребляем.

— Да-да, я сейчас все уберу, извините, пожалуйста, — нервно улыбнулся официант, осторожно освобождаясь из объятий мадам Бобриковой. — Прошу прощения, Софья Адамовна, но мне нужно работать.

Он поспешно бросился к столу, смущенно рассыпаясь в извинениях.

— Прошу простить меня, ради бога! Как неудобно получилось. Сейчас я все уберу, постелю чистую скатерть и поменяю столовые приборы.

— Здорово у вас праздники встречают. И весело, и хлебосольно. В следующий раз обязательно снова к вам приедем, — улыбнулась вторая девушка. — Не будем вам мешать, пойдем потанцуем пока.

— Да-да, я сейчас, — продолжал бормотать официант, торопливо сгребая скатерть вместе со всем содержимым. — Я это все отнесу на кухню и мигом поменяю вашу скатерть тоже, — сказал он веселому мужчине. — Спасибо вам огромное за то, что выручили, — шепотом добавил он.

— Не за что, мы с женой тоже пока потанцуем, — ответил тот и, схватив супругу за руку, повел ее в центр зала, на танцевальную площадку.

— Вить, ты не устал еще танцевать? — засмеялась она. — У меня уже ноги гудят, как высоковольтные провода.

— Рождество бывает только раз в году,как и день рождения моей жены, — весело ответил тот. — Ты же сама хотела встретить свои двадцать пять лет необычно, чтобы этот день рождения запомнился на всю жизнь. Вот я все и делаю для того, чтобы он запомнился. В этом пансионате нас никто не знает, а значит, и не докучает, да еще веселая компания, шампанское рекой, танцы до упаду всю ночь. И совершенно неожиданный сюрприз — твоя любимая украинская кухня.

— Кажется, я погорячилась, делая тебе такой заказ, — захохотала его жена, кружась с ним под мелодию вальса Штрауса «Сказки Венского леса». — С едой ты, по-моему, переборщил, я так объелась, что теперь придется неделю на разгрузке сидеть.

— Я совершенно ни при чем, — пожал плечами Виктор. — Я так понимаю, что украинская кухня входила в сценарий праздника, ведь представление было по Гоголю — «Вечера на хуторе близ Диканьки, или Ночь перед Рождеством». Разве ты не узнала героев?

— Конечно, узнала и была уверена, что это ты все организовал, — удивленно ответила она. — А разве нет?

— Да я ни сном ни духом, честное слово, — поклялся муж. — Мы же вместе с тобой выбирали, куда поехать, чтобы было подальше и поскромнее.

— Надо же, как здорово все получилось, — засмеялась Алена. — Удачное мы место выбрали, мне здесь очень нравится. А тебе?

— Мне нравится везде, где рядом со мной ты, моя милая девочка, — с улыбкой ответил Виктор. — Я тебя своей Аленушкой зову-у-у, как прекрасна эта сказка наяву-у-у-у, — пропел он ей на ушко.

— Ты знаешь, Вить, я такая счастливая, что лаже страшно становится.

— Страшно? А чего же ты боишься? — удивленно поинтересовался он.

— Боюсь, что это счастье может вдруг закончиться так же внезапно, как и началось.

— Что за глупые мысли лезут в твою хорошенькую головку? — засмеялся Виктор. — Мы с тобой женаты всего три месяца, у нас вся жизнь впереди, и я клятвенно тебе обещаю, что она будет счастливой всегда, пока мы вместе и пока смерть не разлучит нас.

— А вот этих слов, пожалуйста, больше не произноси, — нахмурилась Алена. — Никогда!

— А что я такого сказал? — удивился Виктор.

— Пока смерть не разлучит нас!

— Но ведь эти слова всегда произносят молодожены перед алтарем.

— Все равно, никогда так больше не говори.

— Хорошо, не буду, — пожал плечами Виктор.

— У меня что-то голова кружится, — улыбнулась его жена. — Наверное, от шампанского.

— Может, выйдем на воздух и немного прогуляемся? — предложил Виктор.

— А что, это неплохая идея, — тут же повеселела Алена. — Только сначала в номер зайдем, чтобы куртки надеть и переобуться, на улице мороз.

— Зайдем и наденем, — улыбнулся Виктор и чмокнул супругу в нос.

— Я тебя обожаю, — счастливо выдохнула та. — Пошли одеваться?

— А может, еще потанцевать хочешь?

— Издеваешься? — засмеялась Алена.

— Это ты надо мной издеваешься.

— Вить, что с тобой? Почему ты так решил? — опешила Алена.

— Потому что нельзяа-а-а! Потому что нельзяа-а! Потому что нельзя быть на свете краси-и-ивой тако-о-ой, — снова пропел тот.

— Кузнецов, а тебе никогда не говорили, что по твоим ушам проехался медведь на мотоцикле? — захохотала Алена. — Мне, конечно, очень нравится, как ты для меня поешь, но будет лучше, если ты перейдешь к поэзии, стихи я тоже люблю.

— Ну вот, а я так старался, — вздохнул Виктор. — Чувствовал себя чуть ли не Муслимом Мамаевым, и вдруг такой облом.

— Мы сегодня наконец пойдем гулять или нет? — продолжая смеяться, спросила Алена. — Надеюсь, ты не обиделся за медведя?

— А чего обижаться, если это правда? Пошли на прогулку?

— Пошли!

Молодожены вышли из зала, взявшись за руки. Они смотрели друг на друга влюбленными глазами и улыбались.

— Когда-то и я была такой же вот молодой, счастливой, с розовыми очками на глазах и вареной лапшой на ушах, — всхлипнула Софья Адамовна, глядя им вслед. — Эх девочка-конфеточка, вон как у тебя глазки горят, аж слепят. Только как бы потом их твои горькие слезы не потушили. Нельзя быть такой доверчивой, знай: все мужики без исключения — наглые обманщики. Не в одном, так в другом. Стоит только тебе раздаться в бедрах, утратить свежесть лица и гладкость кожи, как твой благоверный начнет заглядывать на молоденьких и волочиться за каждой юбкой. Думаешь, нет? Твой не такой? Он самый лучший и любит только тебя? Не обманывайся, дорогая моя, лет через двадцать все равно он побежит налево — у них, видишь ли, начинается кризис среднего возраста. А по моему разумению, кризис здесь совершенно ни при чем. Дело совсем в другом: все мужики — козлы. Вот за это непременно стоит выпить. Ваше здоровье, — улыбнулась она пожилой паре за соседним столиком и подняла рюмку. — Не хотите присоединиться? Нет? Ну и не надо, я сама себе собутыльник, — хихикнула Софья Адамовна и лихо осушила рюмку.

ГЛАВА 18

— Марго, может, хватит нам здесь на карачках ползать и искать неизвестно что? — проныла Наталья. — Уже все вроде осмотрели, ничего больше нет, пора заканчивать. И вообще, я замерзла, как суслик. Пошли обратно в корпус!

— Погоди, я думаю, — отмахнулась Рита.

— О чем можно думать на таком морозе? — передернулась Наташа.

— Хватит гундеть, ты сбиваешь ход моих мыслей, — поморщилась Маргарита. — Я поставила себя на место преступника и прикидываю, что стала бы делать после того, как выпрыгнула в окно.

— А что здесь прикидывать- то? — фыркнула Наталья. — Естественно, он дал деру в ту сторону, где оставил свою машину, а оставить он ее мог только на общей стоянке.

— Молодец, Кашина, растешь прямо на глазах, — похвалила Маргарита. — Пошли!

— Куда? — удивилась та.

— Как куда? На стоянку, конечно!

— Зачем?

— Посмотрим!

— Что ты там собралась смотреть?

— Машины!

— Господи, Марго, ты можешь объяснить нормально, что ты задумала? — с раздражением спросила Наталья. — Или так и собираешься играть в игру — попробуй отгадай сама? Почему я должна каждое слово вытягивать из тебя клещами?

— Не кричи, сейчас сама все увидишь, — отмахнулась Рита, направляясь к стоянке.

— Я не сдвинусь с места, если ты мне сию минуту не объяснишь, что собираешься делать, — уперлась Наталья. — Не думаю, что ты такая наивная и считаешь, что машина преступника все еще там. Говори, зачем тебе понадобилось идти на стоянку?!

— Вот любопытная Варвара, — вздохнула Маргарита. — Что тут непонятного? Мы посмотрим на парковке, какие места свободны, потом сходим к охранникам на центральные ворота. Попросим, чтобы они разрешили нам посмотреть журнал регистрации. Как только мы туда заглянем, сразу же узнаем, какой машины не хватает и в какое время она покинула пансионат, — очень подробно и обстоятельно объяснила она ход своих мыслей. — Теперь, надеюсь, тебе все понятно или еще вопросы будут?

— Я, конечно, не отрицаю, что ты умная и сообразительная, Марго, но иногда бываешь тупой, как валенок моего деда, — огрызнулась Наталья.

— А почему сразу валенок-то? — обиделась та.

— А по приколу! — припечатала Наталья, ехидно глядя на подругу. — Или уже забыла, как меня Останкинской башней назвала?