Дело о смертоносной игрушке - Эрл Гарднер

– Проходите и садитесь, – пригласил судья Кент. – Как мне известно…

Стул Хораса Селкирка отлетел назад от резкого толчка вскочившего банкира.

– Это не они! – закричал Селкирк.

Судья Кент с неудовольствием посмотрел на него.

– Это не они! – орал Селкирк. – Это не Роберт! Это не та женщина! Это… Кто вы такие, черт побери?!

– Прекратите! – вмешался судья Кент. – Я не допущу, чтобы здесь чертыхались и оскорбляли женщину. Не будет ли мне позволено спросить, кто вы?

– Я частный детектив, – женщина повернулась к судье. – Работаю в «Детективном агентстве Дрейка». У меня было поручение – вселиться в шестьсот девятнадцатый номер в гостинице «Анандейл». Я выполнила задание.

– Кто вам его дал? – закричал Хорас Селкирк.

– Пол Дрейк.

Последовала напряженная тишина, которую прорезал смех Гамильтона Бергера.

– Здесь нет ничего смешного, господин окружной прокурор, – заметил судья Кент.

– Простите, ваша честь, – извинился Гамильтон Бергер, хотя в голосе его явно не слышалось сожалений. – Мне просто забавно видеть, как еще кто-то испытывает раздражение, столкнувшись с нетрадиционными методами работы одного хорошо известного адвоката.

– Что случилось с Грейс Халлум и Робертом Селкирком, которые занимали этот номер? – спросил Хорас Селкирк.

– Понятия не имею, – спокойно ответила женщина. – Я детектив, имеющий лицензию, и действую в рамках закона. Я в точности выполнила указания Пола Дрейка. Он велел мне отправиться в гостиницу «Анандейл», взять с собой своего сына и оставаться в гостинице до получения дальнейших указаний. Некоторое время назад мне передали, что судья Хоумер Ф. Кент велел мне покинуть гостиницу и явиться сюда, к нему в кабинет. Я немедленно позвонила Полу Дрейку. Он посоветовал мне отправиться к вам вместе с сыном и назвать свое настоящее имя.

Хорас Селкирк, побагровев от гнева, повернулся к Перри Мейсону.

– Вам это так просто не пройдет! – заорал он. – Не знаю, что вы сделали с моим внуком и его няней, но закон вы при этом нарушили. Вы виновны в похищении ребенка или, по крайней мере, в организации похищения.

Гамильтон Бергер задумчиво разглядывал Хораса Селкирка.

– Вы намерены официально предъявить обвинение мистеру Мейсону? – спросил он. – Если вы подпишете заявление, то мы примем соответствующие меры.

– Да, черт побери, я выступаю с официальным заявлением! – в ярости зарычал Хорас Селкирк.

– Еще раз предупреждаю вас, мистер Селкирк, что не позволю чертыхаться у меня в кабинете, особенно в присутствии ребенка, – в голосе судьи зазвучали гневные нотки. – Теперь мне вполне понятно, что подобного развития событий допускать было нельзя. Я считаю, что вы предприняли попытку оказать на меня давление, взывая к моим симпатиям и желанию избавить ребенка от эмоционального шока. Я неосторожно позволил вам зайти настолько далеко, что если не остановиться немедленно, то мне придется отказаться от ведения этого дела.

Гамильтон Бергер поднялся на ноги.

– Да, с этим совещанием пора заканчивать. Я попрошу женщину с мальчиком пройти со мной. У меня есть к ним несколько вопросов. Если мистер Селкирк готов взять на себя ответственность за предъявление Перри Мейсону официального обвинения в похищении Роберта Селкирка, я готов заверить его, что мы сразу же приступим к делу, невзирая на личности.

Бергер поклонился Хорасу Селкирку и направился к двери.

– Пройдите за мной, – обратился он к женщине.

Мейсон встал и поклонился судье Кенту.

– Мне очень жаль, ваша честь, что вам не удалось сегодня нормально пообедать, – произнес он.

Судья с удивлением посмотрел на Перри Мейсона. Нетрадиционные методы работы адвоката привели судью в замешательство, однако во взгляде его было заметно восхищение.

Глава 17

Заседание суда открылось ровно в два часа.

На этот раз рядом с Манли Маршаллом за столом обвинения сидел Гамильтон Бергер. Когда заседание было открыто, он встал и произнес:

– С разрешения суда мне хотелось бы пригласить свидетельницу, которая устранит все сомнения по этому делу. Я приглашаю Миллисент Бейли занять место дачи показаний.

Из зала к свидетельской ложе проследовала женщина лет двадцати семи или двадцати восьми. У нее была прекрасная фигура, узкая талия, а ее походка показывала, что она отлично знает, какое впечатление производит на окружающих. Она уверенно вошла в свидетельскую ложу, подняла правую руку и приняла присягу. Затем она опустилась на стул и принялась ждать вопросов.

Допрос начал проводить сам Гамильтон Бергер.

– Вас зовут Миллисент Бейли?

– Да, сэр.

– Мисс или миссис?

– Миссис.

– Вы живете вместе с мужем?

– Нет. Я разведена.

– Помните ли вы, где были в ночь с семнадцатого на восемнадцатое число текущего месяца?

– Вы имеете в виду поздний вечер семнадцатого и раннее утро восемнадцатого?

– Именно так.

– Да, помню.

– Я могу спросить, что вы делали в это время?

– Встречалась со своим приятелем.

– Назовите нам его имя.

– Мне бы не хотелось этого делать. Он уважаемый женатый человек, хотя несчастлив в семье. Сейчас он собирается подавать на развод, и я не могу допустить, чтобы мои заявления каким-либо образом повредили его интересам. Именно поэтому я не называю его имени.

– Надеюсь, что, учитывая обстоятельства, адвокат защиты не станет требовать, чтобы вы назвали имя вашего друга. Как люди с большим жизненным опытом, мы понимаем ваше положение.

Гамильтон Бергер демонстративно поклонился Перри Мейсону.

– Я не намерен никоим образом ограничивать перекрестный допрос, – предупредил Мейсон. – Я задам все вопросы, которые будут необходимы для защиты моей клиентки.

– Естественно, – согласился Гамильтон Бергер, – однако скоро вам будет ясно, что фамилия этого мужчины не имеет никакого отношения к показаниям выступающей перед нами свидетельницы, и вы поймете целесообразность невовлечения его имени в дело.

Окружной прокурор снова повернулся к свидетельнице:

– Миссис Бейли, опишите, пожалуйста, в общих чертах, что произошло вечером семнадцатого.

– Я закончила работу в восемь часов, зашла к себе домой, приняла ванну и переоделась. Мой приятель собирался заехать за мной в десять часов вечера. Он приехал, как и обещал. Мы выпили у меня на квартире, потом отправились в ночной клуб, где танцевали до… примерно до часу.

– А потом?

– Мы ушли из ночного клуба и поехали кататься на машине.

– Вы где-нибудь остановились?

– В загородном клубе «Святой Себастьян».

– Где конкретно? – уточнил Гамильтон Бергер.

– Там есть большая стоянка для автомобилей, место, отведенное для машин членов клуба.

– Когда вы там очутились?

– Точно сказать не могу. Примерно в половине второго.

– То есть уже восемнадцатого числа?

– Ну да.

– Почему вы отправились именно в клуб «Святой Себастьян»?

– Мы хотели… поговорить без помех.

– Вы можете описать автомобильную стоянку?

– А как же! Дорога там петляет по склону горы и упирается в широкую асфальтированную площадку, где члены клуба обычно оставляют свои машины. Это большой ровный участок, размеченный белыми линиями.

– Когда вы приехали туда, там стояли другие машины?

– Да.

– Расскажите, что произошло после того, как вы приехали на стоянку, – попросил Гамильтон Бергер.

– Там стояла еще одна машина.

– Опишите ее.

– Я не обратила на нее особого внимания. Большая. Одна из дорогих моделей.

– Фары были включены или выключены?

– На той машине?

– Да.

– Выключены.

– Вы заметили кого-нибудь в той машине?

– Я не присматривалась. Я думала, что ее просто оставили на стоянке.

– Нас не интересуют ваши предположения, – перебил Гамильтон Бергер. – Я спрашиваю, что вы видели и что слышали.

– Простите, сэр.

– Итак, что вы делали дальше?

– Мы с моим приятелем хотели поговорить в таком месте, где нам никто не помешает. Мы… я имею в виду – он… объехал стоящую машину и направился в дальний конец стоянки. Там растут деревья – большие дубы, – и там, в тени, можно поставить несколько автомобилей.

– Что дальше?

– Мой приятель остановил машину.

– Место было освещено?

– Нет, сэр. Освещается только газон перед входом в здание клуба. Там всю ночь горит фонарь. Свет, конечно, достигает и стоянки, но на ней самой нет ни одного фонаря. Там достаточно темно.

– И под деревьями тоже достаточно темно?

– Конечно.

– Ваш приятель поставил машину таким образом, что она оказалась повернута капотом к деревьям?

– Нет, сэр. Он развернул машину, чтобы, когда мы захотим поехать назад, ему было достаточно нажать на газ – и мы бы сразу тронулись с места.

– То есть через лобовое стекло вам была видна стоянка?

– Очень хорошо.

– И дорога, ведущая к стоянке?

– Видна.