Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки - Алекс Коваль

уже дымится. И сейчас я вижу не то, как Милка раскладывает по тарелкам еду, а как я ее раскладываю на этом самом столе. Вместо ужина. Для себя. Совсем Мишаня умом тронулся. Хрен старый.

– Михаил? – в сознание прорывается девчачий голос.

– Что?

– Я спрашиваю: вы хлеб будете?

На столе уже стоит наполненными три тарелки. Это что? Подхожу ближе и вдыхаю ароматы. Охренительно!

– Это рагу овощное с мясом. И картофель, запеченный по-деревенски, – отчитывается девушка, гордо задрав нос.

– Значит, все-таки готовишь? – хмыкаю и сажусь за стол. – Да, хлеб буду.

– Угу, – кивает и ставит передо мной плетеную корзинку с кусочками хлеба. – Немного.

Садится напротив.

– Дима! – зову сына. – Ужинать.

– Я не буду, – доносится голос парня.

– А ну… – хочу уже подняться к нему, но меня останавливает Мила.

– Не хочет и не надо. Проголодается, сам спустится. Лучше попробуйте.

– Попробую, – сажусь обратно и беру в руки вилку, зачерпываю овощей.

Ловлю внимательный взгляд голубых глаз и пробую.

Первые ощущения – вкусно. Но потом…

– Твою же мать! – вскакиваю со стула и в два шага пересекаю кухню, открываю шкаф и выплевываю в мусорное ведро то, что не успел проглотить.

– Что такое? – подпрыгивает на месте девушка, не понимая, что происходит. – Так все плохо?

А у меня глаза наполняются слезами. Пасть жжет. Горло дерет. Боже!

– Ты меня довела до слез, – шмыгаю носом, часто-часто моргаю и сиплю. Подхожу к холодильнику и достаю оттуда молоко. Пью прямо из банки, чувствуя, как спасительная прохлада разливается по пищеводу. Мать моя женщина, чуть кони не двинул!

– Что не так-то? – смотрит на меня Мила растерянно.

– А ты попробуй, – киваю.

– Н-не буду, – качает головой.

– Вот и правильно, – еще отпиваю молока и выдыхаю. – С перцем ты чуток переборщила.

– Я вообще перец не использовала…

– Вообще?

– Мхм. Я его не люблю. Поэтому и не трогаю.

А вот это уже интересно.

Я подхожу к ящику со специями и заглядываю в него. Затем смотрю в мусорное ведро. Бинго! Пакетик пустой. Перец красный, острый. Достаю его пальцами и показываю Миле. Она уставилась на меня большими глазами, хлопая длинными ресницами. Испуганно пятится:

– Я его не брала, честное слово!

Да я уже понимаю. И почему мой пацан здесь ошивался, тоже. А вот мотивы его пока еще для меня недоступны. Но это мы сейчас выясним.

– Дима!

Прибью засранца.

Милена

Сижу за столом и пялюсь на эту парочку. Папа и сын. Мелкий – точная копия старшего. Бодаются взглядами. Упрямые оба. Не завидую я их близким.

– Дима, зачем ты это сделал? – рычит Михаил.

– Затем, – уклончиво отвечает его парнишка.

Я беру пальцами кусочек картофеля и пробую его на вкус. Ничего, есть можно. Остыло, правда, но это не страшно. И салат из свежих овощей тоже пригоден для еды. А вот рагу с мясом жалко. Этот мелкий говнюк испортил так, что теперь его только на помойку. Даже скотине не отдать. Эх! А я так старалась. Мама бы мной гордилась.

– Как тебя мать воспитывает? – качает головой мужчина. – Ты можешь, как мужик, отвечать за свои поступки или нет?

А вот это аргумент для мальчишки. Точно, растет еще один дикарь.

– Я тебе помочь решил, – удивляет меня ответ Димы.

– Помочь отправиться на тот свет?

– Перцем на тот свет не отправить, – дует щеки пацан. – А вот от нее, – тычет в мою сторону пальцем, – избавиться помогло бы.

– Это с чего ты так решил? – хмурит свои густые брови Михаил.

– Ты же сам ей сказал, что если она приготовит гадость, то отправишь ее обратно. Ну! Бать, не тупи! – впивается в отца взглядом. – Гадость? Гадость. Жрать не будешь, пусть проваливает, – рычит мальчишка.

А мне почему-то становится обидно. Я значит тут прыгаю, как коза, у плиты весь день. Стараюсь. Трясусь. Переживаю. Накормить хочу. Да, не без собственной выгоды, но от чистого сердца! А в ответ вот такое получаю? Фантастика. Откуда у него вообще ко мне столько злобы? Что я ему такого сделала? Нет, мне такого не понять. Отодвигаю тарелку в сторону. Аппетита как не бывало. Впиваюсь взглядом в Димку и спрашиваю:

– В лес ты меня тоже из-за этого отправил? Чтобы избавиться от меня, да?

Оба поворачивают головы в мою сторону. Синхронно.

Да-да, я все еще здесь и все слышу, мальчики! Смотрят на меня так… странно. Молча. И почему-то в этот момент так сердце рвется, так взрывает, что я подскакиваю на ноги и возмущенно рычу:

– Вот это у вас методы, прям закачаешься! Один обманывает, заселяет в сарай, морит голодом и выставляет на посмешище перед всей деревней. А второй? Огрызается, отправляет в лес и портит еду, только потому, что ее приготовила я. Может, ты мне еще и чемодан упакуешь? – спрашиваю мальчишку.

– Это я еще не рассказал, что ты подслушала их с Танькой разговор! – выпаливает в сердцах Дима.

Теперь мои щеки заливает краска. А бровь Миши взлетает вверх.

– Уже сказал, спасибо, – натягиваю улыбку, стараясь держать себя в руках.

Вот это семейка. Никакого воспитания, никакого дружелюбия. Какое-то жуткое разочарование накатывает. Внутри что-то неприятно сжимается. Становится грустно и почему-то очень жаль себя.

– В комнату, – говорит Михаил сыну, – быстро.

Тот не заставляет долго ждать. Срывается с места. До нас лишь долетает хлопок закрывшейся двери.

Я молчу. Падаю обратно на стул и разглядываю рисунок дерева на столешнице. Чувствую, как дикарь на меня смотрит. Его взгляд сейчас прожжет во мне дыру. Ну и пусть. Осталось дело за малым. Поговорить и решить, что делать дальше. Постараюсь в этот раз быть очень убедительной. Ораторские способности все-таки остались при мне.

– Подслушивать нехорошо, – вздохнув, наконец-то говорит Михаил. Складывает руки перед собой, переплетая пальцы в замок. Смотрит на меня обвиняюще.

Я достаточно резко бросаю:

– Не вам мне об этом рассказывать.

Надоело, что все здесь меня за дурочку держат. Хватит.

– Тоже верно.

– Ужин не удался, как видите.

– Есть такое.

– Но не по моей вине!

– Увы.

– Так что нам с вами придется поговорить.

– Согласен, –