Десантник разведотряда. Наш человек спасает Сталина - Дмитрий Светлов

Пришлось садиться за дополнения к уже написанному тексту и собственноручно описывать личный героизм, которого в реальности не было. Попутно он получил еще один втык и добавил несколько строк о недоверии со стороны местных жителей, постаравшись представить это как бдительность.

Из всего сказанного Олег понял главное: от партизан прилетел связник, и он полностью реабилитирован. Начальник отдела внимательно перечитал дополнения, затем взял красный карандаш и жирно написал на полях: «Указанные действия подписант совершал, будучи тяжело раненным. Факт ранения и последующее месячное лечение у партизан подтверждены комиссией Главного военного госпиталя». Расписавшись и поставив дату, начальник отдела достал из стола золотую нашивку за тяжелое ранение:

– Держи, пусть невеста пришьет, иначе на свадьбе придется заносить ее в дом на руках.

– Спасибо, товарищ генерал!

– Тебе спасибо, задание выполнил на отлично, немцев двух самолетов лишил и неведомого гения разыскал!

– Он сам меня нашел.

– В том-то и дело, что вокруг было много наших людей, а доверился он только тебе, значит, и заслуга твоя. Посиди немного, почитай свежие газеты.

Олег перевел дух и примостился с газетами у окна. Отношения начальства с некими вышестоящими личностями его не интересовали, но втык сверху всегда доходит до низов, причем чем ниже, тем больнее. В кабинет кто-то зашел, а через мгновение Олег оказался в крепких объятиях первого секретаря Пинского обкома:

– Герой, наш белорусский герой! Прошлым летом отличился, и сейчас дал нацистам прикурить! Лично отряд карателей уложил! Две бронемашины захватил и три грузовика! Обеспечил транспортом наши колхозы, после победы начнем не с пустого листа! Вернешься? Машеров обещал тебе область дать!

Соглашаться? Ну уж нет! После войны партизаны поселятся в пригородных лесах, а через три года там начнут работать вывезенные из Германии заводы. Белорусы совершили поистине титанический труд, который осилит далеко не каждый, и Олег скромно ответил:

– Извините, я нашел свое место.

– Не торопись, время еще есть, а сейчас держи награду! Знаю, заслужил большего, но это мой предел.

С этими словами Геннадий Игнатьевич приколол Олегу на грудь медаль «Партизану Отечественной войны» первой степени, которая в данном случае действительно была пределом. Награда не государственная, а ведомственная от НКВД, для других медалей и орденов надо подавать представление по партийной линии в ГПУ.

– Свободен! Дуй к Петру Николаевичу, там для тебя приготовили новое задание, – приказал генерал.

При виде Олега куратор отложил в сторону бумаги и огорошил неожиданным заявлением:

– Готовься к обратному перелету в Белоруссию, заберешь того деда и обратно.

– Почему я? В стране нет других пилотов?

– Польский конструктор требует тебя, с другими отказывается лететь.

– Фокус не получится, я не умею управлять большими самолетами.

– Для тебя нашли «Шторьх», сделаешь несколько вывозных вылетов и полетишь в Белоруссию.

– Отличная идея, осталось найти того, кто покажет дорогу. Я и сюда-то летел наобум, а ты предлагаешь найти полянку среди лесов и рек.

– Подучим, в Москве хватает высококлассных специалистов.

– В три дня годичный курс обучения? – фыркнул Олег.

– Навигации два года учат, уж я-то знаю – мой сын летает штурманом в дальней авиации, – поправил Петр Николаевич.

Оба замолчали, куратор размышлял над разрешением непредвиденной проблемы, а Олег продумывал варианты отказа. Он налетался – вывиха тазобедренных суставов сначала почти не почувствовал, затем воспринял за простые ушибы о всяческие рычаги, что торчат по бокам кабины. Аналогично с диафрагмой, ну болит живот, так он сутки толком не ел, а затем навернул гору мяса, вот и заболел желудок.

– Ладно, отправляйся домой, я постараюсь что-нибудь придумать. Завтра в десять утра приезжай на Центральный аэродром.

«Шторьх» не является немецким аналогом «У-2», самолет создан для армейской разведки и корректировки. Крейсерская скорость самолета менее ста километров в час, а просидеть весь день в тесной кабине хуже изощренной пытки.

Олега можно назвать трусом или малодушным, но он решил увильнуть от полета в Белоруссию, а предлогом для этого может быть только свадьба. Сейчас обручальных колец никто не носит, это считается буржуазным пережитком, но Валя на выход всегда надевала золотые украшения. Олег попросил шофера остановиться у ювелирного магазина и выбрал самый дорогой перстенек с огромным рубином. В продаже были украшения с изумрудами или сапфирами, но продавщицы посоветовали взять с рубином.

В квартире его дожидались гости, будущие тесть с тещей в простой летней одежде чинно сидели в кабинете, а Валя с домработницей хлопотали на кухне. За несколько скованными объятиями последовало приглашение к столу, где для мужчин выставили грузинский коньяк выдержки «ОС», а алый ликер из лепестков розы предназначался женщинам. Александр Сергеевич на правах старшего по возрасту наполнил рюмки, смущенно кашлянул и произнес тост:

– За нашего героя! Сегодня ко мне приходила белорусская делегация во главе с Пономаренко и Машеровым, рассказали о твоих подвигах. Горжусь! Твое здоровье, Олег!

Вторым тостом «обмыли» партизанскую медаль, и вечер грозил превратиться в прославление. Олег решительно встал, поставил перед Валей открытую коробочку с перстеньком и обратился к ее родителям:

– Прошу руки вашей дочери!

Возникла продолжительная пауза, судя по лицам Александра Сергеевича и Светланы Филипповны, они одновременно обрадовались и растерялись. Зато Валя вмиг оказалась у него на коленях и прильнула с жарким поцелуем.

– Одобряю выбор дочери, – наконец нашелся будущий тесть, – лучшего кандидата в мужья ей не найти.

– Совет да любовь! – всплакнула Светлана Филипповна.

Как ни странно, никто о свадьбе не заговорил, сразу подняли тему будущих перспектив самого Олега, и началось с упрека:

– Ты почему отказался от партийной работы? Белорусские товарищи тебя знают и обещают высокий пост, – строго спросил Александр Сергеевич.

– Послевоенное восстановление требует хозяйственных знаний, а их у меня нет. И жену с детьми держать в землянке не хочу.

Дополнение о жене, детях и землянке было откровенным давлением, партийным функционерам подобные жилищные условия не грозят. Далее началась раскладка достоинств будущего зятя с примеркой к тем или иным столичным должностям. Наконец бутылки опустели, кофе с пирожными закончились.

– Не забывайте, он у нас летчик и почти окончил автодорожный институт, – провожая родителей, напомнила Валя.