Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Одна из теней врезалась Гилберту в спину, повалила его на землю. Он тут же поднялся, но вторая тень ударила слева, оттолкнув его к барьеру. Третья подкралась снизу и обвила ногу, потянула в сторону. В момент, когда Гилберт начал терять равновесие, Катон набросился на его спину, схватил за волосы и со всей силы ударил лицом в землю. Стелла закричала, спрятав лицо на плече у Фортинбраса, но через секунду вновь смотрела на бой. «Это из-за тебя, — шептала совесть, пока тени Катона терзали Гилберта, рвали его одежду, кусали за руки и царапали спину. — Из-за тебя! Ты же могла просто сдаться!»

Радостные возгласы охотников становились громче. Катон вновь исчез, остались только тени, на несколько мгновений отступившие. Гилберт медленно поднялся. Камзол висел на нём окровавленными лоскутами, через которые были видны глубокие раны и фиолетовые синяки. Волосы на затылке слиплись от крови, нос был сломан. Сколько прошло с момента начала боя? Минута? Две?..

Катон атаковал снова, но Гилберт кое-как отвёл удар. Тени вновь окружили их, продолжали цепляться к великану, кусать, царапать и отрывать от него по маленькому кусочку, пока Катон атаковывал снова и снова. Стелла едва успевала следить за ним: он метался по кругу быстрее, чем его тени, ударял там, где Гилберт меньше всего ожидал, и даже дикий смех, который звучал всё громче и громче, не выдавал его. Катон искренне наслаждался происходящим, с улыбкой заламывал Гилберту руки, швырял его, как тряпичную куклу, расцарапывал ему спину и то и дело пытался свернуть шею. Стелла была уверена, что пару раз видела, как в руке Катона блеснуло лезвие, но не видела, куда оно делось секундой позже. Катон использовал только тени, бывшие частью его тела, клыки и когти. По крайней мере, пока. Но Стелла не была уверена, что Гилберт продержится ещё хотя бы минуту.

Он, бесспорно, обладал внушительной силой, однако всё равно был слабее Катона. Может, если бы у него было столько же времени, сколько у Фортинбраса, если бы у него был Арне, который всегда был настороже, у Гилберта появился бы шанс выиграть этот бой. Он бы, возможно, сумел нанести Катону хотя бы один удар.

Это было нечестно. Гилберт не успевал даже руки поднять, тени тут же набрасывались на него, валили на землю, держали, не позволяя пошевелиться, предоставляя Катону делать то, что он хочет. Гилберт изо всех сил вырывался, рычал и, кажется, был готов в любой момент перейти на рокот, но тени затыкали ему рот и лишали зрения, пока Катон продолжал рвать его тело на кусочки. На руках не осталось ни одного живого места, как и на спине и груди. Стелла была уверена: Катон собирался искалечить и ноги Гилберта, возможно, переломать их, чтобы он никогда больше не смог ходить, просто оттягивал этот момент, желая растянуть страдания и унижение. Он всегда так делал, и это было единственным, в чем Стелла была так уверена.

Однако в руке Катона блеснуло лезвие, и всё внутри неё тысячу раз перевернулось от страха. Катон, придавив брыкающего Гилберта, наставил кинжал ему на горло и надавил. По шее побежала синяя струйка крови. Катон, рассмеявшись ещё громче, поднял вторую руку, в которой появился ещё один кинжал. Его он пристроил точно напротив левого глаза Гилберта и, демонстративно облизнув клыки, ещё раз надавил кончиком лезвия на шею.

— Я сдаюсь, — вдруг произнёс Гилберт. Даже не произнёс, а кое-как выдавил сквозь кровь, пузырящуюся на губах.

Стелла затаила дыхание. Катон медленно наклонил голову, будто обдумывая его предложение. «Соглашайся! — молилась Стелла, боясь, как бы минуты промедлений не стали для Гилберта последними. — Пожалуйста, соглашайся!»

Катон должен понимать, что убивать Гилберта сейчас — плохая идея. Дикая Охота всё ещё нуждалась в магии сальваторов для того, чтобы снять проклятие Герцога, и вряд ли Катон станет рисковать благополучием своих людей ради минутной прихоти. Он может попытаться убить Гилберта потом, но только не сейчас. «Пожалуйста, пожалуйста, соглашайся!»

Катон поднял руку, усмехнулся и полоснул кинжалом Гилберту по лицу, задев левый глаз. Дождавшись, пока тени отпустят его и истошный крик зазвенит в воздухе, Катон исчез.

***

У Пайпер чесались руки. Хотелось совершенно случайно столкнуться с Катоном где-нибудь в коридоре, притвориться, что она падает и хорошенько вмазать ему по лицу, выбить зубы и сломать нос. Может, потом так же совершенно случайно столкнуть его с лестницы или выкинуть из окна. Идея была просто великолепной, вот только Катона никто так и не нашёл до самого заката. Оказалось, что он веселился с Охотниками где-то в городе, словно напрочь забыв о том, что едва не лишил Гилберта не столько глаза, сколько жизни.

Вплоть до момента, когда Марселин сказала, что Гилберту больше ничего не угрожает, Пайпер не осознавала, насколько сильно переживала. Она не успела даже толком осознать, что потребовал Катон, как Гилберт уже согласился. Не могла понять, почему он так уверен в себе, и была совершенно растеряна, когда он решил отказаться от оружия. Пайпер думала, что ничего хуже Башни быть не может, но сильно ошиблась. Она смотрела, как Катон избивал Гилберта, и ничего не могла сделать.

Ничего.

Марселин, Фортинбрас и омагские целительницы до заката помогали Гилберту и, к счастью, сумели спасти его глаз. Пайпер была рядом столько, сколько могла, делилась Силой и старалась ни на шаг не отходить от Фортинбраса, злость которого росла в геометрической прогрессии. Когда он всё же ушёл, — Стефану удалось убедить его, что они с Марселин и Риас присмотрят за Гилбертом этой ночью, — Пайпер не смогла его найти. Клаудия сказала, что он отправился на поиски Катона, но магия вела не в город.

Фортинбраса она нашла на крыше, где они встречались с небесными китами, вместе с Джинном, который что-то настойчиво объяснял и активно жестикулировал. Он, однако, тут же замолчал, когда заметил Пайпер, и передёрнул крыльями. Ничего не говоря, Джинн шагнул с крыши и, взлетев выше, коротко махнул им рукой, будто прощаясь.

— Я что, прервала какое-то секретное собрание? — на всякий случай спросила Пайпер, провожая Джинна сосредоточенным взглядом.

— С чего ты взяла?

— Меня не позвали.

Фортинбрас посмотрел на неё, нахмурившись. От одного его взгляда, потерянного, непонимающего и внимательного одновременно, Пайпер растеряла всю уверенность, которую старательно собирала вот уже несколько часов.

— С Гилбертом всё хорошо, — сказала она и тут же увидела, как он с явным облегчением выдохнул. — Марселин обещала караулить возле него всю ночь, Стефан ей помогает.

— Я ничуть не сомневался в целительских способностях госпожи Гарсии, — заметил Фортинбрас. — Но я бы предпочёл не оставлять его.

— Марселин справится, — настойчивее повторила Пайпер. — К тому же…

Нет, она не могла, как бы ни убеждала себя в обратном. Не могла сказать, что для Гилберта, и так пострадавшего и едва не оказавшегося между жизнью и смертью, это будет худшим из всех возможных вариантов.

— Киллиан сказал, что будет рядом, — неуверенно пробормотала Пайпер, надеясь, что Фортинбрас не догадается, что изначально она хотела сказать совершенно другое. — Стелла и Энцелад тоже там. Не забывай, что мы отдали столько магии, сколько было нужно. С Гилбертом всё будет хорошо.

Это-то, наверное, и выбивало из колеи сильнее всего. Способностей Марселин, Риас и других целительниц, а также Времени и Силы было достаточно, чтобы спасти Гилберта и к утру поставить его на ноги. Однако если бы удалось убедить Гилберта не соглашаться на бой с Катоном, ничего этого бы не было. Зная упрямство Гилберта, который до сих пор считал Фортинбраса Предателем, Пайпер не верила, что у них был реальный шанс повлиять на его решение. Она, вообще-то, даже поддерживала его, думая, что он сможет сделать хоть что-то. Гилберт не слабак, справился бы.

Идиотка. Знала ведь, что Катон чрезвычайно опасен, и всё равно повелась на уверенность Гилберта в самом себе.

— Идём, — сказала Пайпер, беря Фортинбрас за руку.