Чудо в ущелье Поскоков - Анте Томич

— Значит, так, да? Теперь и ты пошел против меня, — с горечью сказал самый старый Поскок. — Это что, твоя ведьма, которая притворяется невесткой, научила тебя так разговаривать с отцом?

— Она не ведьма, не говори так о ней.

— Бранимир, сынок, — начал Йозо теперь уже мягко, по-отечески, — послушай, что твой папа тебе…

— Да что мне слушать? Разве когда-нибудь получалось что-то хорошее, если я тебя слушал?

— Значит, не хочешь быть с нами. Отказываешься выполнять задание, — решительно заключил старик. — Звоне, разоружи его. Когда закончим с этими двумя, последует дисциплинарное наказание.

— Папа, я тоже с тобой не пойду, — сказал Звонимир.

Йозо растерянно посмотрел на него:

— И ты?

— И я, — кивнул Звоне. — Эти девушки… — продолжил он, мотнув головой в сторону компании возле палатки. — Мы с Бране знаем их, и они действительно вовсе не плохие, а если кого надо разоружить, так это тебя. Положи автомат и сделай два шага назад.

— Ага, захотел мой автомат, да? И еще чтобы я его сам положил. Нет, так дело не пойдет, Звонимир. Это! — сказал Йозо и упрямо сжал свой автомат. — Это ты сможешь взять только из моей холодной, крепко сжатой, мертвой руки.

— Ну ладно, можно и по-другому, — спокойно сказал Звонимир, щелкнул затвором, поднял ствол и то же самое рядом с ним проделал Бранимир.

— Двое против одного, — усмехнулся Йозо. — Трусы!

Несколько мгновений они молча взвешивали ситуацию: старик самоуверенно скалился, а братья были серьезны как смерть. Никто не был готов сделать следующий ход.

— Что, обделались от страха? — вызывающе спросил папа.

По всему Змеиному ущелью прокатилась страшная короткая очередь, которой Бранимир прошил землю рядом с папиными ногами. Тот испуганно подпрыгнул и тут же выпустил автомат из рук.

— Да пошел ты на хер, так бы сразу и сказал, — выдавил из себя потрясенный отец.

Звоне, не говоря ни слова, поднял с земли автомат, и они с Брано направились в сторону палатки. Когда близнецы были уже совсем близко от нее, папа у них за спиной торжественно и гневно, как какой-нибудь пророк, возопил:

— Четвертая Божья заповедь! Почитай отца и мать, и жить будешь долго, и будет тебе хорошо на земле!

— Ага, будет! — вздохнул Звонимир.

— Почему вы стреляли? — спросил Домагой.

— Неважно, — ответил Бранимир и опустил ствол калаша, который все это время был направлен на Мирну и Мирту.

— Иди-ка ты, братишка, домой. Мы здесь сами разберемся, — добавил Звонимир, и младший из Поскоков ушел.

— Эй! — улыбнулся Бранимир девчонкам.

— Ты должен мне пиццу, — строго повторила Мирта.

— Да ты, ей-богу, ее заслужила.

— Вот это да! Сколько же у вас оружия, — сказала Мирна, с восхищением разглядывая Узи близнецов и автомат Йозо, который теперь висел на плече Звонимира.

— А, это ерунда, у нас дома еще и не такое увидишь, — отмахнулся Звоне.

— Извините, а это что, «шмайсер»? Пистолет-пулемет МП-38?

— Да.

— Можно подержать?

Звонимир любезно протянул ей черный ручной пулемет времен вермахта.

— Я раньше никогда его не видела вот так, в натуре, — сказала рыжеволосая скалолазка, любовно поглаживая оружие.

— Ему наверняка не меньше пятидесяти лет, — сообщил Звонимир. — Еще покойный дед им пользовался. Это наш бесценный сувенир.

— А это, значит, та самая скала? — спросила у Бранимира Мирта, показывая на вертикальный утес, который закрывал выход из ущелья на другом его конце.

— Ну как? Видела? — с гордостью спросил Бранимир.

— Да в ней и тридцати метров не будет.

— Какого черта, да там все сто! Если не больше.

— Парень, поверь мне, я профессионал, — авторитетно заявила Мирта. — Здесь будет… — Она остановилась прикинуть. — Ну ладно, тридцать точно, а может, и тридцать пять или чуть больше. Но это не важно, такое тоже на дороге не валяется.

Ловорка поставила на стол жасминовый чай, еще горячий хлеб, масло и абрикосовый джем, который она сварила несколько дней назад, и супруги уселись перед домом завтракать. Это не мешало им с любопытством наблюдать за близнецами, которые внизу, на дне ущелья, оживленно разговаривали с прибывшими девушками.

— Как это ты вчера вечером сказала? Женщины сами сюда не приедут, — вспомнил Крешимир.

— Глупенькие! — презрительно оценила их Ловорка. — Искать мужчин в таком медвежьем углу!

— А я еще одну такую знаю.

— И я знаю, — сказала она как бы с сожалением.

Поев, Крешо, довольный, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— Стоит перестать на тебя смотреть, как мне тебя сразу не хватает, — сказал он спустя какое-то время.

— Не скажу, что мне тоже тебя не хватает, — ответила Ловорка, — но и мне будет небезразлично, когда ты умрешь.

Крешимир прищурился и влюбленно улыбнулся, а она послала ему воздушный поцелуй.

— Послушай, — вспомнила вдруг Ловорка, — откуда эта земля во дворе?

— Какая земля? — спросил Крешимир, снова с закрытыми глазами развалившись на стуле.

— Ты не заметил? У нас во дворе полно земли.

— Кроты.

— А что, здесь есть кроты?

— Понятия не имею, но, видать, есть.

Ловорка с сомнением посмотрела на кучу красноватой земли и камней примерно пяти метров в ширину и двух метров в высоту между их домом и домом Йозо. Нечто подобное она видела на стройплощадках, где возводили здания будущих торговых центров, и это вовсе не было похоже на работу кротов, однако она решила не углубляться в дальнейшие размышления о таком неординарном явлении.

Ратко, младший пленный семейства Поскоков, слышал каждое слово из этого разговора, когда, стоя за той кучей, вытряхивал из штанин землю, и ужасно перепугался. Ненад, его коллега, помнил, что в каком-то военном фильме офицеры-союзники бежали из немецкого лагеря по тоннелю и именно таким способом тайно избавлялись от выкопанной земли. Ратко этот фильм не смотрел, и, скорее всего, он бы ему не понравился, так же как и не нравилось ему передвигаться в брюках с подвязанными внизу штанинами, наполненными красноватой землей. Ощущение при этом было такое, будто насрал в штаны. Ратко быстро, но не настолько, чтобы спешка бросалась в глаза, вернулся в подвал, оттащил от стены круглое, изъеденное червями дно пятисотлитровой бочки, которым они замаскировали вход в тоннель, и на четвереньках полез в мрачный горизонтальный коридор, похожий на заячью нору высшей категории. На локтях и коленях он дополз до конца, где Ненад с фонариком, примотанным к кепке клейкой лентой, острой саперной лопаткой вдохновенно врубался в землю. Строительство тоннеля продвигалось неожиданно быстро. Стремление пленных к свободе было столь велико, что за двенадцать дней они продвинулись больше чем на сто пятьдесят метров.

— Смотри, что я нашел, — сказал Ненад, показывая младшему коллеге обтрепанный, в пятнах от влаги кусок картона, на котором рядом с отпечатанным текстом на непонятном для Ратко немецком языке витиеватым почерком выцветшими чернилами было написано несколько слов.

— Збы… Как это читается?

— Збынек Хубач. Обер-лейтенант Збынек Хубач, чех, был начальником охраны в австрийской жандармерии. Его труп я только что нашел закопанным в паре метров отсюда. Кто знает, сколько их здесь сгнило. Не сегодня завтра и мы бы последовали за ними.

— Я сейчас слышал разговор старшего с женой. Они заметили землю во дворе.

— Дерьмово! — отреагировал Ненад. — Я же сказал тебе не складывать все в одном месте.

— Так они не разрешают мне отходить от дома.

— Ладно, неважно, нам осталось всего ничего. Если продолжим в том же темпе, к вечеру дело будет в шляпе. Вперед! Вперед, не останавливаться! — приказал Ненад, и оба принялись лихорадочно копать.

Две свободные скалолазки долго изумленно рассматривали несколько расстеленных на земле кусков брезента, на которых близнецы любезно разложили по одному экземпляру всех видов оружия, которыми владело их почтенное семейство. До сих пор такое девушки видели только в телевизоре, в сообщениях об аресте дорчолской мафии или о разгроме медельинского кокаинового клана. Чего здесь только не было: автоматические и полуавтоматические винтовки, карабины, снайперские винтовки, ручные пулеметы, крупнокалиберные противовоздушные пулеметы, противотанковые ракеты, пистолеты и револьверы, гранаты и ножи. Все это, чистое и отполированное, угрожающе блестело на июльском солнце.