Любовь для начинающих пользователей - Катя Ткаченко

— Не бойся, — сказал вдруг Дракула, — я не опасный!

И Симба внезапно принялась плакать, ноги у неё подкосились, и она поняла, что сейчас упадёт на пол.

Рухнет и будет лежать, содрогаясь от рыданий.

— Ну вот, — промолвил Дракула как–то необычайно мягко, — этого только не хватало… Перестань! Перестань, кому сказано!

Симба послушно перестала и вспомнила, что точно такие же слова говорил ей отец. Давно, много лет назад, когда был рядом.

Был рядом каждый день, каждое утро и вечер.

А после она этих слов ни от кого не слышала.

Ей захотелось прижаться к Дракуле, Симба поморщилась и мотнула головой.

— Эй, — сказал Дракула. — Ты пришла в себя?

— Пришла, — ответила Симба. — Так мне разогревать спагетти?

— Спагетти, спагетти, — то ли пропел, то ли провыл Дракула, — где же вы, спагетти?

— На кухне, — сказала Симба, — совсем остыли…

— Бедненькие, — умилился Дракула, — остыли, замёрзли, превратились в кусочки льда, никто их не любит, не согревает у сердца…

Взрослый мужик, а несёт всякую ересь. Стоит в прихожей в майке и шортах, лысина блестит, глаза горят.

Может быть, он и впрямь маньяк, только какой–то нетипичный, в лоб ведь не спросишь: «Вы маньяк или нет?»

Или лучше на «ты»?

«Ты маньяк или нет?»

— Иди в комнату, — сказала Симба, — сейчас принесу спагетти.

— Болоньезе! — капризно уточнил Дракула. — Были обещаны именно спагетти болоньезе!

— Болоньезе, — покорно повторила Симба и спросила: — Слушай, ты что, сумасшедший?

— Я просто люблю спагетти! — абсолютно нормальным тоном ответил Александр Викторович и прошествовал в комнату.

Симба отправилась на кухню.

Ей всё явственней казалось, что происходит нечто очень странное, что её пусть и ненормальная со стороны, в глазах той же сестрицы, но вполне устраивающая её саму жизнь меняется. Причём непонятно, в какую сторону. Куда, к примеру, подевался племянник? Где его искать? И надо ли?

Куда, отчего, почему?

Зачем племянник всё это устроил?

Зачем она затащила к себе этого лысого типа?

И главное — что случится дальше?

Симба нагрузила поднос и вдруг решительно поставила на него свечу.

Чёрный обгоревший фитилёк — перед тем как заняться любовью, харя всегда тушил его своими неуклюжими пальцами.

А потом теми же пальцами мял Симбу и часто делал ей больно.

Она вскрикивала, однако он не унимался, харя знал, что временами Симбе нравилась боль, харя многое о ней знал, из–за этого она и начала играть в дартс.

Но когда Симба вошла в большую комнату, бережно неся поднос, чтобы не уронить спагетти на пол, — в дартс играл Дракула.

И выглядел так забавно, что Симба засмеялась.

Он стоял напротив мишени с харей, сопел и целился.

— Ты чего это? — спросила Симба, ставя поднос на стол.

— Рожа знакомая, — ответил Дракула, рассматривая харю. — Где–то я её видел, но где?

И внезапно со всей силы метнул дротик харе в лоб.

— Попал! — восторженно закричал Дракула.

— Не кричи, — сказала Симба, — соседей напугаешь!

— Плевать на соседей, — отмахнулся Дракула, а потом повернулся к Симбе и очень серьёзно спросил: — Ну, что у тебя за траблы?

Симба села за стол и неожиданно сняла бандану.

— Так лучше, — оценил Дракула, — а то чёрное на красном — слишком вызывающе!

— Остынет! — сказала Симба. — Садись ешь!

И зажгла свечу.

— Романтика, — проговорил Дракула, принимаясь за спагетти, — только красного вина не хватает…

— Хочешь? — спросила Симба.

— Не хочу, — сказал Дракула, — но всё равно не хватает…

— А у меня его и нету, — отрезала Симба, — чай пить будем…

Александр Викторович посмотрел на Симбу, зачем–то перевёл взгляд на мишень с харей, утыканную дротиками, положил вилку и, опять посерьёзнев, осведомился:

— Ну, так что всё же случилось?

— Племянник, — коротко ответила Симба. — Мне прислали племянника, а он пропал…

— Подробнее, — скомандовал Дракула, вновь принимаясь за спагетти.

И Симба начала рассказывать подробно.

Она рассказывала, Дракула ел спагетти, Симба продолжала рассказывать, а спагетти были уже доедены, Симба принесла из спальни записку, Дракула тщательно вытер руки льняной салфеткой и поднёс записку к глазам.

— Ты чего больше всего на свете боишься? — внезапно спросил у Симбы Дракула.

— Бабочек! — удивившись, ответила Симба.

— Бабочек? — так же удивлённо переспросил Дракула.

— Не этих, обыкновенных, — тихо сказала Симба, — других…

— Это которых? — поинтересовался Дракула и положил салфетку рядом с тарелкой.

— Которые поют… — как–то очень мрачно ответила Симба.

— Бред, — припечатал Дракула, — но предположим, что они действительно поют…

— Слушай, — спросила Симба, — какое отношение это имеет к моему племяннику?

— У тебя племянник пропал? — вопросом на вопрос ответил Дракула, будто пропустил мимо ушей весь Симбин рассказ.

— Пропал! — сказала Симба.

— Тебе надо его найти?

— Надо! — ответила Симба, глядя на свечу и думая, что та почти догорела, с харей они никогда не засиживались за ужином так долго, чтобы свеча сгорела до конца.

— Он обещал вернуться к обеду? — продолжал свои дебильные уточнения Дракула.

— Я ведь уже говорила! — раздражённо сказала Симба.

— Не мешай! — в тон ей огрызнулся Дракула. — Я думаю!

— О чём? — спросила Симба.

— Слушай, — сказал Дракула, тыча пальцем в харю, — а это что за тип?

— Мой бывший любовник, — объяснила Симба. — Теперь он тут висит…

— Понятно, — сказал Дракула.

— Что — понятно? — спросила Симба.

— Что всё плохо, — ответил Дракула, — всё запущено и неправильно! Да ещё эти твои бабочки!

— Объясни! — потребовала Симба.

— Зачем племяннику могло понадобиться уйти? — спросил Дракула и очень пристально посмотрел на Симбу.

— Не знаю, — растерянно ответила та.

— Чтобы помочь тебе! — сказал Дракула.

— Объясни! — ещё раз потребовала Симба.

— Ему сколько лет? — спросил Дракула.

— Пятнадцать…

— Так вот в свои пятнадцать он и сделал то, что должен был сделать, влюбился в тебя…

— Эй! — сурово одёрнула его Симба.

— Не «эй», а взял и влюбился. В пятнадцать только и требуется, что влюбиться, а в тебя вполне можно, волосы красные, джинсы чёрные…

— Он меня в этих джинсах не видел!

— Какая разница! — устало сказал Дракула. — Слушай, если ты хочешь, чтобы я тебе помог, просто отвечай на мои вопросы. И всё! А что он влюбился в тебя — ну, влюбился… Все когда–нибудь впервые влюбляются…

— Он — мой племянник! — запротестовала Симба.

— Я с тобой с ума сойду, — пожаловался Дракула. — Спагетти ты хорошо готовишь, а логики у тебя никакой. Ну и что же, что племянник? Он ведь, в отличие от тебя, мужчина, у него между ног…

Симба покраснела.

— Так–то лучше! — похвалил её Дракула.

— Я боюсь! — призналась Симба.

— Не бойся, — сказал Дракула, — лучше расскажи мне про бабочек… Он мог про них знать?

— Нет, — ответила Симба, — навряд ли…

— А догадаться мог?

— Не знаю, — сказала Симба, — ничего я не знаю!

— Где они живут? — продолжал допрос Дракула.

Симба стиснула пальцами фитиль и подумала, что харя проделывал это не так эмоционально. Впрочем, какое ей сейчас дело до хари?

— На горе, — сказала Симба, — на той, что за окном…

— Ты их видела?

— Нет, — призналась Симба. — Их никто не видел, но они мне снятся. А это значит, что они существуют…

— Плохо, — сказал Дракула.

— Что — плохо? — встревоженно спросила Симба.

— Что на горе, — очень тихо проговорил Дракула, встал со стула и подошёл к окну.

Он отдёрнул штору, в распахнутые створки хлынул свежий, уже наполовину ночной воздух.

Луны не было, лишь мигающие точки звезд.

И почти не различимая в темноте громада нависающей над городом горы.

— Ты когда–нибудь поднималась туда? — спросил Симбу Дракула.

— Нет, — ответила Симба.

— А я поднимался, и хотя поющих бабочек там не видел, мне она не понравилась…

— Кто — она? — тупо переспросила Симба.

— Гора! — жёстко ответил Дракула, а потом добавил уже поспокойнее: — С ней что–то не то…

— Объясни! — потребовала Симба.

— Не смогу, — сказал Дракула. — Точнее, не сумею. Знаю только, что там, на вершине, что–то происходит. Может, какие–нибудь радиоактивные минералы залегают или нечто подобное. Но у людей там съезжает крыша, поэтому наверх мало кто рискует соваться. Я раз по молодости попытался, но не сдюжил…

— Там живут бабочки, — отчеканила Симба, — на самой вершине. И если ты хоть раз их услышишь, в твоей жизни всё изменится…