Дело трезвых скоморохов - Андрей Белянин

– Остальные скоморохи на месте?

– Навроде да…

– Хорошо. Что-нибудь ещё есть позитивного?

– Я тебе щец с курятиной наварила, и пирожки грибные удались.

На этом мы примирились и, не ища крайнего, вернулись вниз в горницу. Царь с царицей давно отбыли. Девушки спали вповалку в комнатке Яги. Бабка быстренько накрыла на стол, и поздний ужин (ранний завтрак?) в три часа ночи показался мне необычайно вкусным. Моя хозяйка ещё что-то рассказывала, объясняла, выпытывала, я односложно отвечал, но мысли мои были далеко.

Шамаханы, лес, колдовство, наркотики как попытка подчинить себе город, подосланные убийцы, старательная дискредитация органов правопорядка, холодный и расчётливый ум того, кому всё это выгодно… И почему же я так долго не могу назвать имя заказчика? Потому что главное не это, главное – имя его резидента! Бабе Яге можно доверять: если она говорит, что Кощей наращивает мясо (а значит, не покидает своё логово на Лысой горе), то так оно и есть. В Лукошкине действует его доверенное лицо, снабжённое всем необходимым и осуществляющее постоянный контроль над исполнением чёрных замыслов хозяина.

В прошлый раз это была Олёна. Красавица и умница, бесовка с рожками и хвостом, отданная во власть преступного синдиката гражданина Бессмертного и обязанная беспрекословно служить ему до истечения какого-то гипотетического срока. Единственная девушка, заставившая меня окончательно забыть о возвращении в свой мир и люто возненавидеть все намёки на необходимость скорейшей женитьбы.

Причём лично я сам себя завидным женихом по сей день не считаю, но почему-то у лукошкинских дам по этому поводу другое мнение. И первый заводила у них – царь! Кого он мне только не подсовывал, от боярышень до простолюдинок, всё язвил да подначивал, даже смотрины пару раз устроить пытался. Бедные девушки… девушки?.. девушки?! Записку из Весёлого дома принесла незнакомая девушка! Следы на крыше принадлежали ребёнку или девушке! Наркотики в капусте были изъяты у торгующей девушки! Еремеева о том, что меня бьют, предупредила случайная девушка! Это целая агентурная сеть или одна талантливая актриса, меняющая образы и обличье?

– Никитушка, эк тебя перекосило-то… Обжёгся али язык прикусил?

– Светает уже… – невпопад ответил я. – Как Митька проснётся, пусть поднимется ко мне, надо письмецо государю отнести.

– У-у, да у тебя глазоньки горят, ровно собственными руками всю преступность за такое место ухватил, что и не выговоришь при детях… Ну-кось, умник, поделись мыслишками с бабушкой!

По мере моего повествования лицо Яги постепенно вытягивалось, а левое ухо заметно дрожало. Что, как я уже говорил, весьма примечательный признак…

Митька справился с заданием. Говорю об этом без лишней помпы, хотя должен признать, что далось ему это нелегко. В смысле, трудности были, но он их не усугубил, что знаменательно. Как понимаете, в полшестого утра поднять царя-батюшку из тёплой постели царицы-матушки с просьбой дать Никите Ивановичу поносить перстень с хризопразом – это нечто…

Стража его не пускала, бояре гнали взашей, при Митькиной исполнительности он бы запросто учинил драку с членовредительством и был бы доставлен в отделение весь в гипсе. Однако ныне наш умник скромненько побеседовал со всеми (даже с теми, кто его гнал…) и раздал каждому по бумажке с вопросами теста на самоанализ. Все увлеклись! Честное слово, я думал, у нас люди умнее… Горох был злой, но перстень дал и ушёл досыпать. Митя задержался немного, объясняя первым написавшим, кто из них кто, причём успел сбежать прежде, чем побили. Придётся специально для него вводить должность социального психолога со специализацией по уголовному праву.

Часов в семь утра я лично взял показания со всех трёх потерпевших и под охраной отправил старших девушек по домам. Маленькая Нюша пока осталась у нас, возвращать девочку в Весёлый дом не позволяла совесть… чему хорошему её там в результате научат? Пусть пока в горнице поиграет, кот Василий обещался присмотреть. За эти два дня я узнал его совсем с другой стороны – не расслабленно-ленивым, а отчаянно храбрым, дерзким «тигром» на тропе войны и поиска приключений! Яга права – второго такого кота нет на всём белом свете…

– Всё готово?

– Всё, Никита Иванович, – серьёзно кивнул Еремеев. – Мои ребята на Колокольной площади уж больше часа толкутся. Народец смотрит неласково, детишки слёзы льют, криком кричат…

– Требуют карамелек?

– Да уж считай тока за ними и пришли. А балаган скомороший закрыт, и наружу не выходит никто.

– Бабушка, что у нас насчёт противоядия? – уже на ходу застёгивая портупею, поинтересовался я. Наша домохозяйка неопределённо повела носом…

– Покуда не ведаю. Нонче ещё покумекаю, но одно сказать могу верно – в дурмане-то конфетном, слышь, шамаханского зелья следы! Потому оно и в привычку быструю входит, а значит, и отвычку в тех же краях искать придётся.

– Намекаете на очередной визит к Кощею?

– Да уж куда как намекаю…

– Ясненько. Что ж, надо – значит, надо! – Мы перемигнулись и пошли на задержание.

Вся опергруппа, за исключением государя, собралась силами на последний, решительный шаг. Митька уверенно сунул в карман боевой крендель; Яга зачем-то взяла старую гнутую клюку и, примериваясь, сделала пару фехтовальных выпадов; я подумал и отказался от царской сабли: в конце концов, главных виновников в цирке уже нет, а та, что есть, меня убивать не будет. Я уверен, действительно уверен…

В тот день погодка выдалась на славу! Тучки развеялись, апрельское солнце разбросало пронзительные лучи, щекотавшие маленькие клейкие листочки берёзок и осин. Грязь на улицах казалась золотистой, лужи янтарными, лица горожан (в большинстве своём) светлыми и чистыми! А воздух таким сладким, что кружилась голова и хотелось петь…

В голове всё причудливо перемешалось. Что делать, как поступить, у кого просить совета – не знаю… Я не имею права попустить преступности, но не могу даже представить себе, как буду брать под арест любимую девушку! Сомнений в её участии не было, в виновности тоже, но ведь… весна! Всё цветёт, благоухает и распускается красками. Вокруг красота и упоение новой жизнью!

Сама природа противится насилию, а я обязан идти и доводить это дело до конца. Потому что… потому! При необходимости я готов написать в ряд двадцать пять причин, не позволяющих мне поступить иначе, но сердце не обманешь… Оно буквально выпрыгивало из груди с каждым шагом по мере моего приближения к Колокольной площади. Ноги становились ватными, в глазах предательски щипало, присутствие суровых боевых товарищей начинало болезненно раздражать, и лишь один, верный своей брюзгливости голос уверенно вернул мне прежние силы…

– От какова она истинная харя Никитки-сыскаря! Вот как отплатил он простому люду за доверчивость, за любовь да ласку! Меня изоскорблял прилюдно, в досках похоронил, бугаём своим небритым прижал, так что по сей день сесть не могу – занозы… А ныне и вовсе цирк закрыл! Ужо представлениев вам не будет…

Будет, будет! Вот сейчас мы к нему подойдём поближе и такое представление устроим, хоть билеты продавай – народные ожидания не обманем! Дьяк вещал откуда-то из толпы, видимо, как его ни бей, а в присутствии внимающей аудитории гражданин Груздев расправляет пёрышки и возрождается, как феникс из пепла! Может, он у нас энергетический вампир? Я теперь во всё что угодно верю…

Митя вежливо (и не очень…) прокладывал дорогу, Яга семенила следом, жалостливо гладя по голове каждого встречного ребёнка. Вот их горькие взгляды и вызывали настоящую боль… Взрослые карамелек не ели, а если кто и соблазнился, так не сразу запал, а детский организм куда восприимчивее к наркотику. Бабка права – мы обязаны ещё раздобыть лекарство…

– Митя, обойди слева и протолкайся непосредственно ко входу, туда, где сейчас дьяк. Фома, подгони своих, пусть ненавязчиво оттеснят народ от цирка. Мы с Бабой Ягой идём внутрь.

– Без охраны?! – ахнул разобиженный Митька. – А что ж я-то – как неродной за дверью останусь? Вы небось заарестовывать кого будете, руки за спину вертеть, груди милицейские под ножи преступные подставлять…

– У тебя… более важное задание, – едва не закашлялся я, выражение «груди милицейские» почему-то показалось несколько двусмысленным. Ну у Яги разве что, да и то… как-то не так… – В общем, не спорь! Встанешь напротив своего бывшего учителя и вступишь в дискуссию!

– Это поскандалиться, что ль?! – не поверил своему счастью наш младший сотрудник.

Я коротко улыбнулся и кивнул. Если кто и сумеет перекричать воодушевлённого дьяка, так это только скромный Митенька. Отец Кондрат может отлучить или предать анафеме, но перескандалить при всём честном народе – на это нужен другой талант… А у нас в милиции всяких талантов предостаточно, главное – их выявить и разумно применить.

В размышлениях я едва не сбил двух закадычных дружков, но вовремя сориентировался, поймав обоих за шиворот: