Русская гейша. Секреты обольщения - Таня Кадзи

– Как твои дела? – непринужденно спросила я, садясь в кресло и запахивая раскрывшийся халат.

– Неплохо, – ответил Митихиро.

– Налей мне ликер, – спокойно сказала я и тут же прикусила язык.

Гейша должна наливать спиртное, а не гость. Но Митихиро молча кивнул и вышел на кухню. Скоро он вернулся, неся бутылку и два бокала. Устроившись на ручке кресла, он подал мне бокал. Мы выпили.

– Как адвокатская практика? – продолжила я гнуть свою линию.

– Неплохо, – повторил он и снова выпил.

«Может, мне сильно напиться и это избавит от страха?» – мелькнула мысль.

Но завтра мне нужно было вновь на занятия к восьми утра, и голова должна была быть свежей. Я почувствовала, как Митихиро гладит мои распущенные волосы, и повернула к нему голову. Его глаза блестели. Я вспомнила сегодняшнюю лекцию. Один из видов контакта назывался «сумата» – сношение между бедер. Другой «текоки»[11] – доведение партнера до оргазма руками.

«А почему бы не объединить эти способы?» – подумала я и улыбнулась, поцеловав Митихиро.

Его «нефритовый стебель» мгновенно отреагировал. Я скинула халат и легла животом на кресло, встав коленями на пол. Митихиро опустился вниз и начал нежно целовать мои ягодицы. Я почувствовала упирающийся «нефритовый стебель» и рукой направила его ниже, между своих сжатых бедер. Митихиро убыстрил движения. И вот я услышала, как он вскрикнул, и семя брызнуло мне в ладонь.

Из тетради лекций Сайюри:

«Трущиеся женщины – фантазия о гиперсексуальных и перевозбужденных женщинах. Они изнывают от желания и начинают тереться о разные предметы: углы столов, низкие оградки, лестничные перила и т. п., всегда в общественном месте.

Медсестра – фантазия о медсестрах, работающих без униформы. Или без нижнего белья. При этом они продолжают вести себя совершенно естественно, не замечая собственной наготы.

Лики терпения – секс происходит за стеной, и мужчина видит только лицо женщины в специальном отверстии.

Буккаке («всплеск») – эякуляция на лицо или тело. Одна из фантазий на эту тему: до сотни одинаково одетых мужчин стоят в очереди, чтобы «фрукт лопнул» на одну и ту же женщину.

Гоккун (буквально – звук при сглатывании). Глотание семени.

Дзамен (от немецкого слова, значение которого – «сперма»). Японцы практикуют игры со спермой в самых разнообразных формах, и это оказало огромное влияние на порнокультуру других стран. Например, в некоторых сценах орального секса, закончившегося семяизвержением, сперму собирают в ладошку и подносят ее к объективу камеры, как бы демонстрируя результат работы.

Сёфуки («кит, пускающий фонтан») – женская эякуляция. Обычно случается от стимуляции g-точки.

Ягаи («на улице») – фантазии на тему публичного секса, мочеиспускания и т. д. Существует японское видео в стиле «ягаи», т. е. снятое в общественном месте. Несколько женщин соревнуются, кто из них сможет дольше терпеть. Показывается нарастающий дискомфорт, который переходит в самый настоящий позор, когда они наконец не выдерживают и мочатся прилюдно.

Хуниё («мочеиспускание») – два подвида: ганмен хуниё (на лицо) и ягаи хуниё (в общественном месте)».

Когда Митихиро уехал, я включила телевизор и улеглась на пол, поставив возле себя чашку с грушами и персиками. Но тут зазвонил телефон. Это была госпожа Цутида. Она пригласила меня на вечеринку как гейшу. Я заколебалась, но потом согласилась. Вздохнув, быстро встала и занялась своей внешностью.

Через час, когда шофер, присланный за мной, позвонил из машины, я была полностью готова. Белое лицо с соответствующей подводкой глаз и губ, высокая прическа и яркое красное кимоно. Я с трудом удержалась, чтобы не взять боевой веер «тессэн». Но ограничилась обычным, красного шелка на бамбуковых перекладинах. Надев гэта, я засеменила к выходу. Шофер ждал меня у раскрытой дверцы машины. Я вышла из подъезда, прикрыв лицо веером, но на меня никто не обращал внимания.

Вечеринка проходила в каком-то огромном здании на одном из верхних этажей. Как я поняла, один из руководителей отмечал какое-то событие. Почти все присутствующие были англоговорящими, что очень облегчало мне задачу. Госпожа Цутида представила меня как гейшу Аямэ и лукаво улыбнулась.

– Проверю твое мастерство, – шепнула она. – Смогут ли гости понять, что ты – русская.

Я увидела в зале трех гейш госпожи Цутиды. Они, заметив меня, не выказали никакого удивления. Среди прекрасных цветов возник еще один, что в этом удивительного?

Я засеменила между гостями, разбившимися на группы и оживленно беседующими на самые различные темы. Как я скоро поняла, это все были члены одного большого коллектива, какой-то юридической конторы. Среди них я с изумлением заметила несколько женщин, одетых в строгие офисные костюмы. Вечеринка шла по плану, и я через какое-то время расслабилась и более свободно общалась с гостями. Они обращались со мной так же, как и с остальными гейшами.

Увидев стоящих у окна двух мужчин с пустыми бокалами, я взяла поднос и понесла им вино. Они кивнули мне и улыбнулись. Я подлила вино и хотела уже сказать что-нибудь забавное и милое, так как мне показалось, что они разговаривают уж с очень серьезными лицами. Один из них на вид был европеец, и, видимо, поэтому они беседовали на английском. Но когда я услышала «Асахара Сёко», слова замерли на моих губах. Я превратилась в статую и навострила уши. Мужчины отпили вино и перестали обращать на меня внимание.

– Ямагата приговорен к семнадцати годам тюремного заключения, – сказал один из них, низкорослый и пожилой. – Он показал, что убил господина Хамегучи, бизнесмена из Осаки, по приказу Асахары. Тот, видишь ли, заподозрил, что бизнесмен является агентом полиции.

– Да, я был в зале суда, когда он давал показания, – задумчиво проговорил второй, худой, высокий и совсем молодой. – Все это очень неприятно и бросает тень на всех адвокатов страны.

– Ты о чем? – спросил пожилой.

– Аояма Ёсинобо, бывший адвокат «Аум», принимал участие в мае девяносто четвертого в попытке убийства адвоката, критикующего действия секты и самого «учителя». Как адвокат встал на путь преступности?

– Зомбированное сознание, что ты хочешь? – пожал плечами пожилой. – Хорошо еще, что все обошлось и жертва осталась в живых. На заседании в феврале один из руководителей «Аум» Хаякава Киёнхиде сознался, что Асахара ранее приказал убить еще одного адвоката, выступавшего против секты, и его семью. И они это сделали. В восемьдесят девятом убили не только Сакамото Цуцуми, но и его жену и маленького сына. Но Асахара начал кричать на суде, что все это клевета.

– Ужасающая практика – убивать всех, кто, по его мнению, может навредить секте, – сказал молодой.

– О да! И о скольких случаях мы еще не подозреваем! Из протоколов я знаю, что кумир Асахары не кто иной, как Адольф Гитлер, – ответил пожилой. – Но увидишь, как затянется следствие. Асахара не скоро будет приговорен.

На этом месте разговора я сжала губы и незаметно отошла. Сердце колотилось, и я никак не могла взять себя в руки. Убийца многих людей, лжепророк, зовущий к разрушению, «учитель», искалечивший судьбы, – о чем можно столько рассуждать? Ведь и так все предельно ясно. Однако Асахара все еще находился под следствием, и оно двигалось черепашьими шагами.

Я медленно приблизилась к одной из гейш и тихо спросила, есть ли комната для приведения себя в порядок. Она кивнула и молча пошла из зала. Я двинулась за ней. Пройдя по коридору, она открыла дверь в самом конце и поклонилась. Я удивленно на нее глянула и тоже поклонилась. Она улыбнулась одними уголками губ и проследовала обратно в зал. Я зашла и плотно прикрыла за собой дверь. Услышанный только что разговор все всколыхнул в душе. И давно уснувшая ненависть вновь подняла свою змеиную голову и ужалила меня. Я с трудом удерживалась от желания что-нибудь разбить. В этот момент мой взгляд упал на большое зеркало, висевшее напротив двери. Я сделала шаг к нему и остановилась, глядя на свое отражение. Белое фарфоровое личико было искажено, четко нарисованные брови хмурились, алый бантик губ искривился. Я видела пародию на гейшу, и это мгновенно остудило меня. Я опустилась на небольшой диван и постаралась максимально расслабиться.

«Хорошо бы сейчас заняться дзеном», – мелькнула мысль, и я невольно улыбнулась, вспомнив, как однажды сидела дома у холодильника и пыталась медитировать.

Дверь раскрылась, и я приняла невозмутимое выражение лица. Одна из гейш подошла ко мне с улыбкой и присела рядом.