Русская гейша. Секреты обольщения - Таня Кадзи

– Он наконец развелся со своей сучкой-женой, – сказал Женя, – и вступил в законный брак с девушкой, с которой познакомился в нашем ресторане. Абсолютно случайно. Зашла покушать, почему-то сразу запала на Антона. Она по-русски неплохо кумекает. И пошло-поехало.

– Она что, китаянка? – поинтересовалась я.

– Живет в Китае, в городе Шеньжень, а по национальности уйгурка. Есть там такая народность. Она и выглядит, как обычная. Волосы обесцвеченные, типа блондинка, глаза карие, но совсем не узкие, а обычные. Хорошая девка, по-моему. У ее папаши винный бизнес. И она в деле. И Антона пристроят, ясно как день. Так что с ним все в порядке, Таня. Могу телефон дать. Он оставил, когда уезжал. Ох, и проводы мы ему устроили! Все тут заблевали потом.

Я поблагодарила, записала номер телефона, быстро попрощалась и пошла прочь. На душе стало грустно. А что я, собственно говоря, хотела? У каждого своя жизнь. Но у кого-то она стоячая вода, а у кого-то быстрая горная речка.

Ровно в три часа я стояла возле универмага «Мицукоси» и внимательно вглядывалась в спешащую мимо толпу. Даже жара не могла остановить бурной жизни Гиндзы. Выставочный, торговый и развлекательный квартал кишел разношерстной публикой. Люди сновали мимо меня, и мне казалось, что я нахожусь внутри течения стремительной полноводной реки. Рядом маялись еще несколько явно ожидающих встречи возле бронзового льва. Госпожа Цутида опоздала на полчаса. Я успела съесть конняку, что-то типа желе на палочке, продающееся на улице, и выпить пепси из банки, купленной мной в автомате. Наконец я увидела ее, быстро идущую в мою сторону. Я подняла руку, но тут же опустила ее, вспомнив, что у японцев очень часто жесты совершенно не совпадают с нашими по смыслу. И просто стояла и смотрела, как она крутит головой. И вот она меня увидела и расцвела улыбкой.

– Татиана, сумимасэн, – быстро заговорила она, подойдя и торопливо кланяясь. – Сорри! – тут же перешла она на английский.

Я поклонилась ей в ответ и улыбнулась. Госпожа Цутида выглядела, как всегда, отлично. Подтянутая элегантная японка, около сорока лет, одетая по-европейски. Я почему-то подумала, что ни разу не видела ее в кимоно.

– Плохо, что у тебя нет сотового, – сказала она, начиная успокаиваться. – Я задерживалась из-за неотложных дел и даже не могла тебя предупредить. Еще раз прошу прощения. Тебе лучше взять сотовый напрокат.

– Хорошо, я подумаю, – ответила я, не переставая улыбаться.

– Позволь пригласить тебя в кафе, – сказала госпожа Цутида и окинула меня внимательным взглядом. – Ты отлично выглядишь! – добавила она. – Сакура в полном цвету.

– Спасибо, вы тоже! – ответила я, с удовольствием на нее глядя.

Пока мы шли по улице, говорили о всевозможных пустяках, но как только заняли столик в небольшом уютном кафе, стены которого были отделаны темными деревянными панелями, госпожа Цутида сразу замолчала и внимательно на меня поглядела.

– Я привезла вам из Москвы небольшой сувенир, – сказала я и протянула ей красиво упакованную коробочку.

– Спасибо.

Она не смогла сдержать удивления, приняла подарок и осторожно раскрыла его. Я видела, что ей очень приятно. Достав изящные женские часики фирмы «Чайка», госпожа Цутида не смогла сдержать восхищенного вздоха. Они были оформлены как браслет из пластинок с расписной эмалью. И вначале она подумала, что это просто украшение. Она надела его на руку и полюбовалась. Я улыбнулась и объяснила, что это часы. Госпожа Цутида подняла эмалевую крышечку на циферблате, потом глянула на меня.

– Носите на здоровье, – с чего-то сказала я.

– Мне очень приятно, – ответила она. – Они необычайно красивы.

– Это не на батарейках, – поспешила я объяснить. – Ручной завод.

– О! Механические! – округлила она глаза. – Это ценно.

– У нас не очень, – сказала я.

Госпожа Цутида завела часы и выставила время. Она их так и не сняла. К тому же цвет нежно-лазоревой эмали с мелкими розовыми цветочками удивительно подходил к ее светло-бирюзовому костюму.

– Здесь самые вкусные пирожные, – после паузы сказала она. – К тому же большой выбор. Есть и наши национальные, есть и европейские.

– Возьму-ка я себе нэрикири, – решила я. – И красный чай с лепестками гибискуса.

– А я, – улыбнулась госпожа Цутида подошедшему официанту, – тирамису и кофе.

Когда принесли наш заказ, я с удовольствием отправила в рот крошечную фигурку нэрикири в виде цветка сливы. Ощутив забытый вкус сладкого уваренного джема из белых бобов, улыбнулась и взяла с тарелочки следующую. Красный кисловатый чай прекрасно оттенял вкус нэрикири. Госпожа Цутида доела пирожное и откинулась на спинку стула. Я отпила чай и глянула ей в глаза.

– Я открыла агентство и назвала его «Аямэ», – проговорила я. – И знаете, оно пользуется популярностью. В Москве мы пока единственные гейши. У меня две ученицы.

– Я очень рада, – сказала госпожа Цутида. – У тебя талант.

– Но на одном таланте, как у нас говорят, далеко не уедешь, – ответила я. – Считайте, что я приехала на стажировку. Цутида-сан, мне очень бы хотелось получить еще несколько уроков. Об оплате договоримся. Я пробуду здесь чуть меньше месяца и хочу максимально использовать это время для учебы. Не вы ли утверждали, что гейша должна совершенствовать свое мастерство ежедневно и ежечасно?

– О да! – сказала она после паузы и кивнула. – Именно ежечасно! И я согласна поучить тебя еще.

– Как хорошо! – непритворно обрадовалась я. – И хотелось бы, чтобы мои занятия были индивидуальными, как в прошлый раз.

– О’кей, – согласилась госпожа Цутида. Потом спросила, глядя немного лукаво: – А со старыми друзьями не хочешь встретиться? Митихиро сейчас в городе. Я знаю, что он собирался на остров Хоккайдо по делам, но, кажется, через неделю.

Я невольно покраснела и, чтобы скрыть смущение, опустила глаза в чашку с чаем. Госпожа Цутида положила на стол возле тарелочки с недоеденными нэрикири листочек с номером телефона.

– Я обязательно позвоню ему, – тихо проговорила я и убрала листочек в сумочку.

Из тетради с лекциями госпожи Цутиды:

«Родина профессии гейши – Киото. Еще в середине XVII века там появились девушки, приглашавшиеся на один вечер для развлечения гостей. Их называли «майко», и их облик сильно отличался от внешнего вида проституток. Слово же «гейко», как в Киото и по сей день часто называют гейш, появилось позже, в 1751 году. И этот год считается в Японии началом появления профессии. А «майко» сейчас называют учениц гейш из Киото.

Последний мужчина оставил эту профессию в 1800 году, и с того времени гейши становятся олицетворением женственности, сексуальности и утонченной красоты. Но особый шарм им придавали определенные умения – танцы, пение, игра на музыкальных инструментах, шутки и остроты с явно выраженным эротическим подтекстом. И этот подчеркнутый и выявленный эротизм вкупе с косвенной принадлежностью к «веселым» кварталам и статусом «вечной невесты» неудержимо притягивали мужчин.

В Киото долгое время находилось самое большое количество гейш. Еще в начале XIX века там было пять районов увеселений, где они работали. Сейчас их шесть: элитарный и знаменитый Гион, менее престижный Понто-тё и мало известные Хигаси-синти, Миягава-тё и Камиситикэн. А также практически забытый район Симабара, где они впервые появились.

Но когда перенесли столицу из Киото в Токио, «цветочные кварталы» (ханамати) попали в тяжелое положение. Вместе с основными клиентами – членами правительства, чиновниками и высшим офицерством туда утекли и основные доходы. Мэр Киото, лишившись такого источника пополнения бюджета, решил пойти на крайность и предложил провести в 1875 году фестиваль гейш. Идея оказалась удачной, и с тех пор фестивали проходят постоянно в мае и стали своего рода визитной карточкой Киото.

Период на стыке XIX и XX веков называют «золотым веком» гейш. Их в стране к этому времени насчитывалось более 25 тысяч. Они были объявлены символом ушедшей эпохи, носителями рыцарского духа великой Японии. Иметь гейшу в любовницах стало необычайно престижным. Во время Русско-японской войны 1904–1905 годов была создана Национальная конфедерация домов гейш. И они, чем могли, помогали солдатам на фронте. Но создание этой организации не уберегло их от чрезвычайно трудного периода 20–30-х годов. Япония все активнее открывалась миру, появилась повальная мода на все западное, и гейши на этом фоне казались пережитком прошлого.

Именно тогда Карюкаи – «мир цветов и ив» – раскололся надвое. Наряду с традиционными гейшами, все с теми же набеленными личиками, в кимоно и с сямисэном в руках, появились гейши-модерн. Они одевались в европейское платье и умели танцевать чарльстон. И именно в это время численность гейш достигла своего предела – их было более 80 тысяч. Но мода на западную культуру быстро прошла, и Япония вернулась к Традиции. И мгновенно исчезли гейши-модерн.