Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

Даже в тусклом освещении отсека заметно, как напряглись лица подводников. Ясно же, на поиск дерзкой подлодки отправятся миноносцы, лучшее лекарство в борьбе с которыми – бегство. Адмирал задумал одиночную охоту на охотников… Безумие! Здорово!

Показательной жертвой предложил себя вполне пристойный сухогруз водоизмещением от полутора до двух тысяч тонн. В таком удалении от зоны боев он спокойно двигался узлах на восьми безо всяких противолодочных зигзагов. Скорее всего вахтенный чуть не уронил бинокль от изумления, когда увидел моргание прожектора с требованием остановиться, открыть кингстоны и покинуть корабль.

– Глядите, ваше высокопревосходительство, у него антенна есть, – показал на купца старпом. – Дай бог, сейчас SOS отбивают, не придется ждать их шлюпочной гонки до берега.

– Командуйте палить на поражение, господин лейтенант. По-хорошему не хотят.

Действительно, из дымовой трубы повалил густой дым, а судно принялось забирать в сторону. Большей наглостью было бы разве что пробовать идти на таран.

Лодка дала ход, сокращая удаление до трех кабельтовых. Палубное орудие оглушающе хлопало раза четыре в минуту. На пароходе вспыхнул пожар.

– Готовятся к спуску шлюпок, ваше высокопревосходительство! – доложил вахтенный, увидев суету у борта.

– Но флаг не спустили. Продолжать стрелять.

Сухогруз получил дифферент на корму и сел на мель у побережья. Задняя часть корпуса погрузилась в воду чуть не до палубы.

– Достаточно. Полежит до первого шторма. Командир, вели погружаться под перископ, и ждем кавалерию.

Японцы запрягали долго. Вероятно, ни один пригодный для охоты корабль не стоял под парами. Глубокий тыл, надо понимать.

Промедление дорого обошлось. Когда, наконец, от Нагасаки показались два явно военных силуэта, на море обрушилась яркая тропическая ночь. Именно так – обрушилась. Русским морякам привычнее неторопливые закаты средней полосы, а здесь от светлого времени до первых звезд на угольно-черном небе проходит какая-то четверть часа.

Головной эсминец шарил прожектором. Надеетесь обнаружить так перископ? Вряд ли. Ночь – наилучшее время для подводников. Торпедный след практически не виден.

Командир, не рискуя, пустил первую торпеду ровно по прибору, заложив упреждение, исходя из семнадцати узлов, вторую через десять секунд с еще большим. Однако попала именно вторая, и ближе к корме.

Адмирал потребовал перископ.

– Господин лейтенант, второй миноносец отвернул в нашу сторону.

– Прячемся?

– Нет. Идем в лоб, после пуска торпед право на борт, вплотную к подранку.

– Зачем, господин адмирал?

– Коли промажете, он в сторону своих стрелять не будет. Проскочит вперед, развернется и снова бросится на нас. Мы тоже успеем развернуться. Из четырех торпед хоть одной попадете, господин лейтенант?

Капитан эсминца достаточно точно угадал нахождение «Налима». Разрывы снарядов баковой пушки вспенили воду в каких-то десятках саженей, чувствительно встряхнув лодку.

Встречная атака подлодки и эсминца – завораживающий поединок. Они сближаются со скоростью больше пятидесяти узлов в час. После торпедного пуска лодка отвернет и бросится в глубину. Капитан эсминца, если правильно сориентируется и акустик его не подведет, резко даст в ту же сторону, проходя над лодкой. При везении миноносец врежет острым форштевнем по рубке или корпусу, тогда субмарине и экипажу сразу аминь. Или вывалит глубинные бомбы, установленные на шестьдесят – восемьдесят футов. Дальше лодка не нырнет, не успеет, да и мелко тут.

Против надводного корабля играет закон геометрии. Уворачиваясь от летящей навстречу торпеды, он заводит корму в противоположную повороту сторону и на несколько секунд показывает борт. Если подводник правильно целился, миноносец обречен.

Хоть он и начал поворот, отдача от торпедного взрыва ударила в корпус «Налима», находившейся в каких-то полутора кабельтовых от второй жертвы. Едва находившиеся на мостике пришли в себя, как винты эсминца прогрохотали над самой рубкой. Разрывов глубинных бомб не последовало. На полном ходу лодка выскочила на поверхность.

Феерическая картина гибели корабля может вдохновить любого мариниста… Особенно такая. Он принял, видимо, слишком много воды от пробоины в носовой части и начал быстро погружаться, практически не сбросив ход, а над волнами играли отблески работавших до последнего прожекторов. Удалившись на милю, японец окончательно нырнул под поверхность. Прощальные огни мигнули из-под волн и пропали.

Степан Осипович вспомнил старую шутку Александра Берга: подводную лодку сделать нетрудно, потому что все корабли умеют погружаться. Хотя бы раз.

Первый корабль лег на дно практически на ровный киль, что редкость. В свете восходящего солнца, а в Японии это особенно символично, обе стеньги аккуратно высунули топы из мелких волн.

Макаров предупредил экипаж минзага – ждать и сам занялся тем же плодотворным ожиданием. Легкий крейсер в сопровождении двух миноносцев разных классов показался лишь ближе к полудню.

– Вот ведь упрямые. Знают, что здесь засада, а идут, как на параде. – Командир пригласил адмирала глянуть в перископ.

«Налим» держал малый ход в сторону Нагасаки между вчерашним транспортом и могилой двух эсминцев. Макаров прижался лицом к налобнику.

– Так, господа. Этот пирог одним глотком не проглотить. Выгадывайте чтобы стать к эскадре пересекающимся курсом и пустить торпеды веером по заднему. Поняли замысел, лейтенант? Первый миноносец и крейсер проскакивают вперед. В худшем случае попадем под обстрел кормовых орудий крейсера.

– А потом как, ваше высокопревосходительство?

– Не волнуйтесь, господин лейтенант. С двумя надводными целями вы умеете справляться.

– Мы испытываем божье терпение, – промолвил командир. – В теории миноносец против одной лодки побеждает.

– Уговорили, лейтенант. После войны пишу вам рекомендацию на зачисление в Морской кадетский корпус. Будете там о теории рассказывать.

– Никак нет. Извините, Степан Осипович. Наше дело в отсеках да у перископа.

Правильно, подумал про себя адмирал, который оканчивал совершенно не почитаемую в то время Николаевскую мореходку. Кто сам не шиша не умеет – обожает учить других. Из-под их рук выходят такие… теоретики. Большую часть своих умений лучшие подводники России наработали в море, а не на Васильевском острове.

Кто думает, что попасть в эсминец, движущийся курсом перпендикулярно диаметральной плоскости подлодки, сравнительно просто, введя в прибор управления стрельбой дистанцию, скорость и углы, вряд ли бывал на охоте. Представьте зайца, который несется перед стрелком вбок вдоль опушки леса, в пятидесяти шагах. Теперь добавим, что в случае промаха ушастый развернется, прыгнет и загрызет охотника, если тот не успеет перезарядить ружье и выстрелить. К тому же впереди цели двигались курсом от Нагасаки еще двое таких же саблезубых и очень злых зайца.

По совету адмирала командир лодки истратил на веерный пуск четыре торпеды, полностью разрядив носовые аппараты. Лодка спрятала перископ, а затем, чуть погрузившись и рискуя зацепить килем за дно, устремилась в сторону порта.

Разрывы снарядов прозвучали раньше, чем единственная торпеда нашла заветный кусочек подводного борта. Шимоза рвалась далеко, капитан крейсера не угадал, что русские направятся в узкое горло входа в бухту. Не станут же они прятаться у причальных бочек, меж стоянок броненосцев. Слушая удаляющиеся удары, Макаров обзавидовался. Японские фугасы взрываются при ударе в воду как и в стенки небронированных надстроек. Наши срабатывают наверняка, лишь попав в броню толще дюйма. В Чемульпо на брошенных кораблях генерала Урио насчитали десятки пробоин в бортах и фальшбортах, а надстройки порой прошивались навылет без особого вреда. Деревянный меч против самурайского. Старый подводник, не имея возможности высказать наболевшее умникам из Главного артиллерийского управления, принялся за командира экипажа.

– Теоретически подводная лодка не должна воевать, если не может нырнуть на сто двадцать футов, вас этому учили, господин лейтенант?

– Так точно, ваше высокопревосходительство.

– Это я писал. Забудьте. Перед разворотом всплывайте под перископ, а то своим военно-морским брюшком соберете весь ил у Нагасаки.

Корабли, словно рыцари, сошедшиеся в конном противоборстве, встретились, разломали копья и, взяв новые, снова устремились друг на друга. Потные от напряжения матросы в носу перезаряжали торпедные аппараты, перекрывая выдуманные на берегу нормативы.

– Разрешите обратиться, ваше высокопревосходительство, – вынырнул около адмирала старпом. – Предлагаю идти на стеньги первого утопленника. Как только торпеды пустим, сразу влево и проскочим меж берегом и мачтами. Понятно, не глубоко, так перископ уберем.