Новая Сибирь - Юрий Бурносов

— Из Камеруна, — с достоинством ответил негр.

— Из Африки, что ль?

— Из Африки, — согласился с такой формулировкой Фрэнсис.

— Врет он! Из Америки, небось! — встрял было мужик с топором, но женщина отмахнулась от него и спросила:

— Чего здесь забыл?

— Я здесь играл в футбол. За новосибирскую «Сибирь». Подписал контракт и прилетел из Парижа.

— А говорил, из Африки! Брешет он! — снова встрял мужик с топором.

— Я родился в Африке, а потом жил в Париже. Тоже играл в футбол.

— Был такой, вспомни, Коля, — вступился Шура. — Мы ж вместе с тобой игру смотрели. Он еще гол забил прямо в девятку. Кажись, с «Динамо» играли.

— Ясно. Ребенок чей? — карие глаза уставились на Ларису.

— Мой. Отец — не знаю где, я еще до катастрофы забеременела, — честно сказала Лариса.

— У нас Клавка тоже так, мы боялись, что урод родится, а девка здоровенькая родилась, Марьей назвали, — неожиданно поведала женщина и улыбнулась: — Идите в дом, у меня как раз уха поспевает.

Антон с наслаждением хлебал из глиняной миски уху, приправленную ароматными травами, с крупой и картошкой, и обсасывал мясо с ребрышек крупного окуня. Остальные занимались тем же, кроме Кирилы Кирилыча, который деловито ползал по чисто выскобленному полу.

— Сели мы тогда с мужиками и стали рассуждать, чего теперь делать, — продолжала обстоятельный рассказ о прошлом форта Ирина Ивановна — именно так звали женщину. — Помощи особой и раньше-то не было, в прежние то есть времена, а тут и вовсе нечего ждать. Шурка Филиппов и предложил: ненужные хаты разобрать, сделать забор, потому мало ли кто припрется. Ненужных-то хат много вышло — кто помер, две сгорели почти, а иные давно уже пустые стояли, народ побросал да в город подался…

Сама Ирина Ивановна была человеком наиполезнейшим — фельдшером. Но не только поэтому именно она стала негласным лидером здешней общины. Рано потеряв мужа, вторично замуж она выходить не стала, подняла троих детей — двое на момент известных событий находились в Новосибирске, одна в Питере. Хозяйство у нее было одним из лучших в деревне. Габариты и бескомпромиссный характер помогали Ирине Ивановне решать вопросы там, где не мог этого сделать даже участковый Малина — кстати, тот самый мужик с топором, который подозревал во всех бедах Америку, а во Фрэнсисе — американского парашютиста.

— Получилась у нас крепость. Оружия, жаль, мало — погнило все, поржавело, мало что удалось починить. Да и охотников у нас тут как-то испокон веку немного было… Зато кузня есть, Леонидыч нацелился сам ружье смастерить — пищалью называет.

— А порох он где берет? — удивился Фрэнсис. Им, кабы не старые запасы Кирилы Кирилыча, пришлось бы без пороха тяжело.

— Порох? Сам делает. У нас тут старый сельхозсклад неподалеку, он там какие-то минеральные удобрения находит и из них добывает.

Антон вспомнил, что когда-то читал в интернете рецепты приготовления пороха. Кажется, селитра и сера — они как раз и есть в удобрениях, — плюс древесный уголь, который добыть совсем уж ничего не стоит. А ведь не вспомнил бы, не догадался бы! Хотя удобрений у них в любом случае не было.

Жила деревня охотой, собирательством и возделыванием того, что выжило на огородах за все эти годы. Какие-то старые семена, лежавшие засохшими в пакетиках и банках, как ни странно, взошли. Дикого поросенка Фунтика действительно приручили, поймав в лесу, и теперь пытались изловить ему подругу, чтобы те начали плодиться и размножаться согласно библейским заветам. А в сарае мычал олень, причем их в деревне имелось несколько. В окрестностях как раз затеяли оленью ферму, а после катастрофы олени разбежались и прижились. Да и чего не прижиться — северный олень есть северный олень, он, считай, здесь как у себя дома…

— Вот так и живем, — заключила Ирина Ивановна. — Мясо жареное будете кушать?

— Нет, спасибо, — поблагодарил Антон. — Я ухой наелся во как!

— Я тоже, — сказал Фрэнсис.

— Ну, я вам с собой дам. Вы куда идете-то, если не секрет?

Друзья переглянулись, потом уставились на Ларису.

— Нам нужен аэродром, — сказала Лариса.

— Военный, что ли? Секретный который? — запросто уточнила Ирина Ивановна.

— Да.

— А что там делать? Там нет никого. Наши ходили, ничего полезного не нашли… Думали, оружие какое, припасы, а там самолеты ржавые. А что и нашли, тащить поленились, далеко оно, да и заболочено там, трудно добираться.

— Нужно нам, — не стала разъяснять Лариса.

— Да идите, идите. Не мое дело, — махнула рукой Ирина Ивановна. — Могу провожатого дать, а то в болото влезете да потопнете… Еще и ребенка за собой тащите. Может, оставите?

— Нет! — Лариса даже отшатнулась.

— Господь с тобой, — сказала Ирина Ивановна, — отбираю я его, что ли. Я к тому, что если туда пойдете да назад вернетесь, чего его волочить? Пускай пока здесь побудет. Вон Клавка покормит, у нее сиськи здоровые, на двоих хватит.

— Ирина Ивановна, можно вас спросить? Зачем вы нам помогаете? — не удержался Антон. — Вот провожатого даете, Кирку предлагаете оставить… Какой вам прок?

— Да никакого проку. А что ж тут такого-то? — удивилась Ирина Ивановна. — Русские же люди, хотя… э-э… — Она покосилась на Фрэнсиса. Тот засмеялся. — Вот, я ж и говорю, — обрадовалась Ирина Ивановна, — русские все люди, помогать надо. Кто ж другой разве поможет?

— На вас хоть раз нападали? — прямо уточнил Антон.

— Да нет… Медведь ходил, это было…

— Нет, я про людей. А что в Мокрушино?

— С Мокрушино мы не ссоримся, но и не сказать, чтобы дружим, — покачала головой Ирина Ивановна и нахмурилась. — Там народу-то всего ничего осталось, а пришлые, что там оказались, порядки наводить свои стали… Да еще и спиртзавод рядом.

— А что за спиртзавод? — заинтересовался Фрэнсис.

Ирина Ивановна поморщилась:

— Построили тут какие-то, как раз в шестнадцатом открыли… Короче, нехорошо все кончилось, зарезали даже кого-то, а несколько человек к нам пришло. Мокрушинские теперь сами по себе живут, мы — сами по себе. К нам не лезут, и ладно. Так, общаемся иногда по мере нужды.

— То есть вы ничего до сих пор не знаете, — заключил Антон.

— Нет. А что я должна знать?

И Антон рассказал.

Мрачная история почему-то совсем не удивила Ирину Ивановну.

— Город есть город, — сказала она. — Там всё не как у людей. Говорила я своим: не уезжайте. Где-то они теперь… А у тебя, — Ирина Ивановна посмотрела на камерунца, — и подавно…

— А в Мокрушино ничего такого нет? — на всякий случай спросил Фрэнсис. — Не слыхали?

— Да нет, что вы. Сволочи они, конечно, но до такого не опустятся.

— Вы бы поаккуратнее всё ж, — посоветовал Антон. — Охрану выставляйте. Мокрушино Мокрушиным, но про Новую Сибирь забывать не стоит. Хоть она и далеко.

— Да я понимаю. К тому же у них, наверное, зимой много народу перемерло. Морозы какие стояли…

«А ведь верно, — подумал Антон. — Это же город. Примитивную буржуйку смастерить, и то далеко не каждый сумеет, даже если найдет материалы. А если смастерит, то от угарного газа помрет, не умея сделать правильно вытяжку… Покойный анестезиолог Гринько эту проблему не упоминал, да ему и не до нее было, если честно».

— Будем надеяться, что пока им не до нас. А Леонидыч свою пищаль на поток поставит.

«Отобьетесь вы с пищалью, если они с автоматами придут, — подумал Антон. — Но что делать-то? Может, и в самом деле Новой Сибири не до них. Кстати…»

— Кстати, — сказал Антон, — у меня там ружье сломанное в рюкзаке.

— У меня, — уточнил с ехидцей Фрэнсис. — Ты его бросить хотел.

— У него ружье сломанное, — поправился Антон. — Ложе расколото, курок один навернулся… Ваш Леонидыч не посмотрит, что с ним можно сделать?

— Посмотрит, отчего не посмотреть… А вы не ходили бы лучше на этот аэродром. Мертвый он, страшный. Мужики наши оттуда драпали через болото без оглядки и без всякой добычи. Я же их знаю: хоть болт или кусок жести, да сперли бы, кабы спокойно там было. «КамАЗ» небось видели на дороге — ободрали, как липку.

— Не понял, — Фрэнсис наклонил голову набок, — там кто-то есть?

— А вы с ними поговорите, сами и расскажут, если захотят. А если нет — тогда уж я с их слов.

На аэродром ходили, как выяснилось, уже известный им, но молчавший ранее владелец древнего одноствольного ружьеца Киря, совсем молодой парень Ярослав и уже известный Абраша. Волею случая они как раз сидели в приземистом большом доме, служившем чем-то вроде места для общих собраний, и слушали рассказы Кири о разных чудесных происшествиях.

Ирина Ивановна сделала прервавшемуся было Кире знак продолжать. Антон и камерунец тихонько сели на лавку — Лариса осталась возиться с сыном — и прислушались.

— Так вот, дело было в Барнауле, — таинственным голосом рассказывал Киря, скручивая «козью ножку» с самосадом. — Кажись, в конце шестидесятых. Я тогда только-только родился, сам-то не видал. Вот. Работала эта баба продавцом каким-то и в Бога совсем не верила. А однажды тяжко заболела — нашли у нее врачи рак в кишках. Ну, положили на операцию, баба и видит: вознеслась она над своим телом, а потом смотрит — его в морг повезли.