Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война - Людвиг фон Мизес

бы помочь отсталым народам. Они не располагали капиталом, требующимся для освоения всего этого. Западную технику имитировать не трудно. Но было почти невозможно трансплантировать умонастроения и идеологии, создавшие социальную, правовую, конституционную и политическую атмосферу, давшую жизнь этому современному технологическому прогрессу. Легче скопировать современный завод, чем окружающую обстановку, способствующую накоплению капиталов внутри страны. Новую промышленную систему породил новый дух либерализма и капитализма. Она стала следствием умонастроения, для которого удовлетворение нужд потребителей было важнее, чем войны, завоевания и сохранение древних обычаев. Главной отличительной особенностью развитого Запада была не техника, а моральная атмосфера, поощрявшая бережливость, образование капитала, предпринимательство, бизнес и мирную конкуренцию.

Возможно, отсталые народы могли понять значение этой главной проблемы и заняться таким преобразованием своих социальных структур, чтобы стало возможным накопление капитала внутри их собственных стран. Но даже тогда процесс шел бы медленно и мучительно, заняв много времени. Пропасть между Востоком и Западом, между развитыми и отсталыми нациями продолжала бы расширяться. У Востока не было никаких надежд восполнить упущенные возможности и догнать Запад.

Но история пошла иным путем. Возникло новое явление – интернационализация рынка капитала. Развитый Запад обеспечил все части мира капиталом, необходимым для новых инвестиций. Кредиты и прямые инвестиции дали возможность снабдить все страны атрибутами современной цивилизации. Махатма Ганди демонстрирует отвращение к технике ограниченного и поверхностного Запада и дьявольского капитализма. При этом он передвигается на автомобилях и по железным дорогам, а заболев, обращается в больницу, оснащенную новейшей западной медицинской техникой. Ему, по-видимому, не приходит в голову, что именно западный капитал дал индусам возможность всем этим пользоваться.

Гигантский поток капитала из Западной Европы в другие части мира был одним из самых выдающихся событий эпохи капитализма. Стало возможным использование природных ресурсов самых отдаленных уголков земли. Повысился уровень жизни народов, которые с незапамятных времен не знали никаких улучшений своего материального положения. Разумеется, экспортируя капитал, развитые страны руководствовались соображениями не благотворительности, а собственной выгоды. Но выгода была не односторонней, а взаимной. У некогда отсталых народов не было причин для сожалений, потому что иностранные капиталисты обеспечивали их техникой и транспортными возможностями.

Но в наше время антикапитализма враждебность к иностранному капиталу стала всеобщей. Страны-должники стремятся конфисковать собственность иностранных капиталистов. От уплаты долгов отказываются либо открыто, либо прикрываясь хитроумными методами валютного контроля. Иностранная собственность подвергается дискриминационному, по сути дела конфискационному, налогообложению. Практикуется даже неприкрытая конфискация, безо всякой компенсации.

Было много разговоров о так называемой эксплуатации стран-должников странами-кредиторами. Но если к этим отношениям и применима концепция эксплуатации, то скорее имеет место эксплуатация инвестиций принимающими странами. Эти кредиты и капиталовложения не были подарками. Займы предоставлялись под строгое обязательство выплатить проценты и основную сумму долга. Капиталы вкладывались в расчете на то, что права собственности будут уважаться. Если не считать обширных инвестиций в экономику США, некоторых британских доминионов и ряда небольших стран, эти ожидания не оправдались. Дефолты по займам уже объявлены или будут объявлены в ближайшие несколько лет. Прямые инвестиции уже конфискованы или будут конфискованы в ближайшее время. Странам, экспортирующим капитал, остается лишь списывать убытки.

Посмотрим на эту проблему с точки зрения промышленных стран Европы. Природа обделила богатствами эти сравнительно перенаселенные страны. Чтобы оплачивать ввоз крайне необходимых сырья и продовольствия, им нужно экспортировать промышленные товары. Экономический национализм стран, имеющих возможность продавать им сырье и продовольствие, захлопывает дверь у них перед носом. Для Европы ограничение экспорта означает голод и нищету. Но пока можно было рассчитывать на иностранные инвестиции, надежда еще оставалась. Страны-должники были обязаны экспортировать какие-то объемы своей продукции, чтобы погасить проценты и дивиденды. Даже достигнув цели современной внешнеторговой политики – полного отказа от импорта промышленных товаров, странам-должникам все равно нужно было бы позаботиться, чтобы у стран-кредиторов были средства оплатить часть избыточного производства сырья и продовольствия. Тогда потребители стран-кредиторов имели бы возможность покупать эти товары на внутреннем рынке у тех, кто получает платежи из-за рубежа. Эти иностранные капиталовложения некоторым образом представляют собой долю стран-кредито-ров в природных ресурсах стран-должников. Существование этих инвестиций до известной степени сглаживает неравенство между имущими и неимущими.

В каком смысле довоенная Британия была нацией «имущей»? Явно не в том, что она «владела» империей. Но британские капиталисты владели значительной долей иностранных инвестиций, доход от которых позволял стране покупать соответствующее количество иностранной продукции сверх того, что Британия зарабатывала на экспорте промышленных товаров. Различие в экономическом положении Великобритании и Австрии до войны состояло именно в том, что у Австрии не было таких заморских активов. Британские рабочие могли обеспечить себе значительные количества иностранного продовольствия и сырья, работая на заводах, продававших свою продукцию на защищенном британском рынке тем, кто получал эти платежи из-за рубежа. Все было так, будто иностранные пшеничные и хлопковые поля, каучуковые плантации, нефтяные скважины и рудники были расположены на территории Британии.

После текущей войны, когда ее иностранные владения уйдут либо в счет погашения военных расходов, либо будут так или иначе конфискованы правительствами стран-должников, Великобритания и ряд других стран Западной Европы получат статус сравнительно бедных стран. Эта перемена очень серьезно повлияет на положение британской промышленности. Чтобы иметь те количества иностранных товаров и продовольствия, которые прежде страна получала из-за рубежа в качестве процентных и дивидендных выплат, придется отчаянно искать покупателей промышленных товаров, перед которыми теперь все хотят захлопнуть дверь.

7. Тотальная война

При старом порядке монархи страстно стремились к расширению своих владений. Они пользовались любой возможностью развязать победоносную войну и что-нибудь захватить. Они создавали армии, сравнительно небольшие. Армии участвовали в битвах. Граждане питали отвращение к войнам, от которых терпели всяческий ущерб, в том числе в виде налогов. Но результат кампаний их не интересовал. Им было более или менее безразлично, будет ли ими править Габсбург или Бурбон. В те дни Вольтер провозгласил: «Народы отнюдь не вмешиваются в войну, которую ведут их владыки»[52].

Современная война не похожа на те, в которых участвовали королевские войска. Это война народов, тотальная война. Это война государств, которые не позволяют своим подданным остаться в стороне; все население рассматривается как элемент вооруженных сил. Кто не может воевать, должен работать, участвовать в снабжении и вооружении армии. Армия и народ едины. Граждане неистово отдаются войне. Потому что войну ведет их государство, их Бог.

Сегодня агрессивные войны популярны у тех народов, которые убеждены, что только победа и завоевание способны улучшить их материальное положение. В то же время, граждане страны, подвергшейся нападению, очень хорошо понимают, что должны воевать ради собственного