«Если», 1997 № 01 - Джеймс Уайт

Однако музеи, галереи, аукционы, заботившиеся о своей репутации, становились все более придирчивы. Мастерам подделки приходилось проявлять незаурядную изобретательность, глубокие познания и тогда, когда речь шла об античных, средневековых, ренессансных произведениях, и тогда, когда подделывались работы Ренуара, Моне, Ван Гога, Модильяни, Пикассо, Утрилло. Были созданы хитроумные приемы — работа на старых досках и холстах, имитация загрязнений и деформаций, червоточин в дереве и трещин (кракелюра) в красочном слое. Возникла целая наука о подписях и монограммах, печатях, номерах, надписях; о красках, применявшихся в ту эпоху, когда работал мастер, и технике работы с ними.

Итальянский скульптор Альчео Доссена в 1916 году, проводя отпуск в Риме, встретился с антикваром Альфредо Фазоли. Демобилизовавшись в 1919 году, он с помощью Фазоли устроил себе на римской окраине мастерскую, где не только высекал из камня или вырезал из дерева имитации греческих, этрусских, итальянских фигур, групп, саркофагов, но и придавал им старинный вид с помощью целой лаборатории химических средств и механических повреждений. Доссена обладал фантастической силой воображения, придумывал необычайные и неожиданные сюжеты и образы, над разгадкой которых ломали голову испытанные эксперты. Статуя греческой девушки — имитация пластики VI века до нашей эры — попала в нью-йоркский Метрополитен-музей, а статуи, входящие во фронтонную группу якобы из этрусского храма в Вейях, оказались в венском музее. Доссена сумел две фигуры из картины «Благовещение» сиенского мастера XIV века Симоне Мартини превратить в деревянные фигуры Богоматери и ангела, сохранив все очарование оригинала, находящегося в галерее Уффици во Флоренции и известного всем искусствоведам. Несравненная отзывчивость и богатство фантазии, умение органично работать в разных стилях и редкая удачливость, отличавшие Доссену, не принесли ему ни богатства, ни счастья, хотя безмерно обогатили его хозяев и заказчиков. Более того, когда потерявший жену Доссена обратился за помощью к жадным и бездушным антикварам, те попросту ему отказали. Тогда отчаявшийся скульптор выступил с разоблачениями, которым поначалу не хотели верить, но доказательства были предъявлены самые убедительные. И в 1927 году мастер подделок стал не только знаменит, но и свободен от постоянной зависимости. Его выставки прошли в Неаполе, Берлине, Мюнхене, Кельне. Правда, на этих выставках стали очевидны и слабости «гения фальсификации» — однообразие приемов, общая холодность. Но это уже была неизбежная плата за переход художника в сферу «теневого искусства».

Пожалуй, самая сенсационная история в области подделок старинных картин произошла в Голландии уже после второй мировой войны. Впрочем, началась она раньше, еще в 20-е годы, когда преуспевающий портретист, состоятельный амстердамский живописец Хан ван Меегерен принял для себя решение сравняться с великими художниками, получить место рядом с ними в крупнейших музеях. В отличие от коллег по профессии, рабочих лошадок у нахального купца-антиквара, ван Меегерен был сам себе хозяин, сам находил себе авторитетного эксперта и опытного агента-посредника и сам выгодно продавал свои работы. Но ван Меегерен был и блестящим знатоком голландской живописи и голландской жизни XVII века (никто не нашел в его картинах не свойственных эпохе сюжетов или образов, утвари или красок).

Более того, ван Меегерен сумел как бы закрыть белые пятна в неясной биографии гениального голландского живописца Яна Вермеера из небольшого города Делфта и написал картины религиозного содержания (Вермеер был католиком), выдающие влияние итальянского живо- писца-новатора Микеланджело да Караваджо (возможно, Вермеер посетил Италию). В 1932 году ван Меегерен уединился на купленной им вилле на Лазурном берегу (юг Франции), на курорте Рокбрюн, и начал свои опыты, а в 1937 году крупнейший знаток голландской живописи Абрахам Бредиус оповестил мир о найденном одном из лучших и значительных произведений великого Вермеера — картине «Христос в Эммаусе»! Ван Меегерен блистательно угадал стиль, характер персонажей, освещение, стереоскопичность композиции. С конца 30-х годов ван Меегерен ощущает себя героем дня. Правда, качество его работ понемногу снижается, зато он с большим вниманием «старит» свои полотна, покрывает темным лаком, нагреванием получает кракелюр, а инициалы подписи, заметим, в равной мере относятся как к Вермееру, так и к ван Меегерену. К началу второй мировой войны подделки ван Меегерена помещены в лучшие музеи Голландии, а в 1943 году картина «Христос и грешница» куплена для коллекции второго человека гитлеровской Германии Германа Геринга.

Последний факт стал причиной крушения блестящей карьеры. В 1945 году ван Меегерен был арестован за продажу нацистам «национальных ценностей». Чтобы снять с себя тяжелое обвинение, художник вынужден был во всем признаться, рассказать, что продавал не эпохальные работы, а собственные картины. После долгих разбирательств и проверок (ван Меегерен даже написал картину «Христос среди учителей» в присутствии полицейских чинов) живописец был все-таки осужден — теперь уже за подделку. Художник умер в тюрьме.

Знаменитых подделок в XX веке было немало — это росписи церкви Марии в Любеке, которые живописец Лотар Мальскат выдал за романские фрески XIII века, бронзовый конь, объявленный «квинтэссенцией древнегреческого духа» и купленный в 1923 году нью-йоркским Метрополитен-музеем, — этот список можно продолжать и дальше.

Но сейчас проблема подделки поворачивается иной стороной. Каждый банк или нувориши собирают свою коллекцию в соответствии со своими вкусами и со вкусами своего консультанта. Если владелец коллекции, на девяносто процентов составленной из фальшивок, захочет выставить ее в самом престижном зале самого авторитетного музея, он это сделает без особого труда, поскольку выставочные залы и музеи больше нуждаются в средствах, чем боятся потерять авторитет. Факт недавнего времени: американский миллионер, уроженец одной из бывших советских республик, осчастливил свою родину, подарив ей целый музей, составленный в основном из фальшивок, подписанных самыми громкими именами.