Война во времени - Александр Пересвет

А зверя надо уважать. Это уже из другого повествования Кыра следовало. Ведь сами арруги были, по их представлениям, неотъемлемой частью этого мира. Как любые его населяющие существа. Олени, лисы, рыбы, птицы, медведи и так далее.

Как поняла Алина, у этих людей не было представления о своей разумности, и себя они считали такими же, как и все прочие. Вот только у медведя, скажем, когти и сила, а у арругов — копья и хитрость. Но и у медведя есть своя хитрость! А особенно — у лисы. Её же и не убьёшь почти никогда! А вот, скажем, у большого зверя с большим носом и большими зубами — пришлось догадываться, что речь идёт о мамонте — сила немереная и ярость лютая, когда подранишь. Поэтому с ним никто из зверей не связывается, даже волосатые, у которых рог на носу. Но арруги, бывает, берутся его добыть. Это когда, скажем, воину надо показать, что он достоин быть вождём.

Вот, например, Кыр пару лет назад убил мамонта.

Как добывают этих доисторических слонов, Алина не поняла. Но если верить Сашке, который был убеждён, что понял, то это происходило вовсе не так, как рассказывалось в книжках о доисторической жизни. Ни ям-ловушек, ни бульников, которыми мамонта забрасывают охотники. Да и чем тут можно вырыть ямы — рубилами каменными? И чем поднять булыжники — такой массы, чтобы можно было прибить зверя размером со слона? И как быть со стадом — ведь мамонты поодиночке не ходят, а стадо всегда своих защищает при нападении?

Потому, по словам мальчика, он понял так: к мамонту попросту подбираются сзади, и режут ему сухожилия на ногах острым, как бритва, камнем.

Камень, кстати, продемонстрировали. Действительно, острый. И длинный. И немного загнутый. Как не очень круглый серп.

А мамонт, толковал Гуся, захлёбываясь от восторга перед таким открытием, просто идёт себе дальше, только не понимает, отчего ноги плохо слушаются. А потом падает. И стадо ничего не понимает и следует себе дальше. Не вступается. И отставшего зверя арруги добивают уже копьями.

Но мужество для такой охоты всё равно требуется огромное, нельзя не признать…

Со своей стороны, как часть этого большого животного сообщества, арруги не испытывали злобы к тем, кому предстояло стать их добычей. Так устроен мир, что всем надо есть. И есть — друг друга. Поэтому они изначально относились к животным, как к себе. А потому и перед охотой, и после того, как убьют зверя, просили прощения у духов. И вообще, и у духов зверя, в частности.

Разумеется, всё это Алин, скорее, опять-таки больше выстроила в своём мозгу, нежели поняла из рассказов самих арругов. Во-первых, по причине бедности своего словарного запаса. А во-вторых и главных — потому, что сами понятия у арругов были другими. Духи, например, для них — не некие бесплотные сущности, которые живут где-то или в ком-то. И даже не другой мир. Духи — это как бы сама суть мира. Ну вот как для нас — атомы или молекулы. Из них состоит всё. Но это не мешает духам быть разными. И отвечать за некую собственную функцию.

Поэтому, скажем, люди пытаются теми или иными способами повлиять на исполнение этих функций.

Вот, скажем, как поняла Алина с неким холодком в глубине души, эта местная первобытная колдунья объясняет причины болезней, как это делал бы современный медик. Вот когда у них в школе выступают врачи из их детской поликлиники, они рассказывают примерно то же самое. Про микробы и бактерии. Про то, что от них нужно защищаться и мыть руки перед едой. Замени микробов на духов — один в один, что рассказывает неандерталка про лечение Антона! Мазь помогает отгонять плохих духов от раны, чтобы те не начали поедать плоть, вызывая её гниение. Она же помогает работать хорошим духам, которые заживляют рану, наращивая плоть. Питьё, которое вливают в рот мальчику, заставляет его спать и в то же время даёт силу его собственным духам. Чтобы те боролись с побеждали плохих духов, приносящих заразу. Обалдеть! А ведь всякие клетки действительно борются в организме — одни за, другие против!

Как часто Алина потом вспоминала эти неторопливые, немного даже мучительные из-за трудностей понимания беседы в тот первый их полный день в этом мире! Как сидели они на склоне горы у входа в пещеру, отмахиваясь от комаров — они с Сашкой, потому что арругов эти гады, кажется не трогали! Как смотрели на эти горы, на это небо, это солнце, ползущее по небу… А как под вечер один из воинов достал дудочку и стал наигрывать мелодии! Те были под стать самой дудочке — такие же грубые, — но как поразительно соответствовали этому миру, и этому вечеру, и этим людям!

Выздоровел бы только Антошка, и тут даже можно было бы задержаться на лишний денёк, чтобы побыть ещё с этими внешне немного страшноватыми, но такими добрыми неандертальцами!

Но девочка тогда не знала ещё, что задержаться здесь придётся дольше, чем она думала. И этот уютный день так запомнится потому, что вслед за ним начались совсем не уютные события…

Наутро Гуся напросился на охоту. То есть что значит «напросился»? Увидел, как несколько мужчин куда-то собираются, осматривая свои копья и дротики, решительно встал и показал, что идёт с ними. Вождь Кыр посмотрел на него с сомнением, что-то сказал Рогу, который топтался тут же рядом. Оба похрюкали. Это, видимо, обозначало у них смех. Обидчивый в подобных ситуациях Гуся насупился и выставил вперёд нижнюю челюсть. Но больше ничего сказано не было. Вождь мотнул головой, и охотники направились к выходу из пещеры.

Алинка хотела было пойти с ними, но вспомнила об Антоне, который по-прежнему недвижимо лежал на ложе из шкур в глубине пещеры. С утра уже та самая вчерашняя ворожея по имени Гонув осмотрела его. Алина ждала со страхом, что она скажет. Девочка знала, что в старину много людей погибало не столько от тяжести ран, сколько от общей антисанитарии и отсутствия антибиотиков. Ибо самая пустячная царапина могла привести к заражению крови.

С другой стороны, если они тут знают, как обращаться с маленькими духами-микробами…

Но Гонув не сказала ничего, а раны Антохины выглядели уже не столько жутко, как вначале. Их снова смазали, а в рот мальчику снова влили лечебное питьё, и на том его оставили в покое.

Женщина лишь дала понять, что скоро раненый проснётся. Может быть, когда солнце уплывёт за горы. То есть вечером. И Алина решила ждать этого момента. Тем более, что надо будет Антошку накормить — он-то, в отличие от них, не ел ещё со времён динозавров. Сто миллионов лет голодал, невольно улыбнулась про себя девочка…

Когда Сашка с мужчинами ушёл, Алина присела рядом с мальчиком.

Взяла его руку в свои. Показалось, что та уже не такая горячая, как давеча. Да и дышит Антошка ровнее, не так уже часто, как раньше. Похоже, помогает зелье, что готовят тут.