Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов

9 июня 1941 г. Борман разослал всем гауляйтерам письмо: «Отношение национал-социализма и христианства». Процитирую наиболее примечательные места письма:

«Национал-социалистическое и христианское мировоззрения несовместимы. Христианские церкви рассчитаны на невежество людей и стремятся удерживать большую часть народа в невежестве, так как только таким путем церкви и могут сохранять свою власть».[507]

«Христианские церкви давно уже поняли, что научные познания представляют опасность для их существования. Поэтому, используя такие псевдонауки, как теология, они стараются либо замять, либо фальсифицировать данные научных исследований. Национал-социалистическое мировоззрение стоит на более высоком уровне, нежели концепции христианства, суть которых перенята у иудаизма. По этой причине мы можем спокойно обойтись и без христианства.

Никто не знал бы ничего о христианстве, если бы священники не вдалбливали его постулаты в голову людям с самого детства. Так называемый любящий Бог ничем не подтверждает свое существование народу, предоставляя пасторам доказывать свое могущество. Если в будущем наша молодежь не будет ничего больше слышать о религии и доктринах христианства, оно автоматически отомрет».[508]

«Вследствие несовместимости национал-социализма с христианскими концепциями мы должны всячески противодействовать любому усилению церкви и отказывать ей в помощи и поддержке. Вместе с тем мы не должны делать никаких различий в конфессиях. Поэтому целесообразно отказаться полностью от идеи образования единой Имперской Евангелической церкви с включением в нее различных евангелических сект и объединений. Ведь Евангелическая церковь выступает против нас с такой же враждебностью, как и Католическая церковь».[509]

«Только рейх совместно с партией и ее органами имеет право на лидерство в народе. Так же как было пресечено относительно безобидное влияние астрологов, ясновидящих и прочих проходимцев, государство не должно допускать восстановления былого влияния церкви. Только когда это будет обеспечено, лидерство государства и его воздействие дойдут до каждого отдельного собрата по расе. Лишь в этом случае будущее рейха и народа может быть гарантировано на все времена».[510]

Письмо Бормана быстро перестало быть секретным, просочилось сначала к верующим, а затем и за границу (ухудшив тем самым отношение к Германии в нейтральных странах, прежде всего в США), в итоге Гитлер был вынужден отозвать это письмо.

Начало 22 июня 1941 г. войны против СССР, в которой, вопреки ожиданиям, нацистам не удалось добиться в первые же недели решающей победы, вновь заставило их вернуться к поддержанию в стране «гражданского мира». Как пишет М. В. Шкаровский: «31 июля 1941 г. последовал очередной секретный приказ фюрера, запрещавший во время войны в Германии любые мероприятия против Церкви и не допускавший даже допроса полицией какого-либо епископа без разрешения свыше».[511] Вообще же, как подробно рассказал в своих рассекреченных в 90-х гг. показаниях руководитель церковного реферата (отдела) IV управления Главного управления имперской безопасности штурмбанфюрер СС Карл Нейгауз: «Для того чтобы не ослаблять государства в момент напряженной борьбы на Восточном фронте, некоторые германские епископы, в том числе и Бертрам, заключили соглашения со своими гауляйтерами о том, что обе стороны будут проявлять сдержанность во всех вопросах, могущих вызвать беспокойство среди населения».[512] (Так что в этих условиях на Рождество в декабре 1941 г. «Борман предпочел не рисковать и в 1942 году согласился на привычную «Тихую ночь»,[513] традиционный гимн Христу.)

Однако скрытое давление на Церковь исподволь продолжалось. «В ноябре 1941 г. вышло распоряжение о переплавке не имеющих ценности колоколов».[514] Поскольку большая часть церковных колоколов документов о признании их художественной или исторической ценности не имела, она была снята и весной 1942 г. пошла на переплавку.[515] Естественно, что, как и при запрете религиозной прессы, это объяснялось «нехваткой металла»…

В «Слове пастырей» от 15 ноября 1941 г., составленном высшим органом католической церкви в Германии — Фульдской конференцией епископов, были подведены своего рода итоги многолетней религиозной политики нацистов:

«Фюрер обещал построить государство на основе христианского мировоззрения, но слова своего не сдержал. Государство и партийные инстанции развернули борьбу с церковью и нарушили договоры и право. Запрещались служба, церковные праздники, соборы превращались в склады мебели или помещения для лагерей, распространялась враждебная христианству пропаганда», «нарушались законы, установленные Богом», «те законы, которые являются и должны являться основной христианства, а также всей человеческой культуры».[516]

Вот — реальная цена всех публичных реверансов Гитлера в сторону христианства…

Надо сказать, что в то время подготовка «окончательного решения проблемы Церкви» вступила в финальную фазу — его планировалось осуществить сразу после окончательной победы на Восточном фронте, которая, как казалось тогда нацистам, уже совсем недалека.

Руководитель Главного управления имперской безопасности (РСХА) Рейнхард Гейдрих, державший в своих руках все полицейские силы Рейха, 16 августа 1941 г. в своем приказе ясно высказался, что «поощрение любых конфессий вообще не должно иметь места и что деятельность католической или униатской церквей в дальнейшем будет прекращена».[517] А 18 августа рейхсминистр пропаганды Геббельс отметил в дневнике, что «церковную проблему надо решать после войны. После победы нам легко будет путем одной генеральной чистки преодолеть все трудности».[518]

Подготовка к этой «генеральной чистке» велась. На заседаниях подразделений тайной полиции (гестапо), «разрабатывавших» Церковь, прошедших 22–23 сентября 1941 г., руководитель этого департамента РСХА Генрих Мюллер так инструктировал своих подчиненных на дальнейшую работу: «Группенфюрер [Гейдрих] окончательно принял решение, что в будущем должно последовать полное подавление органами государственной полиции самого опасного из всех опасных врагов. Политическая церковь сегодня взяла на себя роль, которую в 1918 г. играли спартаковцы и марксисты. За эту позицию политической церкви однажды придется рассчитаться. А потому мы всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами сметем этот материал».[519]

Ясно, что издавать подобные распоряжения без одобрения своего непосредственного шефа — главы СС Генриха Гиммлера — Гейдрих бы не стал. Тем более, эта установка не исчезла и после убийства Гейдриха в июне 1942 г. чехами (примечательно, что убившие его Йозеф Габчик и Ян Кубиш потом скрылись в пражском соборе св. Кирилла и Мефодия при помощи служившего там духовенства). Самым опасным врагом, более опасным, чем коммунизм, Церковь названа и в учебных материалах РСХА за март 1943 г..[520]

Так что не станем удивляться, читая произнесенные 13 декабря 1941 г., когда немцы стояли у стен Москвы и Ленинграда, откровения Гитлера в его ставке:

«Война идет к концу. Последняя великая задача нашей эпохи заключается в том, чтобы решить проблему церкви. Только тогда германская нация может быть совершенно спокойна за свое будущее.

Догматы веры меня совершенно не интересуют, но я не потерплю, чтобы поп вмешивался в земные дела. Сделав государство полным хозяином, мы положим конец организованной лжи. В юности я признавал лишь одно средство: динамит. Лишь позднее я понял: в этом деле нельзя ломать через колено. Нужно подождать, пока церковь сгниет до конца, подобно зараженному гангреной органу. Нужно довести до того, что с амвона будут вещать сплошь дураки, а слушать их будут одни старухи. Здоровая, крепкая молодежь уйдет к нам».[521]

Жуков подлинность записей Пикера оспаривает.[522] Однако есть и независимые от него свидетельства, подтверждающие это намерение Гитлера. 8 мая 1942 г. состоялась встреча Розенберга с Гитлером и Борманом, содержание которой было подробно записано: «была дискуссия по теме свободы религии на оккупированных восточных территориях. Фюрер консультировался с рейхслейтером Борманом, который уже получил немало опыта на приготовлениях в Вартенланде и в Австрии».[523] «Фюрер подчеркнул, что после войны он начнет процесс против Церкви, он верит, что сможет многого достичь благодаря своему авторитету, того, что будет потом трудно сделать кому-либо другому».[524]

По поводу упомянутых «приготовлений» М. В. Шкаровский упоминает, что «в Австрии после ее присоединения к Германии закрыли около 1000 обителей»[525] (монастырей). Но особый интерес представляют собой «приготовления в Вартенланде» (области на реке Варта в западной Польше), показывающие, что же готовили христианству нацисты после войны. М. В. Шкаровский пишет: