Каникулы в Чернолесье - Александр Альбертович Егоров

с мыслями. Я еще не вполне знал, что делать. Но, кажется, уже догадывался.

Признаюсь, мне было совершенно не жаль убитого оборотня, Андрона Шестакова из Гродно. Мне неприятно в этом сознаваться, но это было именно так.

Также мне неприятно говорить о том, что я, кажется, знал, кто убил этого Андроида. Но я был бы последним, кто его в этом обвинит.

И еще. Я и представить не мог, где его теперь искать.

Грустный ворон сидел на подоконнике, когда я вернулся в дом. Он ковырял крючковатым носом оконную доску и выглядел опечаленным.

– Ты все слышал? – спросил я у ворона. – Как тебе такое, Карл?

– Хр-реново, – ответил он.

– Что посоветуешь?

Конечно, я спросил наудачу. Я не всегда знал, можно ли говорить с Карлом, как с человеком. Иногда он меня разочаровывал. Сейчас он опять заявит, что я дурак, подумал я.

– Жр-рать, – ответил он несколько невпопад. Хотя и своевременно.

После всех событий этого утра мне как-то не очень хотелось готовить завтрак – тем более что близился час обеда. Я достал из холодильника ломтики жареного мяса, разогрел в микроволновке и дал Карлу. Он слопал несколько кусочков, но оставил в миске добрую половину – для меня.

Это было трогательно. Я поел тоже. В холодильнике нашелся сок.

– Пива не обещаю, – сказал я.

Карл ничего не ответил. Он прислушивался. У этого черного оборванца был великолепный слух.

Он перелетел на подоконник. Повертел головой.

– Вор-рота? – сказал вопросительно.

Я встревожился. Взял из шкафа старую винтовку Германа. Она была тяжелой, но оказалась все же легче и короче, чем два года назад, когда я гостил здесь в последний раз.

С этой винтовкой в руках я вышел во двор.

Солнце сияло в безоблачном небе. Красный пикап прятался под навесом, там же был припаркован наш старый вагончик – дом на колесах. Мой самокат скучал там же. Но мне было некогда отвлекаться.

Я отворил калитку.

Феликс Ковальчук ждал там. Он сидел верхом на своей кроссовой «ямахе»-эндуро, в черной кожаной куртке, несмотря на жару. Дождавшись, когда я выйду, – но не раньше – он заглушил мотор. И снял свои темные очки.

Он был один.

Я понял, что он приехал не просто так. И что он не знает, как начать разговор. И что у него есть сразу несколько предложений, с которых можно начать, и все они не очень-то убедительные.

– Мне попался навстречу ментовский УАЗ, – сказал наконец Феликс. – Германа забрали на допрос?

– Он вернется, – сказал я.

– Он вернется не скоро. Мы неплохо его подставили, ты не находишь?

– Ты о чем?

Феликс усмехнулся.

– Об этой веренице загадочных событий. Нападение, похищение, теперь еще и убийство. Бешеные волки-невидимки в Чернолесье, ха-ха… Менты будут долго расспрашивать твоего деда обо всем, что происходит на его территории. Кстати, о похищении… твой светленький дружок не напоминал о себе? После истории с Андроном он сбежал. Я послал ребят на поиски… пока безрезультатно. К счастью для него. Говоришь, он не приходил?

Феликс старался делать вид, что ему это не слишком интересно. Но он тоже врал неумело, да и меня обмануть было уже не так легко.

– Жду с минуты на минуту, – сказал я.

– Хм, – Феликс, конечно, не поверил. – Значит, ты его увидишь. Окей, ладно. Только не жди слишком многого от этой встречи.

– Поясни, – сказал я.

– Он теперь изгнанник. «Медленный волк». Очень скоро он сдохнет.

– Медленный волк? – не понял я.

– Ах, да. Ты ведь не учился у Старкевича, вот и не знаешь теории. Дело вот в чем. Чтобы жить, сверхволк должен убивать. Чем больше жизней ты отнимешь, тем ты сильнее. Можно, конечно, жить и по-вегански, без крови… так обычно делают девчонки, им это разрешено… и совсем молодым парням, лет до четырнадцати, это еще сходит с рук. Но после – надо делать выбор. Либо становиться сверхоборотнем, либо уходить в ауткаст… терять скорость, терять способность к превращению… это и называется – «медленный волк». Такие живут недолго.

Тут Феликс поглядел на меня многозначительно.

– Твой дружок-пацифист почему-то решил, что эти правила это не касаются, – продолжал он. – Он не хотел убивать. Он был самым быстрым в стае, но и самым бесполезным… как-то раз я послал его на задание, избавиться от одного юного лесника… ну, ты знаешь, что он сделал вместо этого.

– Значит, это ты его послал, – сказал я.

Странно: я даже не чувствовал ненависти к этому гнилому байкеру. Я и раньше знал, что он зверь. Я все про него знал. И к тому же у меня в руках была винтовка, а у него не было.

– Послать-то послал. И потом огреб за это от Гройля, – тут Феликс помотал головой, как конь. – Ух, как он ругался. А этого твоего Вика, наоборот, похвалил. Похлопал по щеке, знаешь, как любил делать один герой из прошлого…

Я не знал. Но догадывался.

– После этого твой дружок не по-детски возгордился, – продолжал Феликс. – Ведь это он не дал нам победить… когда время откатилось назад, а старый Герман вернулся к жизни… Ты это видел?

Я кивнул.

– Гройль никак не мог поверить, что это случилось. Он и сейчас не верит… а Дрон тогда пообещал, что он сам перегрызет Вику глотку. У него с ним давние счеты. Что-то личное, как я думаю. И вот вчера Вик явился сам. Сказал, что он желает покинуть стаю.

Я удивился, но не подал виду.

– Чтоб ты знал, в нашем лагере есть свои негласные законы, – Феликс взглянул на меня почти весело. – К нам непросто попасть, но уйти от нас еще сложнее. Для этого тоже нужно пройти испытание.

Его проходят немногие. Говоря проще, Андрон вызвал твоего друга на поединок. И не просто на поединок, а на «простой бой», как у викингов. До смерти.

Как я ни старался казаться спокойным, тут меня все же передернуло.

– Андрон всегда был дебилом, – признал Феликс. – Он полагал, что раз твой Вик не хочет убивать, то ему, Андрону, ничего не грозит… он ошибся.

Я внимательно смотрел на этого Феликса, слушал его мысли, но не мог понять, что у него на уме. Он был моим врагом и соперником, и все же он почему-то пришел сюда один.

– Твой друг сумел собраться с силами, – сказал Феликс. – Дрон напал на него первым, как обычно. Но тот уклонился, подставил корпус. Тот дурень поскользнулся и полетел на землю. Это выглядело потешно… Вик сжал его горло зубами, но убивать опять не стал. Тот едва не задохся и попросил пощады.