Каникулы в Чернолесье - Александр Альбертович Егоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ни хрена себе знак, – прошептал Сергей, но тут кто-то ударил его по носу, и он замолчал.
Снова Сергей
Медленный волк
Я проснулся от непонятного шума. За окном как будто справляло Новый год сразу несколько компаний пьяных русских туристов. Там шумело, гремело, и молнии пересекали небо. Секунду спустя я понял, что никакого нового года сейчас быть не может.
Спрыгнул с кровати и в полутьме едва не споткнулся о Вика. Тот охнул и тоже вскочил на ноги.
– Что это? – спросил он.
– Ч-черт, – сказал я. – Ты ничего не помнишь?
– Погоди. Мне снилось… то же самое, что и сейчас. Гром и молнии… серебряный молот Тора…
– Потом расскажешь. Бежим быстро, – сказал я. – Может, еще успеем?
Внизу горел свет, но в комнате не было никого, кроме Карла, который снова потребовал открыть ему окно – кажется, он не находил ситуацию необычной. Я распахнул раму, и он вылетел во двор.
Я успел заметить планшет на столе. Герман не взял его, когда ушел на улицу. Я взглянул на экран. Там показывалась остаточная мощность конденсаторов охранной системы. Она была почти на нуле. «Все как тогда», – подумал я. Хотя сам с трудом понимал, когда.
– Чего ты ждешь? – спросил Вик.
– Н-не знаю, – сказал я. – Сейчас… погоди-ка…
Я увидел на краю экрана незнакомую иконку: reboot. Я подумал: а что, если прямо сейчас перезагрузить систему? И уже вытянул палец, чтобы нажать на кнопку, как вдруг кто-то повернул ручку входной двери.
– И не вздумай, – сказал мне Герман. – Не трогай пульт.
Карл сидел у него на плече, как попугай у пирата Сильвера. И проскрипел тоже по-попугайски:
– Серый – дур-рак!
Я не на шутку обиделся. А Вик поступил и вовсе странно. Закрыл лицо руками и тихо рассмеялся.
Ворон шумно перелетел на стол. Герман оставил винтовку в углу. Шагнул ко мне и потрепал по загривку.
– Все в порядке, – сказал он. – Зря только с постели вскочили.
– Что там было? – спросил я.
– Внештатное срабатывание сигнализации.
– И больше ничего? – спросил я.
– Ничего, – сказал Герман. – А должно было еще что-то быть?
– Ты… не помнишь?
Дед ответил не сразу. Прошелся по комнате. Захлопнул оконную раму. Повертел в руках свой планшет. Поднял глаза на меня.
– Думаю, мальчики, вы видели больше моего, – проговорил он. – Зачем же спрашиваете?
– Но ты жив, – сказал я, улыбаясь.
По его лицу прошла тень.
– Это не точно, – ответил он. – Нас ждут тяжелые времена. Мы не проиграли, но и не победили.
– Мы победим, – сказал я.
Вик посмотрел на меня. Он был бледен, зато глаза покраснели, будто он долго их тер кулаками.
– Не навсегда, – повторил он еле слышно.
Тут и Карл, который прохаживался по столу, взглянул на моего друга:
– Пр-рочь! – прогнусил он. – Др-рыхнуть!
Я посмотрел на Вика, он на меня, а Герман на нас обоих.
– Отправляйтесь спать, зубастики, – сказал он. – Вам надо поберечь силы…
Герман сказал так, а сам пристально глядел на Вика. Опять на него одного. Тот и вправду выглядел неважно. Он стоял, слегка пошатываясь и опираясь на спинку деревянного стула, и, казалось, был только рад уйти.
В комнате наверху было темно. Я слышал, как Вик за моей спиной тяжело дышит, как будто на нашей лестнице было двести ступенек, а не двадцать.
– Ложись, – сказал я. – Слышал, что дед сказал? Береги силы.
Мы разошлись по своим постелям – я повалился на кровать, Вик на матрас рядом. Но спать не получалось.
Я взял в руки телефон. Сообщений не было, непринятых звонков тоже.
Я даже не был уверен, хочу ли я кого-нибудь услышать.
Я не мог забыть того, что видел. Пусть даже, если верить Герману, этого ничего и не было. Пусть даже все это мне приснилось. И Вику тоже.
Мне не в первый раз доводилось участвовать в собственных снах, и всегда я просыпался вовремя. И только сегодня я думал и не мог понять – в какое же время я проснулся?
Над этим можно было сломать голову. Но было и еще кое-что.
– Как ты думаешь, Вик, – спросил я. – Тот волк… ну, который был возле Германа… в том, волчьем мире… это и правда тот, о ком я думаю?
Вик долго не отвечал. В полутьме я видел, как он лежит, глядя в потолок, и его большие глаза как будто светятся. Но в них всего лишь отражалась луна.
– Не знаю, – сказал Вик. – Я только знаю, что это… волк-мертвец. Подземный волк. Я слышал о таких. Они спят в темных шахтах. Они ушли навсегда и не могут вернуться. Наши пути не пересекаются.
– Но… он же пришел?
– Он не пришел, – сказал Вик. – Он только… показался. Иногда мы видим их. И от этого бывает еще грустнее.
– А ты? Ты когда-нибудь видел своих? Это ты с ними говорил?
Я слышал, как он скрипнул зубами.
– Не спрашивай, – сказал он. – Мне будет плохо. Не спрашивай.
Я понимал, о чем он говорит. Теперь уже понимал. Только не знал, как ему помочь.
– Хочешь, выпьем чего-нибудь? – спросил я, немножко краснея. – Есть пиво. Я могу принести из подвала. Там дед все запасы прячет.
– Не надо, – сказал он. – Спасибо.
– Никто не заметит. Давай схожу, а? Я знаю, где висит ключ.
– Ты потом сходишь. Завтра. Спи.
Я смотрел на него и пытался читать его мысли. Но видел только сплошную темноту, похожую на тот поганый туман, что поднимался из Чернолесья. Только у меня не было излучателя, который мог бы пробить эту тьму.
– Вик, – сказал я.
– Да?
– Я хотел тебе сказать, Вик… ты хороший человек, Вик.
– Я? – он шмыгнул носом. – Я сам не знаю, какой я. И человек я или нет… тоже не знаю.
– Слушай, Вик. Не говори ерунду. Я знаю: ты мой друг. И мне больше ничего не надо знать.
– Только поэтому я еще жив, – проговорил он тихо-тихо.
И добавил еще тише:
– Не навсегда.
Затем он уткнулся носом в подушку, давая понять, что отвечать больше не будет.
* * *
Утром я проснулся от холода. Балконная дверь была приоткрыта, оттуда тянуло сквозняком. Солнце успело
