День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений - Ярослав Вейс

— В принципе обычная аппаратура энтомолога, — видя недоумение Алана, пояснил Спенсер. — Но, если приглядеться внимательнее, очень смахивает на мастерскую радиолюбителя. У этого старикана отличные связи с цивилизованным миром. Я как-то одним глазком глянул на его инструменты. В основном производство ФРГ, всемирно известная фирма…

Алан едва сдержался, чтобы не спросить, каким образом Спенсеру, которого профессор явно недолюбливал, удалось проникнуть в лабораторию? Но он промолчал. Тейфель весьма правдоподобно объяснил, что всем необходимым его обеспечивают индейцы (у них профессор, это было ясно даже на первый взгляд, пользовался огромным уважением); именно они привозят провиант и инструменты по малодоступным дорогам.

Дни проходили без особых приключений. Вечера они проводили в жарких дебатах. Профессор вспоминал о годах совместной учебы с отцом Алана, был общителен и весьма любезен. Алан несколько раз заводил разговор о возвращении домой, но Тейфель неизменно уклонялся от этой темы. Умару по-прежнему не возвращался в лагерь, и Алан считал себя в какой-то мере виноватым. Тейфель посмеивался:

— Будьте спокойны, индеец в лесу не потеряется, это все равно, что щуку бросить в воду. Впрочем, что вас беспокоит? Все необходимое у вас есть, а поскольку вы мои гости, бояться вам нечего, — последнюю фразу он произнес с расстановкой, подчеркнуто вежливо. И хотя Алан сознавал, что профессор выручил их из беды — бо́льшую часть провизии уничтожили муравьи, а оставшейся едва хватило бы на неделю, — и у него, и у Спенсера от этих слов остался неприятный осадок.

— У меня в горах небольшое бунгало, — продолжал Тейфель, отметая благодарность. — Все, что у меня есть, — к вашим услугам. Я ведь пожилой человек, — вздохнул он, — а старики порой мечтают об общении с интересным собеседником. Эти же, — он кивнул в сторону индейцев, — не более чем мыслящие животные. Если они вообще способны мыслить…

Перед Аланом всплыл образ Умару, его серьезное, спокойное, коричневатое лицо, открытый взгляд. Ботаника отнюдь не радовал тот факт, что оставшиеся в живых проводники-индейцы вскоре прибились к нему, как цыплята к клуше; Умару все равно никто не заменит. Тейфеля индейцы смертельно боялись. Впрочем, это неудивительно, ведь они принимают его за духа леса, хозяина здешних земель, потому-то и боятся, объяснял себе Алан. Но ему бросилась в глаза еще одна интересная деталь: индейцы поняли, что профессор симпатизирует Алану, а не Спенсеру, и не особенно рьяно выполняли указания рыжеволосого энтомолога.

Однажды Спенсер, лежа в постели, бросил:

— По-моему, мы влипли.

Алан посмотрел на него с удивлением.

— Не понимаю.

— Вы что же и в самом деле не понимаете, — недоверчиво переспросил Спенсер, — что люди профессора, эти индейцы неотступно следят за нами, за каждым нашим шагом? Не по душе мне все это.

И тут Алану припомнились кое-какие моменты. Пожалуй, Спенсер прав.

— Хотелось бы мне дознаться, где тут правда, а где ложь, — произнес Спенсер, укладываясь поудобнее под сеткой от москитов.

— А в чем вы сомневаетесь?

— Да в его россказнях, — ответил Спенсер.

— Напрасно вы подозреваете его во лжи, — возразил Алан. — Забытый цивилизацией старикан. Мой отец его хорошо знал.

— Вы ягненок, Алан, — грубо сказал Спенсер. — Уткнувшись в свой микроскоп и соорудив для себя ширмочку из растений, которые вы с такой охотой срываете, вы не способны взглянуть на реальный мир. Неужели вы не уразумели, что миром могут править и сумасшедшие?

— Зато у вас удивительное знание человеческой души, — с обидой ответил Алан и погасил свет. — Тем не менее, по-моему, для науки вы не находка.

Спенсер промолчал. Алан заметил, что огонь в трубке, которой он попыхивал, постепенно угасает.

— А я утверждаю, — раздался из темноты голос Спенсера, — что вы, дружок, не находка для жизни, не разбираетесь вы в ней.

— На что вы намекаете? — Алана поразил его тон.

— Бьюсь об заклад, этот профессор — военный преступник. Это же ясно, как день, только вы этого не понимаете. Ну, скажите: к чему бы ему, кабинетному ученому, здесь находиться, в джунглях, среди дикарей? Да он, старый проходимец, даже не старается скрыть своей причастности к…

Алан весь напрягся.

— У меня как-то выдался случай заглянуть в его спальню, — продолжал Спенсер. — Над постелью старика красуется фотография. Хотите знать, чья?

— Я не люблю вторгаться в личную жизнь других… — промямлил Алан.

— Так вот: на фотографии наш уважаемый профессор Тейфель пожимает руку ефрейтору со свастикой…

— Гитлеру?!

— В самое яблочко. И светится от счастья как месяц в полнолуние. Вы сомневаетесь? Проверьте сами.

Хотя Алан отнюдь не разделял многих жизненных принципов Спенсера и его взглядов, он все же допускал, что какая-то доля правды в словах энтомолога есть. Всякий раз, когда Алан и Спенсер заходили к профессору в лабораторию, он закрывал двери спальни.

Шаг за шагом Алан восстанавливал в памяти события последних месяцев. Во-первых, в Манаосе старый недоверчивый Вебстер убеждает его, Алана, взять с собой в экспедицию неизвестного энтомолога. Далее, полнейшее отсутствие у Спенсера интереса к насекомым вообще, за исключением муравьев. И наконец, его манера совать нос в чужие дела, буквально вынюхивать все.

— А вы-то, собственно, за кого себя выдаете, Спенсер? — вдруг вырвалось у Алана.

— Послушайте-ка, вы, овечка, — после минутного молчания раздался голос Спенсера из темноты, — вы, верно, предполагаете, что я гангстер, выпотрошивший тайник родной бабушки, или сумасшедший, сбежавший из психолечебницы. Я знаю, вы меня не переносите, но мне плевать. Однако ситуация осложнилась, поэтому я вынужден, превышая свои полномочия, открыть вам глаза, милейший. — В его голосе появилась твердость. — Слушайте меня внимательно. Институт по вопросам биологической охраны окружающей среды исследует и проблему направления движения, точнее, нашествий насекомых. Вначале казалось, будто пути-дороги насекомых случайные, вызваны местными, в частности климатическими, условиями. В институте определили задачу: выявить закономерность, периодичность нашествий саранчи, муравьев и других насекомых. Да и для военных эти сведения представляют известный интерес…

— Но ведь, — прервал его Алан, — бактерии гораздо эффективнее в качестве средства массового уничтожения?

— Бактерии действуют медленно, дружок, слишком медленно. Кроме того, ими не так легко управлять, не то что ракетами, вот в чем соль, — Спенсер, откашлявшись, продолжал. — Пять лет назад наши наблюдатели сообщили, что период половодья реки Ксингу отмечен появлением полчищ муравьев, шествующих в разных направлениях, но, заметьте, на одном строго ограниченном участке местности. Разумеется, среди индейцев ходили всякие слухи; согласитесь, Брэкфорд, все они фантастически суеверны и далеки от реального восприятия действительности, но данный случай представляет счастливое исключение. По уверениям индейцев, в горах, в верховье реки, поселился великий дух — курупиру, который требует безоговорочного подчинения всех живущих там племен. Кто ослушается, пусть пеняет на себя — за одну ночь муравьи полностью сожрут поселение, от всего живого останутся только рожки да ножки.