Забытый - Москва - Владимир Кожевников

- Да, брат, барана хоть под нож, хоть к яслям, один черт за рога тащить приходится. Упирается!

- Упирается, - смеется Бобер. - Братишку отпустишь со мной?

- Зачем?

- Ну, неудобно. Его же удел. Что мы там без него нахозяйствуем? Надо с хозяином.

- Какой он еще хозяин, - важно, по-взрослому, по-вельяминовски цедит Дмитрий, - впрчем, если захочет - пускай. Привыкает, учится...

- Давно пора.

* * *

- Князь Владимир! Мы в гости к тебе. Можно? - монах открыл и с трудом протиснулся в низенькую сводчатую дверь.

- Заходи, Ипатий. С кем ты?

- А вот, князь мой волынский из Нижнего наведался, хочет с тобой потолковать.

- Со мной?! О чем? - навстречу Дмитрию поднялся долговязый (уже выше его) и широкоплечий, но еще по-детски худой и неуклюжий парнишка. Лицо, как и у братанича, круглое, простоватое, но глаза большие, внимательные, в них радостный испуг.

- Здравствуй, князь! - Дмитрий протянул руку и ощутил в своей ладони широкую, крепкую и сухую ладонь, энергичное пожатие. "Что ж, молодец. С таким пожатием по крайней мере не размазня и не раздолбай".

- Здравствуй, князь... Бобер, - Владимир запнулся, смутился и сразу покраснел чуть не до слез.

- Бобры князьями не бывают, - Дмитрий постарался улыбнуться попростодушней, - вернее, князей Бобрами не зовут. Но мне это прозвище нравится. Деда моего так называли, а он умница был и храбрец, настоящий богатырь.

- Рассказывал мне Ипатий и о нем. Вы проходите, садитесь. - Владимир оправился от смущения, приободрился.

Гости прошли, сели у стола. Дмитрий осмотрелся. Горенка маленькая, с одним крошечным оконцем, которое и летом-то, наверное, ничего не освещало, а уж сейчас... Поэтому на столе горят три свечи в шандале. По стенам лавки, посередине стол, у стола еще две лавки. На столе кроме свечей краюха хлеба, нож, плошка с медом, в ней большая деревянная ложка. Жбан с квасом и книга из аккуратно сшитых листов харатьи. Дмитрию показалось что-то очень уж знакомое, он придвинулся, заглянул...

- Э-э, князь! Да ты никак Плутархосом интересуешься.

Владимир опять покраснел ужасно. Молчал, улыбался робко.

- Не отец ли Ипат чтение это тебе подсунул вместо Псалтыри?

- Он, - выдохнул Владимир.

- Здорово! Я ведь тоже в твои годы, так же вот, вместо Псалтыри, этой книжкой зачитывался. Мудрая книжка. А? Воевать умело учит. Как ты считаешь?

- Да я еще прочел-то немного... Но здорово! Ведь как давно это было, а они уже все премудрости воинские знали! Получше теперешних наших воевод. Даже не верится.

- Так-то, брат. Оказывается, сколько уже всего на свете было. Все было! А мы и не знаем...

- А откуда узнать-то! - неожиданно вскинулся Владимир. - Если б не Ипатий, я и этого бы не узнал.

- Вот видишь, какой у нас отец Ипат необыкновенный. Нам его беречь надо, чтоб не только нас учил, а и иных многих.

- Ладно, хватит шутить, князь, - заворчал монах, - говори лучше, зачем мы пришли.

- Я, между прочим, вовсе не шучу, - Дмитрий строго взглянул на Владимира, и тот поспешно опустил глаза, - а пришли мы по важному делу, князь.

- Слушаю вас, - Владимир неожиданно важно выпрямился и принял величественную позу. Видимо, так его учили. Дмитрий переглянулся с монахом, и тот как будто даже в недоумении чуть пожал плечами. Дмитрий решил, что действовать надо чинно и с лестью:

- Дело касается того участка, который ты выделил мне от щедрот своих в твоем уделе в Серпухове.

- Тебя что-то не устраивает?

- Наоборот. Триста десятин на окском берегу - это, может, и слишком. Но ты давал, а я брал, все это, так сказать, заочно. Мы же не видели ничего на месте. Может, ты себя этим как-то утеснил или кого-нибудь из своих бояр, холопов. Может границу удобней где-то в ту или другую сторону подвинуть или сократить... Понимаешь? Сделать надо так, чтобы всем было удобно, и уж потом это какой-нибудь грамотой закрепить, чтобы среди подручников наших недоразумений не возникало. А для этого надо бы нам с тобой вместе туда съездить. Я с отцом Ипатом еду завтра проверять арбалетных мастеров, да и дружину свою, как они там устроились, как охраняют Окский берег. У тебя, конечно, дел много, я понимаю, но не мог бы ты выкроить недельку, с нами поехать? - Дмитрий увидел, как в несказанной радости расползается в улыбку лицо мальчика, как он изо всех сил старается собрать его в важную и серьезную маску - а не получается. Ничего не замечая, Дмитрий продолжал:

- А то ведь я прямо оттуда - в Нижний. Заберу всех арбалетчиков, там таких - шаром покати, а мы летом татар ждем... Так что если ты не сможешь, участок еще на год зависнет. А то и больше, это ведь как Бог даст - вдруг случится что. А место это, мастерские на нем - исключительно важны. Не только для меня. Для тебя тоже, для Великого князя, брата твоего, для всего княжества Московского. Без этого оружия мы как без рук, без него не будет побед, а не будет побед - Москвы не будет. Нам такого допустить нельзя. Почему я так много внимания уделяю тому - особый разговор, я объясню по дороге, и уверен - ты поймешь и согласишься. А сейчас пока приглашаю и прошу с нами в Серпухов.

- О важности этого оружия я уже наслушался.

- Откуда?! - очень натурально вытаращил глаза Дмитрий.

- А вот, - Владимир кивнул в сторону монаха, - полгода уж, или больше, меня просвещает. Так что долго объяснять не надо - я еду. Московские дела подождут. Эта мастерская теперь - не только твоя забота, а и моя, раз на моей земле. Даже не только моя, сам говоришь... Поедем! Уладим все вместе. Заодно и ... - он не договорил, что - "заодно", и вдруг спросил совсем по-мальчишески. - Меду хошь?!

- Хошь! - со смехом выдохнул Дмитрий.

- Пробуй! Духовит - страсть! А тебе, отче, другого медку? А?!

- О-о, князь! Ну как тут откажешься, когда хозяин так предлагает!

* * *

- Смотри, отче! Уж не сон ли?! - Дмитрий попридержал коня и провел ладонью по глазам.

- Господи Иисусе! Точь в точь как в Бобровке! - всколыхнулся монах.

На самом гребне окского берега, у опушки, рядышком, как два близнеца, стояли квадратные, высокие, с мансардами и голубятнями, непривычные и нелепые среди русского поля, чешские дома. Ниже по склону берега, саженях в ста от домов слабенько дымила "стукарня". Вот она была совсем не та, что в Бобровке. Сложенная из самана и покрытая какой-то чертовщиной, сильно смахивающей не черепицу (явно негорючей!), кузница была раза в три больше бобровской.

- Размахнулись наши чехи на халяву-то, - монах завертел головой: - А где ж сушильня? Чтой-то не видать...

- Что кузницу к воде близко сделали, это хорошо, грамотно. А вот в половодье не зальет?

- Чай, спрашивали...

- Не зальет, - уверенно вмешался Владимир, - мне показывали старики самая высокая вода во-о-он до тех только камней доходит, а они много ниже.

- Тогда ладно. Поехали.

Остальные дома новой бобровской колонии, уже обыкновенного, русского вида, стояли саженях в двухстах от чехов, дальше по берегу, и не на самом гребне, а глубже в лес, на опушку высовывалось лишь с пяток окраинных.

- Уютно живут, черти! - весело позавидовал Гаврюха. - Куда поедем-то, князь? К чехам, или сразу в село?

- Куда - к чехам! У них, небось, коня-то с мороза некуда поставить, презрительно проворчал Алешка.

- Это, пожалуй, верно, - согласился князь, - давай в село. А то, правда, коней застудим.

Недолгое декабрьское солнышко только что зашло, наваливались сумерки. Нешуточный морозище как капусту резал под копытами коней, и коней этих было жалко, и скорей хотелось спрятать их в тепле. И все пятеро ехавших (все сопровождение было оставлено в Серпухове) больше всего сейчас думали о них, не о себе, и потому взоры направлялись туда, на берег, к настоящему жилью.

У чехов же, как и в Бобровке когда-то, один дом был черен и пуст, а второй горел, чуть ни взрывался всеми огнями первого этажа. И только. Никто не вышел на крыльцо, не взглянул, не поинтересовался: кто? откуда?

"Ну даже если б не татары, а просто ватага разбойничья? Вот раздолбаи!"

- Князь, а как тут у вас насчет разбойников?

Но Владимир не успел ответить, как из-за угла дальнего дома высунулись двое, держа наизготовку арбалеты:

- Эй! А ну стой! Говори, кто такие, иначе стрела в брюхе, и мы не виноваты! Отвечать!!!

"Ого! Никак сторожат! Ну слава те, Господи!" - обрадовался Дмитрий.

- Но-но-но! Полегче! Вы что, даже отца Ипатия не узнали? Стыдище! Али вы не волынцы?

- Новогрудцы мы. Воеводы Константина.

- А-а, тогда понятно. А ну подите-ка сюда. Да опустите вы арбалеты, подстрелите еще кого невзначай!

Стражники опустили арбалеты, но из-за угла вышел только один, подошел несмело и неблизко.

- Замерзли?

- Не май месяц...

- А чехи что? Гуляют?

- Дуют свое пиво. Тьфу!

- А Константин случайно не тут?

- Не... Константин дома у себя.

- Ну что ж, давайте-ка: один оставайся, а один проводи нас живенько до Константина.

- Не. Поезжайте сами, тут не заблудишься. Вон дом видите, из трубы дыма нет? Так от него отсчитайте девятый дом, туда, в лес, так это воеводин. Большой дом, красивый, не спутаешь. А нам отлучаться нельзя.