Нахимов - Наталья Георгиевна Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот такой урок дал опытный моряк Сенявин молодым офицерам. Насколько хорошими учениками они окажутся, покажет будущая война, и оценки будет выставлять неприятель.
Первого августа 1827 года на кораблях зачитали приказ: четыре фрегата и четыре линейных корабля — среди них «Азов» — поступают под командование контр-адмирала Л. П. Гейдена и идут в Средиземное море. Значит, на помощь грекам!
Дипломатическая прелюдия
К тому времени война греков за независимость шла уже шесть лет. Почти каждый день российские газеты печатали новости с Балкан, и они с каждым месяцем становились всё тревожнее. 10 апреля 1821 года, в праздник Пасхи, константинопольский патриарх Григорий V был повешен на воротах своей резиденции; та же участь постигла в Греции ещё семерых митрополитов, обвинённых турецкими властями в организации восстания. «Я предчувствую, что рыбы Босфора будут есть моё тело, но я умру спокойно во имя спасения моей нации», — сказал 75-летний святитель, когда ему предложили бежать из Константинополя.
На следующий год все узнали о чудовищном преступлении турок на острове Хиос. Из 120 тысяч жителей острова были убиты более 25 тысяч православных, католиков и иудеев, младенцев и взрослых, мужчин и женщин, а около 45 тысяч проданы в рабство — в основном молодые женщины и мальчики до двенадцати лет. Примерно 23 тысячи человек бежали с Хиоса, остальных насильно обратили в ислам. Из семисот православных церквей на острове чудом уцелела лишь одна. Эти события потрясли всех, кто сочувствовал борьбе греков за независимость. Француз Эжен Делакруа написал знаменитое полотно «Резня на острове Хиос», в Европе образовывали комитеты в поддержку восставших, собирали деньги, добровольцы из России и других стран отправлялись на Балканы, лорд Байрон на бриге, купленном на собственные средства, прибыл на помощь с вооружённым отрядом. В России только и говорили, что о греках. «Я твёрдо уверен, что Греция восторжествует, — записал А. С. Пушкин в 1821 году в дневнике, — а 25 000 000 турков оставят цветущую страну Еллады законным наследникам Гомера и Фемистокла».
Восстание распространялось по территории Греции, как пожар в сухом лесу. Особенно успешно греки действовали на море, совершив несколько нападений на турецкие корабли. Пришлось султану Махмуду II обратиться за помощью к своему вассалу, египетскому паше Мухаммеду Али. Оплату за поддержку султан предложил щедрую — территорию Сирии, и Мухаммед Али, не колеблясь, отправил к берегам Греции эскадру под командованием своего приёмного сына Ибрахима-паши.
Египетский десант, высадившийся на Пелопоннесе, начал планомерно, город за городом и область за областью, уничтожать греческое население. «От Арты до Лепанта мы не встретили человеческих существ, — свидетельствовали греческие архиепископы, — это обширная пустыня, здесь и там несколько греков, выходящих из скал, представлялись нашим глазам, но они походили скорее на призраки и на скелеты»115. Так за короткий срок был опустошён некогда цветущий, густонаселённый край. Все ожидали, что предпримет Россия.
Однако император Александр I не пожелал вмешиваться в греческие дела, считая, что поддержка Греции неизбежно приведёт к осложнению отношений с европейскими державами: «...если мы ответим туркам войной, ни одно правительство не устоит на ногах». Османская империя была давним союзником Великобритании и Австрии, и воевать с турками они не собирались, но и позволять России в одиночку помогать грекам тоже опасались, поскольку это могло привести к усилению России на Балканах. Так рассуждали в Лондоне, Париже и Вене; так и сегодня Запад оценивает действия России в XIX веке, называя их «русской экспансией» на Балканах: «Поощряя эти внутренние беспорядки и пытаясь извлечь из них выгоды как политические, так и территориальные, соседние империи — Россия и Австрия — надеялись прибрать к рукам весь Балканский полуостров, а также стратегически важные проливы Дарданеллы и Босфор»116. Проливы действительно стратегически важные, особенно для черноморских держав. А вот территорий на Балканах Россия никогда не имела — в отличие от Австрии и Османской империи.
Николай I повёл более решительную политику в греческом вопросе, чем его брат Александр I, однако и он предпочитал действовать осторожно. В 1826 году в Петербурге Россия и Англия подписали договор, в котором обязались совместно поддержать Грецию и добиваться её автономии... в составе Османской империи. Конечно, это ещё не решение греческого вопроса, но уже первый шаг к нему.
На следующий год к договору присоединилась Франция, новый трактат подписали в Лондоне. При этом было хорошо известно, что Франция энергично помогает союзному Турции Египту, выделяет щедрые субсидии на строительство кораблей, отставные французские офицеры служат в египетском флоте. Имела свои интересы в Египте и Великобритания.
Как пояснял Нахимов в письме, «Лондонский трактат состоит в том, что три двора — русский, английский и французский — согласились восстановить Грецию, избегая, сколь возможно, неприятельских действий с турками, и для того послали свои флоты к берегам Морей и Архипелага (в то время так называли полуостров Пелопоннес и острова в Эгейском море. — Н. П.), чтоб только препятствовать и не дозволить туркам делать нападений на греков». Офицеры эскадры оказались в самой гуще международных событий. Можно сказать, их руками вершилась история, и потому лейтенант Нахимов живо интересовался происходящим. Его письмо, отправленное Рейнеке 4 ноября 1827 года с острова Мальта, — яркое тому подтверждение: в нём есть и подробности Наваринского сражения, и описание событий ему предшествовавших, что делает документ ценным не только для биографов флотоводца. Собственно, письмо иных сведений и не содержит — и в этом весь Нахимов.
Сражение глазами участников
Когда в июле 1827 года в Лондоне дипломаты подписывали конвенцию, русская эскадра под командованием адмирала Д. Н. Сенявина была уже на пути в английский Портсмут. Как заметил командующий французской эскадрой, «русские опережают дипломатию». Вскоре корабли разделились: часть под командованием контр-адмирала Л. П. Гейдена ушла в Средиземное море, остальные вернулись в Кронштадт. Свой флаг адмирал поднял на «Азове».
В июне Николай I отправил Гейдену предписание: «Вникнув в точный смысл сего (Лондонского. —
