(Не)Холостяк (СИ) - Вийя Шефф

ушла. У меня сегодня всего три пациента, освобожусь к двум. Сгоняю домой переодеться, и встретимся.

— Хорошо. А то завтра у нас съемки начинаются снова,— немного с пренебрежением.

Его уже всё хорошенько достало. Была бы возможность бросить— ушёл бы, хлопнув дверью.

— Пока. Дверь закроешь за мной?

— Просто захлопни,— падает обратно на подушки.— Я тебя люблю!— слышу за спиной.

— И я тебя!

* * *

Зайдя в кабинет, сразу бросается в глаза букет роз в вазе, который вчера принёс Ник.

Господи, мы вчера сбежали и забыли про них. Но кто-то заботливо поставил цветы в воду.

Нюхаю. Пахнут еле уловимо.

— Такую красоту на полу бросили, Алиса!— заходит причитающая Марина.— Хорошо я зашла и увидела их. Букет стоит больше моей зарплаты, а вы с ним так...

— Спасибо! Совсем из головы вылетело.

— Смотрю, ночь весёленькая была. Ты даже одежду не поменяла,— скабрёзная ухмылка.

— Не была я дома,— признаюсь подруге.

— Кто бы сомневался. Грозный тут после вашего ухода ходил мрачнее тучи,— шепотом, озираясь по сторонам, будто нас могли подслушать.— Медсестрам в психиатрии досталось. С транквилизаторами что-то накосячили. Орал благим матом.

— Это его проблемы.

— Алис, мы-то не виноваты, что ты к нему не располагаешь. А срывается он на нас.

— И что мне сделать? Ублажать его?

— Может поговорить как-нибудь...— загадочно улыбается.

— Мы уже говорили, он всё знает. А если не умеет контролировать свою ревность, то это его проблемы. Я ему ничего не обещала. Наоборот...

— Ясно-понятно... Просто не привык, похоже, мужик, что ему отказывают. Ник твой тоже красавчик. Загорелый такой.

— Да. Море, солнце...

— Глаза у него просто бомбические. Такой глубокий голубой цвет.

Вот с ними проблема. Каждый раз гоню от себя мысль о них и что такие же были у того, кто бросил меня на дороге. Но иногда мне кажется, что они те самые... Один в один...

* * *

Внимательно читаю медкарту больного у поста.

— Доброе утро!— подходит доктор Грозный.

— И вам тоже...— приподнимаю на секунду на него глаза и снова делаю вид, что в бумагах что-то очень интересное.

— Хотел извиниться за вчерашнее, немного сорвался.

— Бывает... С вашей работой я бы вообще орала на всех, как резаная,— захлопываю карту.

— Доложили, да?

— Это же больница,— пожимаю плечами.— Сарафан здесь хвостом через минуту метёт. Вы валерьянку попейте, только в каплях — успокаивает.

— Любите издеваться, я это уже понял.

Хватаю его за локоть и отвожу в сторону, чтобы нас не слышали медсестры, уже греющие уши.

— Я не люблю, когда к происходящему привязывают меня,— шиплю на него.— Если у вас проблемы с самоконтролем, то записывайтесь на приём, я помогу. Но не надо сцен ревности устраивать.

— Я и не устраивал...

— Но отлично показали, что вам всё неприятно. А потом на людях невиновных сорвались. Как вы говорите? Непрофессионально? Так вот это тоже. Вы лучше меня знаете, что срывать злость на других — недопустимо.

Отвёл глаза в сторону. Опять раздражается. Сжимает челюсти до скрежета зубов.

Псих какой! Но тебе придётся жить с этим — я с Ником!

— Мне пора,— дальше разговора не получится.

Пусть остывает.

— У вас послезавтра операция, вы помните?— напоминает.

— Ещё бы! Странно, что вы это помните,— бросаю уже на ходу.— Ах, да! Вы же её устроили.

* * *

Скачу в прихожей, снимая сапог. Надо переодеться и вернуться к Нику. Он там ждёт и закидал голосовыми, подгоняя меня.

Справляется он! Ври больше! Гипнотизировать его что ли, а то я скоро ходить буду с трудом.

— Что ты вечно торопишься?— выходит из кухни Лиля.

— Ты дома? Я думала на работе,— удивляюсь её присутствию.

— А вот тебя нет. Думала, приеду, посидим за бутылочкой вина, а ты даже ночевать не явилась,— с укором.

— Извини, Гас первым перехватил,— делаю невинные глаза.

— Алиса! Тебе мало увольнения?

— А чем ты меня ещё накажешь? Под замок закроешь?— иду в свою комнату.

— Надо будет — закрою!— жестко.— Я о тебе беспокоюсь.

— Я взрослая. Сама справлюсь...

— Видит бог, я не хотела этого делать,— достаёт из кармана халата телефон.

— Ты о чём?— усмехаюсь, снимая блузку.

— Об этом,— разворачивает ко мне экран смартфона и ставит перед носом.

Видео.

На нём Ник с одной из девушек с шоу. Они целуются в постели. Это его спальня в гостевом доме. Он её раздевает, а потом снимает свою одежду, оставаясь в одних трусах. Устраивается между её ног.

— Дальше смотреть будешь?— нажимает на паузу Лиля.

— Нет!— немеет лицо и начинают пробиваться слёзы.

Внутри всё оборвалось и падает в бездну. Становится сначала жарко, потом сковывает ледяной холод. Я обхватываю себя руками. Начинает колотить.

— Как он мог, Лиль?— оседаю медленно на пол, ноги перестают держать.

— Что ты хочешь от больного?— опускается рядом и прижимает свою голову к моей.— Я тебя предупреждала сразу — горбатого могила исправит.

— Он же в любви клялся...

— Карпов, козёл, мне тоже в любви божился. А сам секретаршу трахал. Они все одинаковые...

— Не все...

— Ну, тебе виднее. Я к ним в голову залезть не могу. Но покажи хоть одного, кто не изменял.

— Паша из монтажной...

— Серьёзно? Симпатичный мужик. Пойдем — напьёмся, а? Тебе сейчас надо.

— Я не хочу... Оставь меня одну.

— Алиса...

— Пожалуйста!

— Ладно.

Лиля уходит, а я ложусь на пол, сгребая в руках коврик. Внутри рвёт на части.

Как ты мог?

Я же поверила тебе!

Слёзы режут глаза, я уже не сдерживаюсь, реву в два ручья.

Боль внутри такая, что скрючиваюсь. Это разрывается на части моё сердце. Оно умирает. Превращается в безжизненный кусок мяса.

Вот этого я всегда боялась. Что влюблюсь, а потом буду страдать. Любовь вообще без этого всего бывает? Не думаю... Любовь и больно, по-моему, вообще неразделимы. Не бывает сладко и гладко, всегда