Марта Квест - Дорис Лессинг

— Вам, конечно, все это кажется скучным, — ворчливо заметил он. — Но в свое время… Впрочем, теперь, как видно, проблемы пола заслоняют все остальное.

Марта смутилась, но не по той причине, по какой думал он. Услышав донесшиеся снизу голоса и смех, она поднялась и (машинально улыбаясь «чарующей» улыбкой, опять-таки благодаря незримому влиянию матери и сына, к которым ей предстояло присоединиться) поблагодарила за приятно проведенное время.

— Ладно, ладно, — снисходительно кивнул мистер Андерсон и снова углубился в научную фантастику.

Марта вышла от него с болью в душе: какой кошмар — сидеть целыми днями перед окном и смотреть на выжженную солнцем траву; но еще сильнее говорил в ней страх, который вызывала уже одна мысль, что в шестьдесят лет человеку только и остается смотреть в окно, листать скучные газетные отчеты да плохие романы.

Но в тот вечер, когда Марта впервые переступила порог этого дома, ее представление о мистере Андерсоне ограничилось подносом, на котором стояла пища для больного и лежала салфетка в серебряном кольце с воткнутым в него желтым маком.

Марта спросила, какой фильм они будут смотреть, и Донаван ответил, что ходит только в «Регал», таким тоном, точно хотел подчеркнуть, что и она должна следовать его примеру. Она промолчала, пытаясь про себя одобрить такой способ выбирать развлечения, но тут они приехали. «Регал» представлял собою большое обветшавшее здание в центре города, пестро разукрашенное цветными лампочками и афишами с изображением кинозвезд. Когда они вышли из машины, Донаван взял Марту под руку, и Марта инстинктивно посмотрела вокруг, пытаясь понять, почему он это сделал, ибо это как-то не вязалось с общей линией его поведения. Они медленно пробирались среди публики, стоявшей кучками, — оказывается, Донаван знал здесь почти всех; он с довольным и оживленным видом раскланивался направо и налево, и Марта почувствовала, что заражается его настроением; хотя тротуар, по которому она ступала, был обычным грязным городским тротуаром, афиши на стенах — аляповатыми, Марте казалось, что она попала в страну своей мечты. Все вокруг были молоды, группами стояли молодые люди и девушки, все они знали друг друга или, по крайней мере, так казалось; когда она и Донаван медленно пробирались сквозь толпу, все им улыбались — смущенная Марта даже не видела лиц, но десятки рук тянулись к ней для рукопожатия; когда же она и ее спутник наконец выбрались из переполненного фойе и стали подниматься по лестнице, до Марты — словно издалека — донесся его голос:

— Ну и успех, Мэтти! До чего же все они хотели поглазеть на новую девушку, приехавшую в наш город!

Пораженная Марта оглянулась на толпу, которую Донаван назвал собирательно «они», и увидела десятки пар глаз, следивших за ней. Тогда она выпрямилась, тряхнула головой, отбрасывая волосы со лба, и продолжала подниматься по лестнице, поддерживаемая Донаваном, — впрочем, как только толпа осталась позади, Донаван тут же выпустил ее локоть.

— Ну, вот вы и совершили свой первый выезд в свет, — довольным тоном снова заметил он.

Марта обозлилась; вернее, сидевшему в ней критически настроенному бесенку не понравился этот тон ублаготворенного собственника. И в то же время ее охватило приятное волнение от сознания, что на нее смотрят, ею любуются; в полном смятении чувств входила она в кинозал — тут Донаван снова начал приветливо махать рукой и перекликаться с бессчетным множеством знакомых. Марта предполагала, что ее всецело захватит фильм, ибо это была первая картина, которую она видела в своей жизни, если не считать нескольких фильмов в школе. Но очень скоро выяснилось, что Донаван ходит в кино вовсе не для того, чтобы смотреть фильмы. Фильм шел, а Донаван разговаривал с ней и с теми, кто сидел позади, — вообще в зале все время перешептывались, и когда кто-нибудь гаркал: «Тише!» — тишина наступала только на минуту. В перерыве Марта ела в фойе мороженое вместе с несколькими молодыми людьми, которые ей, видимо, уже были представлены, так как они называли ее Мэтти и не только знали, где она работает, но и где живет; а один юноша даже спросил, не может ли он завтра вечером зайти за ней к миссис Ганн, однако Донаван оборвал его, заявив, что этот вечер у Марты уже занят. Ей это не понравилось. Когда же они вернулись на свои места, Донаван заметил:

— Вам вовсе ни к чему общаться с этими типами из Спортивного клуба, дорогая моя. Они нам не компания.

По окончании фильма Марта вместе со всеми, кто был в кино, — такое у нее во всяком случае создалось впечатление, — отправилась к Макграту. Зал у Макграта был большой; коричневый с бежевым потолок, разделенный на квадраты, казался огромной глыбой лежалого шоколада, из которого наделали замысловатых завитушек, кругов, раковин и цветов, а сверху щедро помазали шваброй, окунув ее в золотую краску. Стены были тоже все в лепных украшениях и сверкали позолотой.

В центре высились грузные раззолоченные колонны, как бы делившие ресторан на части. Весь этот старомодный зал был заставлен тонконогими столиками из черного стекла и хромированными стульями, на которых восседала молодежь. Лишь через несколько минут до сознания Марты дошло, что в комнате играет оркестр, и на эстраде, украшенной, точно алтарь, цветами и статуями, она увидела пять-шесть мужчин в черных фраках, движения которых говорили о том, что они исполняют что-то; когда же она напрягла слух, до нее донеслись звуки вальса. Музыканты, не переставая играть, смеялись, болтали друг с другом и переговаривались с публикой, сидевшей за столиками у эстрады; официанты, скользившие по залу с подносами, уставленными пивными кружками, улыбались, когда их окликали по имени. Вокруг чувствовался праздник, и Марта вдруг пришла в восторженное настроение; позабыв обиду и злость, она сидела рядом с Донаваном, пила пиво, грызла орехи и болтала с окружающими, да так оживленно, что даже не заметила внезапного молчания своего спутника. Оглянувшись на него, Марта увидела, что он дуется; когда же они допили пиво, он отказался повторить, заявив:

— Нет, нам с Мэтти пора.

Молодые люди насмешливо заохали, и Марта с изумлением и яростью услышала, как они кричат вслед Донавану, высокомерно шагавшему с нею к выходу:

— Эй, ты! Компанию портишь! Жадина!

Когда они вышли, он буркнул:

— Не обращайте внимания.

Но сам был явно доволен всем происшедшим, и то, что он был доволен, оскорбляло Марту; она невольно оглянулась назад, на высокую дверь между двумя колоннами, откуда лился яркий свет, доносилась музыка, смех, молодые голоса. Там, внутри, сейчас пели, и на глазах Марты почему-то выступили слезы. У нее было такое чувство, точно ее лишили каких-то радостей, принадлежащих ей по праву, а она даже не успела протянуть руку, чтобы схватить их.

Донаван неторопливо шагал с ней рядом, направляясь к машине.

— А ведь еще совсем рано. Что же мы будем делать? Правда, можно последовать традиции. Вы ведь еще не поднимались на вершину нашего копье.[4] Это излюбленное место для прогулок молодых парочек — мы ездим туда полюбоваться огнями и посидеть, держась за руки.

Голос его снова звучал беспечно и весело; они отыскали его старенький, но аккуратный автомобильчик и покатили за город мимо трущоб и лавок для кафров. Наконец перед ними вырос пологий холм. Они стали медленно подниматься по змеившемуся вверх шоссе. Почти у самой вершины была гладкая площадка, на ней стояли рядами, видимо, пустые машины с выключенными фарами. Донаван вышел и повел Марту к краю площадки. На мгновение у Марты даже захватило дух от страха и восторга: ей почудилось, что она снова дома и перед нею под звездным небом темнеет вельд. Но только пропасть, разверзшаяся у ее ног, была вся залита огнями — точно чья-то огромная рука сгребла звезды, рассыпанные по Млечному Пути над головой Марты, и швырнула вниз, пунктиром отмечая улицы и дома городка. Под ногами у Марты шуршала трава вельда, в лицо ей ударял запах фиалкового дерева. И тут до нее донесся голос Донавана:

— Вот мы и приехали. Теперь настроимся на романтический лад и будем любоваться огнями.

Марта сразу протрезвела и стала смотреть вниз: он указал на яркое скопление огней — это «Отель Макграта»; на темное пятно неправильной формы, окруженное огнями, — парк; а вон там, где за полосою мрака, словно отливавшей синевой, сверкает маленькая точечка, — его дом — там из трав вельда скоро поднимется новый модный квартал. До чего же он мал, этот городок, если смотреть на него сверху! Марта только сейчас осознала, насколько он мал. А ведь раньше он представлялся ей целым хитросплетением улиц, парков, пригородов, безгранично расстилающихся во все стороны. И сразу впечатления последних нескольких дней как бы сжались до размеров такой вот крошечной световой точки — точки ужасно маленькой. Марте хотелось забыть о Донаване и даже об этом городке, но ее спутник мешал ей отдаться полету воображения: он указывал ей на различные здания, и одно из них даже по-настоящему заинтересовало ее — оно стояло в стороне ото всех и было так ярко освещено, что даже отсюда Марта могла различить крошечные черные полоски колонн на веранде.