Рваные чувства - Владимир Колычев

– Мама, там следователь подъехал, – по-взрослому нахмурив брови, сказал Алешка. – Проводить?

Кристина кивнула, пусть следователь приходит сюда, на кухню, здесь есть стол, за который он может присесть со всеми своими протоколами. А заодно и пообедает, если немного подождет.

Следователь Ганин был уже не молод, лет сорок ему, не меньше. Высокий, сухопарый, грудь впалая, руки длинные, мосластые.

– Кристина Георгиевна, у меня к вам всего несколько вопросов, – сказал он, выдвигая стул из-за стола. – Убийцу мы, к сожалению, не нашли, но работа движется, и мы обязательно придем к успеху.

– Надеюсь, – кивнула Кристина, ставя на стол чашечку кофе.

– Есть версия, что убийство заказное, – глубокомысленно изрек Ганин, сделав маленький глоток. – Во-первых, преступник смог подкрасться к вашему мужу незаметно, ударил он грамотно – ножом, точно встык между шейными позвонками, еще и лезвие провернул. Удар четкий, сильный, хорошо поставленный. Убил вашего мужа, а в карман даже не заглянул. А там были ключи от дорогой машины, где могли находиться деньги, прочие ценности. Да и машину можно было угнать… В общем, версия с ограблением отпадает… Остается что? Месть?

Кристина резко развернулась и пронзительно посмотрела на него. Да, это могло быть местью. И она даже знала, кто мог наказать Валеру. Илья Чижов! Больше некому! Не стал ждать, когда враг умрет своей смертью, подключил к делу киллера.

– Вы что-то знаете? – Ганин зацепился за ее взгляд, как за веревочку, по которой можно было забраться в самую душу, даже приподнялся со своего места.

– А что я знаю? – стушевалась Кристина.

Чижов – сволочь и мразь, если это он убил Штагова. И она даже готова была выдать его имя правосудию. А если он ни при чем? Наговорить на человека, потом каяться – зачем ей это?..

– Ну, вы так встрепенулись! – Следователь щурил глаза, проницательно глядя на нее.

– Я встрепенулась?.. Ну да… Если отомстили ему, то могут отомстить и мне, – нашлась Кристина.

– И вам?.. – задумался Ганин. – Да, наверное, вы правы, вам может угрожать опасность. А охраны у вас нет, дом выставлен на продажу… Я понимаю, проблемы с бизнесом… Банк требует возврата кредитов, отдавать нечем. Понимаю, понимаю… Но банку зачем наказывать вашего мужа? Ему деньги нужны, а не его жизнь… Если, конечно, продажа имущества покроет убытки. А если нет?.. Может, вашему мужу угрожали?

– Не знаю, Валерий Семенович мне ничего не говорил. Я и о банкротстве узнала в самый последний момент… У вас все?

Пора было заканчивать со стряпней, накрывать на стол и звать к обеду детей. Семен где-то пропадает, у Риммы дела в городе, в доме только Кристина, Диана и Алешка. Ну и Ганина можно за стол позвать.

– А у вас борщ? – спросил он, с предвкушением вдыхая в себя насыщенные ароматы.

– Со сметаной.

– Со сметаной – это хорошо… Плохо, когда с рицином… Это яд такой. Из плодов клещевины. Очень сильный яд, всего семьдесят микрограмм, и все, человека больше нет…

– О чем это вы? – Кристина в недоумении глянула на следователя. – Какой в борще может быть яд?

– Ну, если добавить, – пожал плечами Ганин, въедливо глядя на нее.

– Вы с ума сошли! – Она кивком головы показала на дверь, но вслух послать наглеца не решилась.

– Да нет, не сошел… При вскрытии в организме вашего мужа обнаружили яд растительного происхождения. Рицин.

– Я вас не понимаю!

– Кто-то отравил вашего мужа. Для рицина характерно наличие скрытого периода, но составляет он всего несколько часов. Возникают проблемы с печенью и почками, начинается кровавый понос, поражается нервная система. Все это уже назревало, но к моменту смерти проявиться не успело… Вашего мужа отравили за два-три часа до его смерти! – с торжествующими нотками в голосе проговорил Ганин.

– Этого не может быть!

– Зачем вы это сделали, Кристина Георгиевна? – К торжествующим ноткам прибавился скрежет, с каким вынимался из ножен меч правосудия.

– Я сделала?! – От возмущения она хватала ртом воздух.

– А кто?

– Я откуда знаю?

– Ваш муж перед смертью находился в депрессии, из дома никуда не выходил. Прислуги, насколько я понимаю, у вас нет.

– Я не травила своего мужа! – собираясь с духом, отчеканила Кристина.

– Вы даже не спрашиваете, зачем вам это нужно? – усмехнулся Ганин.

– Я. Не. Травила. Своего. Мужа.

– Зря вы так. Чистосердечное признание смягчает приговор.

– Какой приговор? За что? Крайней хотите меня сделать? Может, я еще и убила Валеру! Там, на кладбище! Вы давайте убийцу ищите, а ерундой тут и без вас есть кому заниматься!

– Ерундой? – нахохлился Ганин.

Кристина выпрямилась и скрестила на груди руки. Все, больше она ни слова не скажет. В конце концов, она уже не маленькая девочка и знает, как пахнет тюремная камера. И Тамара в свое время много чего интересного рассказала. Если следователь загоняет в угол, нужно молчать и ждать, когда он сам раскроет свои карты. Может, и нет у него ничего такого, чем ее можно зацепить.

– Правда глаза колет? – усмехнулся следователь.

Кристина распахнула глаза, выплеснув на него немое возмущение.

– Это вы потом спросите. Когда обвинение предъявите. И в присутствии адвоката. А пока вы можете идти – ловить убийцу. Или это сложно? С женщинами воевать легче?

– Ну, никто с вами не воюет… – Ганин осекся, поджал губы и ушел, выстрелив на прощание взглядом.

Ноги Кристину не держали, она опустилась на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Безбедная жизнь ушла в прошлое, дом продают с молотка, мужа убили, а ее за это собираются посадить – ну почему все это свалилось на нее? Чем она провинилась перед Богом? Или все-таки провинилась?..

До самого утра Кристина не могла уснуть, лежала, ворочалась, все слезы в подушку выплакала. Только-только стала засыпать, как услышала вопли Риммы. Она кричала на мужа, ругалась, истерила.

Кристина поднялась, глянула на часы – половина шестого, дети еще спят, а Римма будит их своими возгласами. Пусть во двор идет, там кричит-разоряется.

Она вышла из спальни, Алешка выглянул из своей комнаты, с насмешливым недоумением пожимая плечами.

– Тебе какое дело, где я была? – донеслось из холла.

– Как это какое? Я – твой муж!

– Лох ты педальный, а не муж! – оскорбительно засмеялась Римма.

Голос у нее громкий, звонкий, но язык заплетается. Видно, подшофе домой вернулась, а у всех есть предел терпению, даже у Семена.

– Мужем ты был, пока под своего папочку не прогнулся! А когда на Варьке женился… На фиг ты мне такой нужен?

– Я еще раз спрашиваю, где ты была? – стараясь сдерживать себя, но все же громко спросил Семен.

– Да пошел ты!